Раби Нахман - Рассказы о необычайном

• Название: Рассказы о необычайном
• Автор: Раби Нахман
• Жанр: Религия

---

2. Так назывались противники хасидизма из числа самих евреев. На иврите это слово как раз и означает "противник" (прим. пер.)

3. "Ликутей-Маhаран", 60, со слова "Начал..." и далее.

4. Из авторского предисловия к "Историям о необычайном".

5. "Иов", 19:26.

6. См. его второе предисловие к "Историям".

7. В книге "Ликутей-Маhаран" раби Нахман использует тот же прием: мелкие и второстепенные, на первый взгляд подробности, разбросанные здесь и там, оказываются связанными обдуманным и прочным единством, и в конце концов выясняется их важность для понимания целого, соответствующего авторскому замыслу.

8. Образчиком своевольного обращения с текстом служит перевод Мартина Бубера. Оригинал для него не более чем трамплин для свободного полета, причем иногда Бубер уводит от авторского смысла намеренно.

9. В нашей книге использована удачная литературная адаптация Баруха Авни (Камянова), основанная на переводе с идиш р. Авигдора Ганца. По духу (но не букве) это перевод, вернее, пересказ, максимально близкий к оригиналу, однако он далеко не дословный, что обусловлено колоссальными культурными различиями и полной неизведанностью еврейской культуры для русского литературного языка (прим. пер.).

10. Такая ситуация была вообще в большой мере характерна для еврейской диаспоры. Языком письменности, официальных документов, философии и поэзии оставался иврит, вышедший из употребления в качестве разговорного языка. Несовпадение устной речи с письменным языком приводило к тому, что запись текста включала элемент перевода (прим. пер.).

11. Йехезкель, 8:12 и далее.

12. См. Йешаяhу 45:15.

13. "Теhилим", 18:12.

14. Йешаяhу, 52:8.

15. "Мишлей". 5:5.

16. Ср. слова раби Акивы о любви Всевышнего к Израилю "...дороги Б-гу сыны Израиля, названные сынами Всевышнего" ("Авот", 3:14).

17. Сфирот Хохма ("Мудрость") и Бина ("Постижение") уподобляют отцу и матери.

18. У этого образа также немало параллелей. В Гмаре сказано, что после Б-га следует благоговеть перед мудрецами Торы. "Кто царь? Законоучитель" - и т. п.

19. Ср. " ...в хаосе и вое пустыни " ("Дварим", 32:10), "...к Азазелю в пустыню" (Ваикра", 16:10).

20. В том и другом случае тема бессонных аскетических бдений перекликается с траурными молитвами и ограничениями, установленными после разрушения Храма. Первоначально скорбящие о Сионе воздерживались от любых удовольствии, чтобы не прерывать траур. Со временем, однако, траурные обычаи были облегчены, однако отказ от вина, особенно перед Девятым ава, днем скорби, который, согласно многим преданиям, считается также днем начала Избавления, оставался в силе.

21. Ср. с "Тикун хацот", в частности, с "Тикун Рахель" (траурные молитвы, о которых речь шла выше. - Прим. пер.). "Тикун Рахель" посвящена скорби Шхины о своем изгнании, эту молитву читают по ночам, бодрствуя.

22. Йехезкель, 20:35.

23. Мир действия, мир созидания и мир творения (прим. пер.).

24. Йешаяhу, 63:4.

25. Зхарья, 3:7.

26. На этой стадии завершаются неудачей продолжительные и отчаянные поиски Геулы, попытки освободить Шхину из изгнания, предпринятые множеством людей, чей горький опыт напоминает попытку воздержания в последний день, не удавшуюся главному герою истории.

27. Машиах бен Йосеф - предтеча Машиаха бен Давида, к приходу которого Машиах бен Йосеф должен подготовить мир (прим. пер.).

28. Талмуд, трактат "Сота", 49б.

29. Ям Суф (Красное море), Мара, Эйлим, Рефидим, Мей-Мерива, Беэр и Ярден (Иордан).

30. На иврите "семь" - "шева" и "клятва верности" - "швуа" имеют одинаковый корневой состав, что этимологически сближает их: ср. в "Брейшит", 26:24-34, союз Ицхака с Авимелехом в Беэр-Шеве (прим. пер.).

31. "Избавитель" (христианские реминисценции не позволяют воспользоваться более точным "Спаситель") - одно из Имен Всевышнего, хотя так же называют Машиаха и (как и по-русски) любого, кто выручил ближнего из беды. В библейскую эпоху словом гоэль называли близкого родственника, на котором лежала обязанность поддержать разорившегося сородича, выкупив его имущество, именно в таком качестве это слово употребляется в Пятикнижии (прим пер.).

32. Связь между Моше и Машиахом издавна отмечается во многих источниках, она объединяет обоих избавителей в продолжении рассказа, см. об этом также "Ликутей Маhаран".

