Елена Грушковская - Человек из пустыни

• Название: Человек из пустыни
• Автор: Елена Грушковская
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Излив на Лейлора этот сумбурный поток всхлипов и слов, произносимых почему-то полушёпотом, отец уткнулся лицом ему в колени и затрясся. Лейлор не знал, что сказать, он просто погладил его по голове и попробовал успокоить:

— Ну, папуль… Не надо. Не плачь, что ты!

— Дома его ждут, — всхлипывал отец, лёжа у Лейлора на коленях. — Любимый человек… Это так восхитительно, когда дома тебя кто-то ждёт! Он заслуживает… Несомненно заслуживает счастья. Пусть не со мной… Но он заслуживает права быть любимым! И я рад за него… Я счастлив, что у него всё хорошо. Вот только я не знаю, что мне теперь делать!

Отец долго плакал, и Лейлору не оставалось ничего, как только гладить его по волосам и успокаивать. Он отвёл отца в его номер и ещё там успокаивал его около часа, пока тот наконец не заснул.

Заснул Лейлор поздно и, разумеется, не выспался. К тому же, утром его разбудил звонок в дверь: это оказался Рэш. В руках у него опять был букетик, но на этот раз из белых, розовых и лиловых цветочков.

— Кажется, я разбудил тебя, — сказал он. — Прости. Я только хотел узнать, как ты себя чувствуешь.

— Спасибо, неплохо, — ответил Лейлор. — Только немного не выспался. Я вчера поздно заснул, потому что пришлось сидеть с папой. Он полночи плакал.

Рэш слегка нахмурился.

— Плакал? Почему, что случилось? Его кто-то обидел?

По тому, как он сразу насторожился, можно было догадаться, что равнодушным он к отцу не был. Присев рядом с Лейлором, он спросил с неподдельным беспокойством:

— Скажи, мой хороший, что случилось? Может, я могу помочь?

— Да нет, ничего особенного, — сказал Лейлор. — Лучше скажите откровенно: как вы относитесь к папе?

Рэш на пару секунд задумался, хмуря брови, а потом улыбнулся.

— Очень хорошо отношусь, — сказал он. — А что?

— Да ничего, просто так, — ответил Лейлор. — Скажите, а давно у вас… Ну, появился тот, кто ждёт вас дома?

— Где-то чуть меньше пяти месяцев назад, — улыбнулся Рэш.

— И вы его любите? — спросил Лейлор, хмурясь.

— Конечно, — серьёзно ответил Рэш. — Очень. Но послушай, что-то много ты задаёшь вопросов, а на мой так и не ответил. Почему папа плакал?

— А почему вас это интересует? — опять спросил Лейлор.

— Снова вопросы! — воскликнул Рэш. — Милый мой, меня это интересует, потому что… Потому что я очень хорошо отношусь к твоему папе. Так ты скажешь мне?

Лейлор натянул одеяло и устроился на подушках поудобнее.

— Ладно, я вам скажу, почему. У папы… э-э, ужасно разболелись зубы. Так сильно, что хоть кричи. Потому он и плакал.

Взгляд Рэша словно подёрнулся голубым ледком.

— А можно правду? — сказал он.

— Это правда, — ответил Лейлор. — А теперь, если вы не возражаете, я ещё чуть-чуть вздремну, а то из-за папиных зубов я не сомкнул глаз добрую половину ночи.

И Лейлор повернулся на бок, закрыв глаза. Рэш посидел ещё немного, потом встал и пошёл к двери. У двери он остановился, вернулся и положил букетик на подушку перед лицом Лейлора, а потом ушёл.

Глава 30. Небби

Джим взглянул на часы и отодвинул бокал. Стакан Рэша тоже был пуст, и на вопрос бармена: «Повторить?» — он ответил отрицательно.

— Уже поздно, — сказал Джим. — Тебя, наверно, дома ждут.

Рэш улыбнулся и задумчиво кивнул. Горло Джима невыносимо сжалось, и он отвернулся, чтобы Рэш не увидел слёз, которых он не смог сдержать. Расплатившись по счёту, он торопливо слез с табурета, но слёзы уже катились градом, и остановить их Джим был не в силах. Тёплая рука Рэша поймала его за руку и задержала.

— Тебе пора, — пробормотал Джим, отворачиваясь.

Рэш притянул его к себе и заглядывал ему в лицо.

— Ты что, плачешь? Ну, что такое?

— Тебе пора, — повторил Джим. — Тебя ждут… Уже поздно, не задерживайся.

Он стиснул изо всех сил зубы, чтобы не зарыдать. К чему показывать слабость и сожаление, когда уже слишком поздно? Но быть сильным и оптимистичным оказывалось гораздо более трудной задачей, чем он себе представлял. Всё это происходило на глазах у праздно играющих в бильярд военных, пьющих вино, маиль и глинет, и вряд ли такие зрители были нужны Джиму сейчас. Равнодушный бармен вытирал бокалы, за очередной порцией маиля к стойке подошли два офицера, поглядывая в сторону Джима.

