Михаил Палев - Повелитель прошлого

• Название: Повелитель прошлого
• Автор: Михаил Палев
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45792-2

Саша Гардин – приятель сыщика-любителя Мечислава Булгарина – бесследно пропал, а вместе с ним исчезла и недавно появившаяся у него статуя – бронзовый воин, лежащий на пиршественном ложе, – на пьедестале которой написано «Spartakus». По легенде, Spartakus способен изменить прошлое своего владельца. Если Гардин исчез бесследно, то ниточку, ведущую к статуе, можно отыскать – есть свидетели, видевшие, как ее вывозила бывшая жена Саши. Однако Валерия клянется, что никакого бронзового воина в глаза не видела. Больше того, именно она и обратилась за помощью к Булгарину в надежде найти Гардина.

---

Стас хотел вернуться и отсидеться в кустах, пока Гришка с Толиком не пробегут мимо. Но команда ждала мяч: нужно было срочно отыгрываться. И Стас, опасливо поглядывая на поворот, побежал к мячу. Он подобрал мяч, оглянулся и поискал глазами своих недругов. Но их нигде не было видно, и Стас заспешил обратно, тем более что из-за поворота донесся шум приближающегося грузовика.

Стас успел проскочить перед грузовиком. И в тот же момент из-за кустов выскочили Гришка с Толиком. Они просто срезали угол и столкнулись нос к носу со Стасом. Сердце у Стаса упало – вдруг Толик ударит его своим страшным кастетом? Но Толику было не до того: он только что впервые в жизни убил человека, и даже такому подонку от этого было немного не по себе.

А вот Гришка вспомнил про свой пошатнувшийся авторитет. Но и он не стал останавливаться, а просто резким движением ударил Стаса в солнечное сплетение. Дикая боль пронзила не ожидавшего удара Стаса, и он повалился на асфальт. А затем эту боль поглотила еще более страшная, ставшая совершенно невыносимой, и Стас провалился в темноту, так и не успев осознать, что произошло.

* * *

Первое, что он увидел, очнувшись в больничной палате, – глаза мамы.

– Как ты, сынок? – спросила она, гладя Стаса по голове.

– Левая нога болит, – ответил Стас, и мать разрыдалась.

– Ну чего ты, ма! – приподнялся он на локтях и осекся. Там, где должна была быть левая нога, не было ничего. Ужасаясь своему открытию, Стас медленно оттянул одеяло. Мать со слезами на глазах следила за ним. Вместо левой ноги осталась перебинтованная культя – сантиметров тридцать от бедра.

Потом пришел врач. Сидел, разговаривал. От него Стас узнал, что левую ногу выше колена в клочья размолол тяжелогруженый грузовик, под колеса которого он упал, отброшенный на дорогу Гришкиным ударом. Стаса вовремя нашел Ленька и остановил кровь жгутом. Водитель грузовика сразу отвез Стаса в больницу, и ему удалось спасти жизнь. Суд оправдал водителя, а Гришка с Толиком уже сидели в тюрьме: правда, их собирались судить не за Стаса, а за убийство Митрича. Конечно, хорошо, что этим отморозкам влепят на полную катушку, – только ведь нога у Стаса от этого не вырастет.

Вначале Стаса охватили ужас и безысходность. Но потом он вспомнил про Статую, – и успокоился. Медсестры и врачи восхищались: «Какой мужественный мальчик!» – и наперебой жалели его, подкармливали гостинцами, а Стас лишь улыбался в ответ и с нетерпением ждал возвращения домой, размышляя, с какого момента он теперь начнет новую жизнь.

Действительно, а с какого? Наверное, надо начать с самого счастливого. Стас стал вспоминать самый счастливый момент и вдруг с удивлением обнаружил, что лет до семи его жизнь проходила как сплошное ощущение счастья! Жизнь была полна радости, пока ее не отравили школьные мучения и жестокие обычаи дворовой шпаны. Единственной экстерриториальной зоной, свободной от несправедливостей и жестокостей окружающего мира, была песочница, где все конфликты легко разрешались при помощи любящей мамы.

Стас принял решение. Да, надо уйти в солнечный рай раннего детства, где будут они вдвоем с мамой. И он будет жить в Детстве вечно, и вместе с ним всегда будет молодая и веселая мама, которую он никогда больше ничем не огорчит.

Мать привезла его домой на такси и заботливо поддерживала под руку, пока он неумело взбирался по лестнице на костылях. Стас краем глаза видел ее лицо; он видел, как за время его пребывания в больнице мать осунулась и постарела; видел разбежавшиеся от уголков глаз морщинки, и легшую под глазами синеву, и проблески седины в пышных волосах. И он с нежностью думал: «Ничего, мама, ничего! Я верну при помощи Статуи то время, когда нам с тобой было так хорошо и спокойно, когда я ничем тебя не огорчал!»

Дома мать кинулась укладывать его в постель, но Стас мягко отстранил ее и возразил:

– Мам, я уж в больнице належался! Сделай-ка мне лучше чайку, а я пока похожу на костылях по квартире, освоюсь.

Мать заспешила на кухню, а Стас остался наедине со Статуей. Бронзовый воин, откликаясь на желание Владельца, затуманился призрачным сиянием, хорошо различимым даже при свете дня. С кухни донесся голос матери:

– Стасик, я тебе покушать положила и чай налила. Иди! Только потихоньку, не торопись!

