Вильгельм Липпих - Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945

• Название: Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945
• Автор: Вильгельм Липпих
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0041-4

Помимо передовой тактики блицкрига, помимо сокрушительных танковых клиньев и грозных пикировщиков, наводивших ужас на врага, к началу Второй мировой войны Вермахт обладал еще одним «чудо-оружием» — так называемой Infanteriegeschutzen («пехотной артиллерией»), чьи орудия сопровождали немецкую пехоту непосредственно в боевых порядках, чтобы при необходимости поддержать огнем, прямой наводкой подавить вражеские огневые точки, обеспечить прорыв обороны противника или отражение его атаки. «Пехотные артиллеристы» всегда находились на самых опасных участках фронта, несли самые тяжелые потери; неудивительно, что их мемуары — большая редкость. И эта книга — среди лучших.

Вилли Липпих был призван в армию за несколько дней до нападения Гитлера на Польшу и принял боевое крещение в 1940 году во Франции. На Восточном фронте воевал в составе группы армий «Север», участвовал в осаде Ленинграда и кровавых боях под Демянском и Новгородом, сражался в Прибалтике и Восточной Пруссии. В апреле 45-го, когда погибла вся его рота, Липпиху повезло пробраться на борт последнего германского эсминца и эвакуироваться на Запад, чудом избежав советского плена. Будучи корректировщиком огня, он постоянно находился на переднем крае, воочию видел все ужасы войны — и в своей книге подробно и честно, основываясь на собственном боевом опыте, рассказал о жизни и смерти на Восточном фронте.

---

Этот спектакль повторялся раза два-три за ночь. Начиная с нашего вторжения в Россию чего только я сам не курил — и сигареты, и сигары, и трубку. Однако болезненное пристрастие к табаку моего соседа по палате стало для меня своего рода сигналом тревоги. Если курение табака — такая болезненная привычка, что способна подвигнуть человека на безумные поступки, то лучше покончить с ней раз и навсегда. Так я и поступил.

В 1961 году, по окончании пятилетнего испытательного периода, наша семья в полном составе прошла торжественную церемонию принятия американского гражданства, тем самым окончательно разорвав наши последние юридические узы с Родиной. Приняв для себя решение, что я сам и моя семья теперь американцы, старался больше не воспринимать себя как немца. Мы даже изменили написание нашей фамилии, сделав ее более «американской» — не Люббеке, а Люббек, хотя частично тому виной то, что я устал слышать, как американцы ее коверкают, произнося Лаббеки вместо положенного Люббеке.

В январе 1964 года я ушел из сталелитейной компании и начал работать в корпорации «Юнион Карбайд». Очень скоро я дослужился до должности начальника конверторного цеха в подразделении, которое было занято выпуском графитовых электродов для сталелитейных конверторных печей.

Работая в этой корпорации, я часто ездил в командировки по всей стране и даже по всему миру — давал консультации крупным и мелким сталелитейным компаниям по вопросам эксплуатации конверторных печей и оптимизации производственного процесса. И хотя по сравнению с моими предыдущими работами эта была относительно безопасной, тем не менее пусконаладочные работы на конверторе сопряжены с известным риском.

Однажды, помогая запустить в эксплуатацию печь одного из наших клиентов, я зашел в диспетчерскую, чтобы уточнить параметры производственного процесса. Внутри тесной диспетчерской мне приходилось лавировать между оголенных медных проводов, протянутых по обеим ее сторонам.

Так получилось, что я по чистой случайности локтем задел провод под напряжением 380 вольт. Удар током был таким мощным, что я без сознания едва не рухнул на пол. И хотя, на мое счастье, я не упал на боковую стенку диспетчерской, где меня наверняка бы тотчас убило насмерть, этот случай стал для меня предостережением. С тех пор я ни разу не позволял себе забывать о технике безопасности на рабочем месте.

Моя репутация знающего специалиста в этой области росла с каждым днем, что начало отнимать массу времени. Я вступил в полдесятка профессиональных обществ, написал для отраслевых журналов несколько статей, и даже книгу о плавке стали в конверторных печах. За свою профессиональную карьеру я прочел около пятисот лекций по технологическому процессу конверторной выплавки стали для аудитории слушателей от пятнадцати до трехсот человек. Это был бесценный опыт, научивший меня доходчиво объяснять даже самые сложные технические вопросы.

Хотя мои постоянные разъезды внесли известную суматоху в спокойную и размеренную жизнь нашей семьи, тем не менее я всегда старался на выходные вернуться домой. Бывая в командировках в Европе, Южной Америке и Южной Африке, я иногда брал вместе с собой Аннелизу.

К 1968 году мой старший сын Гарольд уже учился в колледже на инженера-электрика, Марион была старшеклассницей, а Ральф учился в школе средней ступени. В это время мы купили 38 квадратных километров заросшей лесом земли возле города Медина, неподалеку от Кливленда. Так как наш старый дом был продан очень быстро, а снять квартиру всего на несколько месяцев было невозможно, Аннелиза предложила, пока строился наш новый дом, пожить летом 1969 года на нашем участке бивуаком.

Каждое утро на протяжении полугода мы принимали душ в импровизированной душевой кабине, переодевались в палатке и выходили из леса к автостоянке перед домом, где я оставлял на ночь машину. Не могу сказать, что это было комфортно и удобно во всех отношениях, зато какое незабываемое приключение! Наконец мы перебрались в наш новый дом, расположенный на поляне посреди леса. После шумного города мы поистине нашли здесь райское отдохновение!

Хотя до и после эмиграции я регулярно посещал лютеранскую церковь, будучи инженером, я находил мало подтверждений тому, что говорилось в Библии. Лишь в конце шестидесятых годов я, наконец, обрел истинную веру, а вместе с ней и внутреннее спокойствие.

Правда, в 1974 году моя вера подверглась серьезному испытанию на прочность. Аннелиза начала испытывать боль в груди. Проведя соответствующие исследования, врачи диагностировали у нее рак молочной железы. На протяжении последующих четырнадцати лет Аннелиза перенесла несколько хирургических операций, а также прошла курсы химио- и радиотерапии. На какое-то время болезнь удавалось приостановить, но затем рак возвращался вновь.

Несмотря на боль и физические страдания, Аннелиза старалась не падать духом и, насколько это было возможно, скрывала свои муки от окружающих. Ее непоколебимая вера в Бога придавала ей сил, чтобы, несмотря на болезнь, продолжать жить полноценной жизнью. Моя собственная вера помогала мне поддерживать жену, пока она боролась с жестокой болезнью, а моя любовь к ней стала еще сильнее и глубже.

Пенсионер

Январь 1983 года — по настоящее время

Будучи уже в преклонных годах, мы с Аннелизой планировали перебраться туда, где потеплее, в частности, в Южную Каролину, однако прекрасные горы Северной Каролины плюс тот факт, что Южная Каролина печально знаменита своей мошкарой, заставили нас слегка поменять наши планы. В конце апреля 1983 года мы с Аннелизой переехали в новый дом на склоне Закатной горы в городе Эшвилл, штат Северная Каролина. Поскольку у меня накопились неиспользованные дни отпусков, я получал жалованье от компании «Юнион Карбайд» до конца года.

Сразу после моего официального выхода на пенсию в январе 1984 года я основал свою собственную компанию, в которой работал консультантом по вопросам выплавки железа и стали. Работая неполный рабочий день, я продолжал наносить визиты кое-кому из моих прежних клиентов, с которыми у меня установились добрые отношения.

Несколькими годами раньше Гарольд окончил университет с дипломом инженера-электрика и получил место в энергетической компании в городе Акрон, штат Огайо. Марион получила диплом в области гуманитарных наук в Оксфордском университете, штат Огайо, а Ральф — диплом инженера в университете Южного Иллинойса.

Все они обзавелись собственными семьями и подарили нам внуков — к великой радости как меня самого, так и Аннелизы. После долгих лет борьбы с болезнью здоровье Аннелизы стало заметно сдавать, однако она, собрав в кулак остаток сил, в конце лета 1988 года съездила в Медину, штат Огайо, на церемонию крещения самого младшего из наших внуков.

2 декабря 1988 года моя жена и любовь всей моей жизни скончалась. И хотя мы оба знали, что этот день рано или поздно наступит, для меня и всей нашей семьи это была невосполнимая утрата. Жить воспоминаниями о прожитых вместе счастливых годах подчас бывает невыносимо больно, и я каждый день скучаю по ней. Прекрасная жена и любящая мать, я знаю, что ее душа, свободная от мучений телесной оболочки, нашла успокоение на небесах. Когда Господь призовет меня к себе, меня похоронят рядом с ней на сельском кладбище неподалеку от Люнебурга — города, где мы познакомились с ней.

Эпилог

Стоит мне сказать другим американцам, что я немец, как они тотчас говорят мне, что у них тоже есть родственники, которые родом из Германии. По крайней мере, 50 миллионов американцев утверждают, что среди их предков есть немцы, — таким образом, после Великобритании Германия вторая по значимости страна в том, что касается происхождения современных американцев.

Вместе с тем, в отличие от других этнических групп, американцы немецкого происхождения не так бросаются в глаза — а все потому, что им присуще стремление вписаться в местную жизнь, смешаться с местным населением, а не селиться обособленно в этнических гетто. И хотя я горжусь своим немецким происхождением и время от времени даже принимаю участие в различных культурных мероприятиях, моим главным стремлением было стать настоящим американцем.

Теодор Рузвельт выразил мои мысли по поводу иммиграции в своей речи, которую он сочинил 3 января 1919 года, за три дня до своей смерти:

Прежде всего, мы должны настаивать на том, что если иммигрант, который приезжает к нам в Америку по своей воле, становится американцем и уподобляется нам, он достоин точно такого же к себе отношения, как и все прочие граждане нашей страны, ибо несправедливо ущемлять права такого человека по причине его веры, места рождения или происхождения. Единственное условие — этот человек должен фактически стать американцем и только американцем… В данном случае какая-либо половинчатость исключается. Если же кто-то говорит; что он американец, но вместе с тем кто-то еще, это значит, что никакой он не американец… ибо можно хранить верность лишь одному народу — в данном случае народу американскому.