Светлана Зорина - Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне

• Название: Агентство "Лилит". Сказка об обречённой царевне
• Автор: Светлана Зорина
• Жанр: Детективная фантастика

Терри Лайен — владелица частного сыскного агентства "Лилит". Большинство её клиентов даже не подозревают, что она решает их проблемы, используя свой необычный дар — способность проникать в прошлое и мгновенно перемещаться в пространстве. Когда одна из клиенток обращается с просьбой найти похищенную кошку, Терри догадывается, что это дело сложнее, чем кажется на первый взгляд, но не догадывается, насколько. Все персонажи, включая семейство фараона Уаджи, являются вымышленными. Согласно историческим данным, в Египте действительно был фараон Уаджи, но он жил в эпоху не Древнего, а Раннего царства и к данной истории отношения не имеет.

---

Парни довольно быстро смекнули, что в известном смысле они меня не интересуют, так что не приставали. У всех байкеров и так были красивые подружки, а я… Тогда, в шестнадцать, я была долговязая и нескладная, как щенок дога. Меня то и дело принимали за мальчишку, и меня это устраивало. Я даже нарочно одевалась так, чтобы как можно больше походить на парня. В общем-то так одевались все те немногие девчонки, что были среди байкеров. Меня уважали. Я была сильной, ловкой и такой же безрассудной, как и мои новые приятели. Временами мы совершали набеги на рынок подержанной техники, охрана которого оставляла желать лучшего. Однако оружие у сторожей всё же имелось, причём не парализаторы, а самое настоящее, поскольку большинство местных воров где-то добывали средство от временного паралича. Позже, учась в академии, я узнала, что это за средство. Ампулы аконина продавались на всех чёрных рынках Федерации, и в последние годы цена на них стремительно падала — выяснилось, что аконин снижает потенцию. Несколько наших набегов на рынок закончились ранениями. Я схлопотала пулю чуть пониже левой груди. К счастью, она прошла скользом и лишь немного задела ребро. "Повезло тебе, девочка, — сказал доктор Джонс, к которому меня привезли ребята. — На этот раз тебя пронесло, но запомни — судьбу нельзя испытывать до бесконечности". Это был мой первый боевой шрам, и я им гордилась. С тех пор я ещё много раз испытывала судьбу и, похоже, буду делать это до тех пор, пока у неё не лопнет терпение. Рана была такой лёгкой, что мне не пришлось пропускать школу, да и дома о ней ничего не узнали. Через месяц мы привезли к доктору Джонсу Нору и Джека. Это было после крупной разборки с бандой из Лохена. Нора получила цепью по голове, а Джек ножом под лопатку. Доктор Джонс занимался частной практикой, и байкеры время от времени наведывались к нему залечивать свои раны. Как правило по ночам, чтобы никто не знал об этих визитах. Об огнестрельных и ножевых ранах доктор должен был сообщать в полицию, особенно если дело касалось несовершеннолетних, но Тимоти Джонс нас не выдавал, хоть и знал, что рискует своей лицензией. Он лишь сокрушённо качал головой и для порядка взывал к нашему благоразумию. В молодости он был военным врачом и принимал участие в подавлении мятежа на планете Хаан. Повстанцы решили возродить диктатуру и вернуть к власти Аммиана Хварода — одного из самых безжалостных тиранов, каких только знала история человечества. Во время демократической революции, проведённой там при поддержке Федерации, ему удалось бежать. Вернувшись в Хаан через десять лет, он умудрился собрать сторонников и устроил в нескольких городах страшную бойню. Федеральные войска, явившиеся на помощь молодой республике, тоже действовали без пощады. О том, что тогда творилось в Хаане, до сих пор вспоминали с ужасом. Говорили, что большинство ужасов так и осталось под грифом "Секретно". Позже, став тамплиером, я убедилась, что это так. И что от народа скрывается гораздо больше, чем он думает. Доктор Джонс слишком много повидал во время той войны, чтобы удивляться нашим подвигам. Он лишь говорил, что не стоит рисковать своими жизнями впустую. "Так ли уж вам нужны эти машины, ребята?"

Угнанные машины мы перекрашивали в сарае Билли Гейма и продавали чандам. Эти бродяги где бы ни получали гражданство, жить по местным законам нигде не могли. То есть злостными нарушителями порядка они не были, но законы признавали только свои собственные, и одним из них являлась кровная месть. На окраине Саммертауна был небольшой посёлок чандов, и хотя хлопот властям они причиняли гораздо меньше, чем малолетние хулиганы, тётя Фэй неоднократно писала мэру письма с просьбой очистить город от этих "воинствующих анархистов". Ей каждый раз отвечали, что мэрии нужны факты, подтверждающие антиобщественное поведение чандов. "Безобразие! — возмущалась тётя. — Собирать факты — дело полиции, а не мирных граждан вроде меня!" Полиция же в дела чандов предпочитала не вмешиваться. Ей было достаточно того, что они никогда не устраивали и не провоцировали беспорядков. В Маграте посёлок чандов занимал всю восточную окраину города, и единственной проблемой для здешних властей была хея, которую чанды варили из местных трав и продавали всем желающим. Рецепт изготовления этой дури знали только они. Вот ей-то они и расплачивались с нами за машины. Иногда нам удавалось сбыть машину за деньги, которые тут же шли на выпивку, а добывали мы её через тех же чандов. Мы все были несовершеннолетними, и спиртное нам не продали бы ни в одной торговой точке Ателланы.

"Так ли уж вам нужны эти машины, ребята?" Да конечно они нам были не нужны. Просто мы были очень молоды и скучали в этом тихом провинциальном городке. Хотелось подвигов, настоящей жизни, в крови кипел адреналин, а от играющих гормонов порой и вовсе сносило крышу. "Послушай, Терри, — сказал мне Джо Линг после того, как я на пустом месте затеяла драку с Тимом Свенсоном, — заведи подружку, а то скоро ты станешь совершенно невыносимой". Легко сказать — заведи подружку. Не отбивать же девчонок у своих приятелей-байкеров, а в классе… Красивых девчонок там хватало, но почти все эти красотки косились на меня с насмешливым недоумением. Я не умела одеваться, не умела себя подать. Будучи отчаянно смелой в драках и набегах, в личных отношениях я была робкой и неуверенной в себе. Я вообще не умела завязывать отношения, особенно с теми, кто мне нравился. Я привыкла скрывать свои предпочтения — ведь марионские проповедники постоянно гневно обличали "нечестивцев, которые забыли о своей природе и строгом предназначении каждого пола". В глубине души я привыкла считать себя прокажённой, изгоем, не имеющим права жить среди нормальных людей и постоянно ждущим разоблачения. Я не могла избавиться от этого даже тут, в Маграте, где были официально разрешены гей-клубы. К тому же я считала себя неуклюжей уродиной. Мой брат всегда был красавцем. Он унаследовал от отца ладную фигуру, правильные черты лица и волнистые каштановые волосы. Я же непонятно в кого была худой и нескладной, а с моими непокорными чёрными вихрами не мог справиться ни один парикмахер, причёсывавший нас с Тео к причастию или ещё какому-нибудь большому празднику. Многие говорили, что на лицо мне в общем-то грех жаловаться, но тётя Фэй любила повторять, что мой дурной нрав накладывает на него отпечаток, лишая меня всякого обаяния. Тётя Фэй никогда не была для меня авторитетом, но ей всё же удалось сформировать у меня комплекс неполноценности, от которого я потом очень долго избавлялась. Возможно, не чувствуй я себя изгоем, старания тёти Фэй не увенчались бы успехом, но чувствовать себя одновременно прокажённой и уверенной в себе, увы, невозможно.