33. Талмуд, трактат "Хагига", гл. "Не учат ".

34. Пардес - "плодовый сад", образное название учения Кабалы (прим. пер.).

35. На арамейском языке буквально "другая сторона", "изнанка" добра (прим. пер.).

36. Торговцем прикидывается Сатан и в беседах раби Нахмана, а также в истории "Об одном раввине и его единственном сыне".

37. См. Йешаяhу, гл. 3.

38. На иврите слова "матрос" и "царь" очень близки по звучанию (прим. пер.).

39. Не случайно в траурных молитвах Девятого ава скитания изгнанников из Иерусалима уподоблены скитаниям Исхода.

40. См. Йехезкель, 20:35.

41. К такой интерпретации подводит изучение кабалистических рассуждений, отталкивающихся от стиха "когда человек властвует над человеком во вред ему" ("Коhелет", 8:9).

42. Малахи, 3:23, 24.

43. Этому вопросу в литературе хасидизма уделено много внимания. Особенно подробно он освещен в труде раби Шнеура-Залмана из Ляд "Тания".

44. "Дварим", 14:1.

45. См. об этом в "Тании", где горечь внутренней неудовлетворенности получает положительную оценку как движущая сила душевной деятельности, в противоположность унынию и печали с их подавляющим воздействием.

46. О символическом значении ухода из населенного мира см. комм. к истории "Бааль Тфила".

47. См. "Мишлей", 9:5: "Идите, ешьте хлеб мой" [- восклицает Премудрость].

48. "Коhелет", 10:6, 7.

49. В другом месте раби Нахман объясняет, что "солнце каждый день создает луне новое одеяние, и само собой, что всякий раз образуются новые отношения между изливающим эманацию и воспринимающими ее, они и есть то "новое одеяние", которое создает солнце".

50. Ср. с "Песнью созданий", зверей и птиц в "Перек шира".

51. См. в "Мидраш раба" об обязанности человека продолжить труд творения мира, нуждающийся в завершении.

52. О том, что это самый глубокий раздел Кабалы, см. трактат "Хагига".

53. Йехезкель, гл. 1.

54. Йешаяhу, 6:1.

55. См. "Млахим II", гл. 4.

56. Йешаягу, гл. 11.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ХАСИДИЗМ И ПСИХОАНАЛИЗ

Точка соприкосновения

Сама идея сопоставления этих понятий может показаться экстравагантной. И в самом деле, что между ними может быть общего? Хасидизм - религиозное еврейское мистическое движение, соответственно этому мотивированное, со специфическими внешними проявлениями, а психоанализ - научная теория, подчеркнуто не религиозная, если не антирелигиозная (это относится ко всем ее школам, за исключением, может быть, Юнга).

Однако диссонанс возникает не только в силу обратных тенденций - не менее явственно вырисовываются и различия в подходах. Хасидизм ни в коей мере не является психотерапевтическим методом, не является он и философской школой в западноевропейском понимании этого слова - скрупулезно разработанной и систематизированной. Его откровения, не являясь элементами некой гармоничной конструкции, возникают спонтанно, в постоянном противоборстве души с житейскими проблемами. А психоанализ, несмотря на все обилие гипотетических идей, блестящую игру интеллекта и поистине безграничное воображение его адептов, считается, тем не менее, научной дисциплиной. Психоаналитик числится ученым уже потому, что, стремясь к научному изложению своих формулировок и постулатов, создает стройные системы, понятные другим. В ходе исследования он формирует образы или искусственные модели человеческого сознания, которые, насколько это возможно, соответствовали бы реальности. Хасидизм, с его принципиальным отрицанием шаблонов и формализма там, где речь идет о человеческой душе, никогда не стремился к систематизации собственных подходов, к обобщающим определениям. Ни в одной из многочисленных книг по хасидизму мы не найдем систематического анализа или цельного описания психики человека, нам предлагают лишь отрывочные, но блестящие замечания. И хотя глубина прозрения и сила этих откровений позволяют проникнуть в самую суть проблемы, практически никогда не ставится цель создать всеобъемлющую модель. Даже "Тания", наиболее последовательная и упорядоченная из книг по хасидизму, занимающихся проблемами человеческой души, - лишь поначалу предстает всеохватывающей системой, но при более внимательном изучении и она оказывается сборником различных сентенций и ответов на вопросы личного характера (об этом, впрочем, говорится в предисловии автора).

На первый взгляд, эти более чем существенные различия делают нелепым любое сравнение психоанализа и хасидизма. Поскольку у них нет точек соприкосновения, их сопоставление лишено смысла, как и во всех случаях, когда сравнивают несовместимые понятия (например, тьма и сладость). Но, тем не менее, можно постараться найти способ взаимодействия даже для столь несходных систем, используя одну из них в качестве основной, а вторую - вспомогательной. Подобное сочетание позволило бы раскрыть множество полезных и неожиданных свойств в каждой из них.