Николай Переяслов - Я пишу - лучше всех

• Название: Я пишу - лучше всех
• Автор: Николай Переяслов
• Жанр: Русская классическая проза

---

То же самое, по сути, оказывается и с запечатленным в литературе духовным опытом человечества - "предмета как такового нет, но есть инструкция..." А потому, соответственно, и результат от чтения книг никакой, ибо блажь это и пустая трата времени, и ничего эта литература в жизни изменить не может.

Перечеркивая все 378 страниц рассуждений "о пользе чтения", воспаряющий над местом своего несостоявшегося сожжения Никита Иваныч словно бы иллюстрирует собой постулат о том, что подлинно свободный "дух веет там, где хочет", и стоящие на библиотечных полках тысячи книг тут вовсе ни при чем. Да и вообще этот убогий и бесперспективный мир себя исчерпал и, какие сказки ему ни читай, уже ни на что, кроме повторения одних и тех же ошибок, не способен. А потому и сама сцена расставания с ним представляет собой как бы последнюю - явленную уже не в слове, а в самом действии - Евангельскую цитату об отрясании праха: "...А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя, отрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому..." (Мф. 10; 14). Именно так поступает, возносясь над отторгнувшей его землей, и Никита Иваныч, которого чуть было не сожгли на костре за его усилия по сохранению духовной и культурной памяти об исчезнувшей во время Взрыва цивилизации:

"...Никита Иваныч обтряхивал с ног золу - ступня об ступню, быстро-быстро - и немножко запорошил Бенедикту глаза.

- Э-э-э, вы чего?! - крикнул Бенедикт, утираясь.

- А ничего! - ответили сверху.

- Вы чего не сгорели-то?

- А неохота! Не-о-хо-та!..

- Так вы не умерли, что ли? А?.. Или умерли?..

- А понимай как знаешь!.."

И на этой сцене роман Татьяны Толстой завершается. Хотя такое вот его "открытое" окончание и предполагает самостоятельную работу читательской мысли после того, как будет перевернута последняя страница.

Но думается, что главная идея "Кыси" ясна и так. Она принципиально повторяет собой церковный постулат о единстве священного ПИСАНИЯ и священного ПРЕДАНИЯ, первое из которых в романе олицетворяют собой и Набольший Мурза Федор Кузьмич (который хотя и занимается откровенным плагиатом, тем не менее на государственном уровне проталкивает литературу в массы), и влюбленная в поэзию Варвара Лукинишна, и не мыслящий своей жизни без чтения Бенедикт; а второе - устанавливающий столбы с указателями исчезнувших улиц да памятник Пушкину Никита Иваныч. Как говорится, теория без практики мертва, во всем необходимы единство и гармония.

Впрочем, роман читается с большим интересом и почти лишен пошлости, а для сегодняшних дней это уже и само по себе немало.

(Не знаю, почему в патриотическом стане этот роман Толстой вызвал такое резкое неприятие - мол, в нем унижается и оскорбляется великий русский народ, и всё такое прочее. Может быть, конечно, я чего-то в "Кыси" и недопонял, но мне этот роман Толстой откровенно понравился. Так что каюсь...)

23 июня, суббота. Получил от Николая Ивеншева письмо с Кубани, в котором он сообщает, что отправил в "Литературную Россию" рецензию на мою книгу критики "Нерасшифрованные послания", а также просит передать в редакцию "Дня поэзии, 2001" рукопись и дискету с его стихами.

* * *

В три часа дня решил-таки взяться за написание статьи, отвечающей на выпады В.И. Гусева. Пришлось буквально заставлять себя это делать, но откладывать больше нельзя, так как я уже вижу, что мое отмалчивание начинают воспринимать как слабость. А кроме того, речь ведь идет не только о моем личном задетом самолюбии - тут-то как раз я бы промолчал и смирился, пусть бы он тешился. Но он постоянно "наезжает" на Православие и на заповеди Христа, а здесь я отсиживаться в стороне уже просто не имею права, ибо, как говорили святые отцы, "молчанием предается Бог". А потому я пошел ва-банк и решил высказать, всё, что накопилось. Статья получилась довольно жесткая, но все равно война уже начата и мира не видать, а потому отступать некуда, надо открывать забрало и побеждать. Так что, Господи, благослови!..

* * *

...После окончания работы над статьей написал от имени секретариата письмо Юрию Лужкову с просьбой о помощи в решении наших жилищных проблем. Шансов на положительную реакцию не очень много, но это по крайней мере приятнее писать, чем статью о Гусеве:

"Глубокоуважаемый Юрий Михайлович!