– Иду, мама! – откликнулся Стас и положил руку на потеплевшую бронзовую голову Статуи.

* * *

Все, что рассказывал Стас, я видел словно наяву. Так бывает, когда иногда видишь полноцветные и широкоформатные сны с четко продуманным сюжетом. Голос Стаса, негромкий и монотонный, доносился, словно голос диктора за кадром:

– В детство нельзя возвращаться! Дети живут в мире чувств, они и мир видят по-другому, даже если у них ум взрослого человека. Радость в детстве ослепительна, а горе всеподавляюще. Любая мелкая неприятность кажется трагедией вселенского масштаба, после которой жизнь неминуемо должна закончиться! Правда, дети так же быстро все забывают. Ну а если у тебя есть магический артефакт, позволяющий хоть каждый день начинать жизнь сначала? Тогда ты пользуешься им по малейшему поводу. Получил двойку – и бежишь к Статуе вернуться на день раньше, чтобы выучить урок. Да мало ли поводов исправить прошлое? Разбил банку с вареньем, подрался с приятелем из-за пустяка, потерял ведерко в песочнице…

Тяжелый вздох, пауза.

– Наконец, ты начинаешь ходить к Статуе чаще, чем в туалет. Жизнь, как неразрывная цепь событий, заканчивается и превращается в калейдоскоп, в котором перестаешь понимать, кто ты есть, как долго ты живешь на этом свете и вообще – живешь ли?!

А потом ты устаешь от этого и пытаешься начать решать свои проблемы не при помощи магии, а так, как это делают все люди. Но для тебя это уже невозможно: ведь ты разучился предвидеть последствия своих поступков и отвечать за них хотя бы перед собой. И тогда приходит Страх! Ты боишься прикоснуться к Статуе потому, что, решив таким образом одну проблему, немедленно получишь десять новых. И тогда тебе придется еще десять раз прикоснуться к голове бронзового воина, чтобы решить возникшие внезапно проблемы. После чего каждая из решенных проблем породит еще десяток. И так далее…

И вот ты уже не в состоянии прикоснуться к Статуе и опасаешься даже глядеть в ее сторону из-за страха получить новые проблемы взамен решенной. И в то же время страшно жить, поскольку решать проблемы обычным путем ты разучился. Страх вползает в душу, пускает корни – и вот ты уже конченый человек! Потому что Страх – это ключ, закрывающий двери Жизни и открывающий двери Ада!

* * *

Я очнулся от странного дремотно-бредового состояния. За окном брезжил серый осенний рассвет, оплакивая унылую судьбу предстоящего дня мелкими каплями дождя на грязном оконном стекле.

Я, оказывается, так и уснул за столом, положив голову на не первой свежести кухонное полотенце. Стас лежал на диване – вверх одутловатым бледным лицом – и храпел, как больной бегемот.

Хотелось пить, и я жадно выпил всю воду из чайника. Затем захотелось закурить, но две пустые пачки и полная пепельница явственно обрисовали ситуацию. Содрогаясь от мук похмелья, брезгливости и презрения к себе, я достал из пепельницы окурок подлиннее и жадно закурил.

На улице в ближайшем ларьке я купил на последние двенадцать рублей мелочью бутылку «Ярпива» и с наслаждением выпил тут же. В голове прояснилось, и я зайцем поехал с пересадками наземным транспортом – в метро без билета не проедешь.

Придя домой, я опустился в кресло и немного поразмышлял: выпить кофе и идти на работу; или немного вздремнуть и появиться там после обеда. Последнее, пожалуй, было бы самым правильным. Я взглянул на часы – почти девять. Я снял трубку с телефона.

– Алло! Это ты, Катя? Катенька, я появлюсь после обеда. Нет, ничего страшного, просто неважно себя чувствую. Если шеф будет спрашивать, то скажи, что я жду слесаря – у меня в ванной трубу прорвало, хорошо? Ну и чудно! Привет!

Я с наслаждением растянулся на диване, но сон не шел.

Странно: ведь еще вчера я потешался над вечно сожалеющем о прошлых ошибках Вовчиком, считал его неудачником. А теперь мне самому вдруг захотелось изменить прошлое. Неужели и я – неудачник? В фильме Оливера Стоуна «Никсон» прозвучала интересная фраза: «Никто не смеет считать человека неудачником, если он сам себя таковым не считает!»

Что это – истина в последней инстанции или просто красивые слова?

Интересно, а какой момент в жизни я хотел бы изменить? Вообще, счастлив я или нет? Достиг ли я того, чего желал? А чего я, собственно, желал? Сделать карьеру? Ну, сделал: успел защитить кандидатскую, затем – докторскую. Стал начальником: на работу вон когда хочу, тогда и прихожу! Да, пусть наука сейчас в коллапсе, но есть кое-какие договорные работы, которые через меня идут, так что не бедствую, в отличие от многих. Что еще?

Ну а в личном?

Я вздохнул. Все как в той песне: «Дела – отлично! Вот только с личным – привет!» Да, в моем возрасте люди уже своих детей в жизнь выпускают, в институты пристраивают. А я? Почему так все не задалось на личном фронте? Ведь была же семья… нет, вру! Какая же это семья – муж да жена? Да, жена была… Лера… Валерия…