Тем не менее вскоре после той стычки с Тимом я действительно завела подружку. Шери Леди… Вообще-то её звали Шери Белафонте, но я звала её Шери Леди. В то время я подсела на один старинный попсовый ансамбль, и больше всего мне у них нравилась песня "Cherie Lady". Увлечение этим ансамблем я скрывала — мои приятели уважали только рок, и я знала, что песни "Modern Talking" они сочли бы слащавыми. Ещё начали бы меня дразнить, а я бы завелась — в те годы я была вспыльчива, как порох. Шери иногда говорила, что я её пугаю. Шери… Я так и не узнала, сколько ей лет. Я лишь знала, что у неё есть сын, который в то время учился в Деламарском университете. Хрупкая, как эльф, и красивая до умопомрачения, Шери выглядела примерно на тридцать. Она уверяла меня, что никогда не омолаживалась. Впрочем мне было всё равно. Это была моя Прекрасная Дама, которую я спасла, как настоящий рыцарь. В тот вечер, возвращаясь с какой-то выставки, она отпустила шофёра и решила пройтись до дома пешком. Преступность в Маграте невысокая, но бродить в одиночку по тёмным улицам — это всегда риск. Особенно если ты хрупкая женщина, не владеющая боевыми искусствами. Уж не знаю, чего от неё хотели эти двое, но ей повезло, что меня в тот вечер занесло в Уайт Стоун — самый престижный квартал города, где жили в основном богачи. И не знаю, на сколько бы меня хватило, если бы всё же не подоспела полиция. Да, я уже тогда владела разными приёмами борьбы, но недостаточно хорошо, чтобы справиться с двумя взрослыми мужиками. Это сейчас я бы разделалась с ними не напрягаясь. Мне тогда здорово досталось. Полиция погналась за преступниками, а Шери позвонила своему шофёру. Через десять минут мы уже были у неё дома — в роскошном особняке с изображением кельтского грифона над центральным входом. Дом окружали серебряные тополя. До сих пор помню, как их листья сверкали в окне под луной, когда Шери расстёгивала мою кожаную куртку. "Я изучала медицину и могу позаботиться о своём доблестном рыцаре…" Она сперва приняла меня за парня. Она раздевала меня, а меня всю трясло — от слабости и от её близости… От запаха её золотистых волос, её духов, её кожи. От боли, которая переполняла меня, превращая моё тело в тугую пружину. Я была подобна зверю, готовому к отчаянному броску, который скорее всего закончится для него смертью. Мне действительно казалось, что я сейчас умру. "Ого, — произнесла она, когда её маленькая рука, скользнув в мои плавки, дотронулась до лобка. — Да ты… Ты слишком напряжена…" И тут мой зверь ринулся в атаку. Я стиснула её в объятиях так, что она вскрикнула. Серебряные листья, зеркала, мебель из светлого дерева — всё это плавало перед глазами, когда я теряла из виду её узкое эльфийское лицо. Ковёр в её гостиной покраснел от моей крови — один из этих парней ранил меня в бок. Потом она спохватилась, испугалась, повела меня в ванную, но мы и там забыли обо всём на свете. Хорошо, что рана оказалась неглубокая… Когда мы с Шери были вместе, мы забывали обо всём. В глубине души она была такой же сумасшедшей, как и я. Её тяготило то спокойное благополучие, в котором давно утонула её жизнь, но она знала, что ей уже из всего этого не вырваться. Она снисходительно улыбалась, когда я уговаривала её бросить всё. "Мы можем уехать, — убеждала я Шери, — далеко-далеко…" — "Да, ты уедешь, — отвечала она. — Ты пойдёшь далеко. Твой дед прав. Тебе следует попробовать поступить в академию Тампль. Боевая подготовка у тебя уже хороша, но этого мало. Твоя школа не из лучших. Пожалуй, библиотека моего покойного мужа — это то, что для тебя важней, чем спальня его вдовы".