Секретариат Правления Союза писателей России просит Вас обратить свое внимание на ситуацию, сложившуюся в области решения жилищного вопроса для писателей столицы. Не секрет, что в течение последнего десятилетия представители отечественной словесности, так много сделавшие для приближения демократических перемен в России и консолидации духовных сил общества, оказались сегодня как бы вычеркнутыми из сферы государственного внимания и фактически лишены законодательно подтвержденного права на пенсию, четко разработанной системы оплаты своего труда, а главное возможности улучшения жилищных условий, способстствующих максимальному раскрытию их творческого потенциала и таланта.

По сути дела, благополучие мастеров современной прозы и поэзии сегодня зависит только от отношения глав областных и районных администраций к культуре да их понимания значения писательского слова в деле возрождения Отечества.

В этом плане представляется показательным пример главы Администрации Орловской области Е.С. Строева, установившего целый ряд литературных премий, стипендий и доплат к писательским пенсиям, а также Президента Республики Башкортостан Муртазы Губайдулловича Рахимова, во всеуслышание заявившего на ХIII съезде Союза писателей РБ о намерении построить до конца текущего года тридцатиквартирный "писательский" дом.

Искренне веря в то, что Правительство Москвы и лично Вы, Юрий Михайлович, не хуже руководителей других субъектов Российской Федерации понимаете важность поддержания достойного уровня жизни современных писателей, секретариат Правления СП России обращается к Вам с просьбой изыскать возможность создания в Москве квартирного фонда для эффективного улучшения жилищных условий членам Союза писателей РФ и их семей.

С искренним уважением к Вашей административной, градостроительной

и общественно-политической деятельности

подпись, и проч."

* * *

После письма Марина захотела чего-нибудь сладенького, так что пришлось вырубить не отдыхающий весь сегодняшний день компьютер и сходить в магазин за конфетами. Купил зефир, карамель в шоколаде, вафли... После прошедшего недавно ливня и жарившего затем предзакатного солнца вечер напоминал собой какие-то дивные тропики - не хватало только жирафьих шей на фоне неба да раскачивающихся на лианах обезьян...

Вернувшись из магазина, я приготовил на ужин салат из помидоров и зелени, яишницу с сосисками и чай, и пока мы ели, Марина пересказывала свое интервью с Николаем Бурляевым, которое она сейчас перепечатывает для журнала "К единству!" Я чувствую, что ей до сих пор мир кинематографа ближе, чем мир литературы, не случайно она с детства мечтала быть киноактрисой...

24 июня, воскресенье. Сегодня воскресенье, можно было бы поехать на дачу, искупаться в Клязьме, но завтра мы отправляемся в Пензенскую область на 105-летие Петра Замойского и Лермонтовские дни, так что надо подобрать все недоделанные дела. Жалко, конечно, терять целую неделю, но и отказаться от поездки уже тоже нельзя. Хотя, если Бог даст, может, хоть отдохну там от музыки над головой, а то у нас тут на шестом этаже цыгане гуляют, так из-за них весь дом не спит. Начинают, как правило, часов в одиннадцать вечера и, врубив на весь дом магнитофон, гудят до самого утра. Потом немного поспят и опять. Не считаются ни с кем, как будто мир существует только для них одних...

* * *

Начал читать книгу Марии-Анны Голод "Зеркало пана Севастьяна" на украинском языке - этакие пугающие истории в духе "Вечеров на хуторе близ Диканьки" с примесью Гофмана. Надо будет предложить их перевести для "Дружбы народов".

25 июня - 1 июля. В понедельник вечером по приглашению администрации Пензенской области выехали на празднование 105-летия со дня рождения Петра Ивановича Замойского, автора романа "Лапти". Глядя во время отъезда на десятки приходящих-отходящих поездов, я подумал, что города - это гигантские насосы, которые поршнями снующих туда-сюда составов перекачивают людские потоки...

По приезде нас встретил на пензенском вокзале министр культуры области Евгений Семенович Попов и, устроив нас в гостиницу, мы вместе с сыном писателя Лоллием Петровичем Замойским и другими его родственниками тут же отправились на родину юбиляра в село Соболёвку. Были, как водится, посещение школьного музея, торжественные речи возле памятного камня (я прочитал там сочинившееся вдруг четверостишие: "Среди народа неподдельно свойский, / простой, как эти рощи и трава, / шел по земле писатель - Петр Замойский / и собирал, как ягоды, слова..."), потом замечательный концерт местного хора в Соболевском Доме культуры, а после него - праздничный обед, с которого мы уехали вместе с главой администрации Каменского района Анатолием Васильевичем Пуставовым, устроившим для нас сначала экскурсию по району, а затем ужин в кафе "Виктория" у себя в Каменке.