— Как ты думаешь, кто ждёт меня дома? — спросил Рэш, заглядывая Джиму в глаза то ли серьёзно, то ли с усмешкой. Тайну этого взгляда Джим ещё до сих пор не мог разгадать.

— Тот, кого ты любишь, конечно, — пробормотал Джим.

Рэш ещё пару секунд смотрел на Джима, и непонятно было, серьёзен ли он или вот-вот улыбнётся.

— Как насчёт того, чтобы заехать к нам в гости? — вдруг предложил он.

Это предложение показалось Джиму более чем странным. Он не мог понять, к чему всё это: может быть, Рэш смеётся над ним? Нет, на Рэша это было непохоже: издеваться он вряд ли стал бы.

— А тот, кто ждёт тебя… Он не будет против? — недоуменно пролепетал Джим.

Взгляд Рэша потеплел, и он действительно улыбнулся.

— Думаю, он не будет возражать против знакомства, — сказал он. — Кроме того, он сейчас уже, скорее всего, спит. Пойдём.

Джим не смог воспротивиться его тёплой, доброжелательно настойчивой руке, и они вышли из бара навстречу золотисто-терракотовому вечернему небу Флокара. С неослабевающим недоумением Джим шёл за Рэшем по бетонной дорожке к стоянке транспорта, освещённой последними косыми лучами заходящего солнца, и всё гадал: к чему это? Рэш тем временем подвёл его к компактному двухместному флаеру с матовой обшивкой цвета пыли и открыл дверцы.

— У тебя новый транспорт, — счёл должным заметить Джим. — На скутере больше не ездишь?

— Скутер — для небольших расстояний, — ответил Рэш. — А наш городок далековато отсюда.

Городком Рэш назвал поселение сотрудников проекта по освоению Флокара. Озарённый янтарными вечерними лучами, он состоял из типовых корпусов, невысоких белых параллелепипедов с окнами, внешне похожих на заводские цеха, с одинаковыми забетонированными улочками. Располагался он в одном из оазисов, и со всех сторон его окружали деревья наподобие пальм и акаций. Флаер Рэш поставил на крытую стоянку, окружённую стенами корпусов-параллелепипедов, и они с Джимом прошли по бетонной улочке к одному из ближайших из них.

Внутри корпуса оказалось неожиданно уютно и чисто, как в гостинице среднего уровня: в главном холле на первом этаже зеленели декоративные растения и радовали глаз цветочные клумбы, бурлил пузырьками большой подсвеченный аквариум с яркими рыбами. Жилые помещения располагались по периметру здания, образуя колодцеобразное пространство посередине, и снизу, подняв голову, можно было увидеть все этажи, которых было восемь. Крыша над этим «колодцем» пропускала свет, а попасть на этажи можно было на любом из пяти лифтов-платформ. Была и лестница, соединявшая все этажи.

Они поднялись на платформе на пятый этаж. По дороге Рэш неоднократно кому-то говорил «привет», кто-то махал ему: на площадках этажей, несмотря на поздний вечер, было довольно оживлённо.

— Мы тут живём дружно, — сказал Рэш.

Платформа остановилась, и они вышли на площадку пятого этажа. У стен, между дверями комнат, в кадках зеленели маленькие деревца с пирамидальными кронами, а перед каждой дверью лежал коврик. Рэш, вытерев ноги о коврик перед одной из дверей, открыл её и сказал Джиму:

— Проходи… Не стесняйся.

Джим вошёл в жилище Рэша. Комната была невелика, со светло-сиреневыми оштукатуренными стенами, фиолетовым ковровым покрытием на полу и длинной трубкой светильника над дверью. В фиолетовой стенной нише стояла неширокая надувная кровать и тумбочка с лампой, в углу — круглый столик с креслом, но взгляд Джима сразу притянула к себе хорошенькая бело-голубая детская кроватка с подвешенными над ней игрушками. Рядом с ней на кушетке сидел коротко остриженный бледный юноша в светло-сером закрытом костюме со стоячим воротником и в серебристых сапогах. На руках юноша держал пухленького, круглощёкого малыша, который сладко спал у его груди. Завидев Рэша, юноша вскинул остренькое лицо с большими водянисто-голубыми глазами и сказал шёпотом:

— Он опять не хотел спать в кроватке. Спит только на руках, а стоит положить его — тут же плачет.

Рэш стащил с головы платок, открыв густую светло-русую шевелюру, и его лицо озарилось нежностью. Скинув куртку и вытащив из банки влажную салфетку, он тщательно протёр ею руки и бережно взял у юноши ребёнка, прошептав ласково: