Аркадий Лукьянов - Историко-критическое введение в философию естествознания

• Название: Историко-критическое введение в философию естествознания
• Автор: Аркадий Лукьянов
• Жанр: Философия

---

______________ ** "Философия Фихте стоит на той же точке зрения, и не-"Я" определено в ней только как предмет "Я", только в сознании: не-"Я" остаётся в ней в качестве бесконечного толчка, т.е. как "вещь-в-себе". - См.: Гегель Г.В.Ф. Философия духа. Энциклопедия философских наук. Т. 2. - С. 222.

Мы полагаем, что позиция Гегеля является более выигрышной, чем позиции Канта и Фихте. Ведь Гегель, разрывая с теорией представления, пытается рассмотреть пространство и время на более сущностном уровне, чем это делали представители чистого трансцендентализма. Однако Гегель, на наш взгляд, также не смог избежать трансцендентальной дедукции (время у него выводится из пространства, что более реалистичнее!) данных атрибутов, что, конечно же, вносило элемент волюнтаризма в понимание естественнонаучного материала.

Надо сказать, что осознание глубины гегелевских прозрений, касающихся природы пространства и времени, пришло не сразу. Философия обладает способностью значительного забегания вперёд, и пока логика науки развивается по проложенным философией тропам, философская мысль успевает отстать от рождающегося вновь и вновь нового естественнонаучного материала.

Например, сегодня мы констатируем многочисленные факты предвосхищения философией открытий в естествознании. В этом деле предвидения упор не случайно делается на натурфилософию Гегеля. Развитие немецкого идеализма действительно было настолько бурным, что естественные науки просто не имели времени глубоко осмыслить его натурфилософских достижений. Лишь в ХХ веке теоретизирующие естествоиспытатели вернулись к Гегелю, но в это время философское знание уже развивалось другими путями.

Мы полагаем, что рассмотрение гегелевской "Философии природы" в свете современного знания нуждается в своей конкретизации. Очевидно, что речь не должна идти о непосредственном логическом следовании результатов теории относительности и квантовой механики из принципов идеалистической диалектики Гегеля (как это делает, например, Вундт**), так как, строго говоря, между физикой и философией прямой связи нет.

______________ ** Wundt M. Hegel's logik und die moderne Physik. - Koln, 1949.

Учитывая вышесказанное, нам остаётся поэтому выяснить методологическое значение гегелевских категорий пространства и времени.

Решение данной задачи должно учитывать элементы глубокого историзма, содержащиеся в философии Гегеля. "Суть дела, - подчёркивал Гегель, исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением" (Гегель Г.В.Ф. Соч. Т. 4. - М., 1936. - С. 2). Следовательно, рассмотрение современного этапа развития картины мира немыслимо без кропотливого изучения натурфилософских идей и теорий прошлого, без выяснения самого процесса становления категориального аппарата современной физики, становления теоретизированных представлений о природе.

Естествознание часто имеет дело с объектами, которые за то время, пока их исследуют, не претерпевают качественных изменений. Поэтому классическое естествознание стремилось абстрагироваться от воздействия деятельности человека на объект и постичь природу так, как она существует сама по себе. В квантовой же механике, являющейся частью современного естествознания учитывается, что процесс измерения оказывает воздействие на подвергаемый измерению объект (электрон и т.д.). И чем точнее измерение, тем сильнее оказываемое им воздействие. Как видим, лишь в ХХ веке в физических науках начинает выявляться диалектический подход к описанию сложного характера взаимодействия субъекта и объекта в научном эксперименте.

Обратим внимание на характерную деталь "Философии природы", в частности, на раздел I-ый - "Механика. А.". В нём Гегель говорит о единстве дискретности и непрерывности пространства, но не упоминает о прерывности времени. Между тем, разбирая четыре кантовские антиномии в "Науке логики", он замечает, что "пространство и время должны рассматриваться не только как непрерывные, но также и как прерывные. Совершенно правильно, что можно выйти за пределы каждого определённого пространства и каждого определённого времени, но не менее правильно и то, что пространство и время действительны лишь благодаря своей определённости, т.е. как здесь и теперь и что эта определённость содержится в их понятии" (Гегель Г.В.Ф. Наука логики //Энциклопедия философских наук. Т. 1. - С. 169).

Из данного отрывка видно, что философия Гегеля является как бы попыткой компромисса между ярко выраженными динамическими тенденциями классической науки и её кажущейся принципиальной завершённостью, чего требовала сама гегелевская система. Диалектичность гегелевской мысли о выходе за пределы каждого определённого пространства можно в определённой мере интерпретировать как "зародыш" неевклидовых пространств. Но данная безлично-содержательная параллель есть не более как чисто внешняя аналогия, ставшая возможной лишь на современном этапе развития физической картины мира. Ведь при желании "рациональные зёрна" можно обнаружить во всяком утверждении и даже в двух несовместимых между собой посылках. Однако это как раз тот опасный пункт, где диалектика легко превращается в софистику, оборачивается субъективной слепотой и различного рода модернизациями философских теорий.

Строго говоря, для натурфилософии характерно то, что в её пределах естествознание всегда философски осмысливается постижением лишь теоретического материала естественных наук. Рассматривая теоретическую деятельность естествоиспытателей как препятствие на пути всеобщего философского осмысления природы, Гегель и другие натурфилософы со свойственных им позиций критиковали естествознание. Уже сам по себе этот факт говорил о симптоме надвигающегося теоретического преобразования естествознания, а сами натурфилософские системы, претендовавшие на абсолютную истину, возникали как некоторое предчувствие грядущего переворота, связанного с решительным переходом от эмпирии к теории (См.: Лукьянов А.Т. От натурфилософии к сознательно-диалектическому естествознанию. - Киев, 1981. - С. 73-74).

В натурфилософии Гегеля, как и в других натурфилософских системах прошлого, можно найти множество глубоких догадок, которые в определённой степени спекулятивно предвосхитили целый ряд научных открытий более позднего времени. Например, физическое учение Р. Декарта, в котором развивались мысли о неразрывной связи материи и пространства, протяжённости сыграли исключительно важную роль в процессе создания основ общей теории относительности (См.: Чудинов Э.М. Теория познания и современная физика. М., 1974. - С. 6).

А. Эйнштейн, прекрасно знавший историю физики и много размышлявший над её философскими основаниями, не мог пройти мимо такого мыслителя прошлого, как Гегель. Эйнштейн даёт оценку Гегелю, когда говорит о книге Э. Мейерсона "Релятивистская дедукция".

Приводя мнение Мейерсона о том, "что все интеллектуальное сооружение физики в процессе своего приспособления к принципу относительности приобретает в известной мере характер строго логической дедуктивной системы", Эйнштейн делает вывод: "Этот дедуктивный и конструктивный характер позволяет Мейерсону провести чрезвычайно остроумное сравнение теории относительности с системами Гегеля и Декарта. Успех этих трёх теорий у их современников он приписывает строгости их логического построения и их дедуктивному характеру. Человеческий разум не занимается установлением связей, он хочет их понять, и превосходство теории относительности над двумя другими концепциями, по Мейерсону, состоит в том, что теория относительности даёт точное количественное описание фактов и позволяет охватить множество экспериментальных результатов. Он усматривает общее между теорией относительности и теорией Декарта в том, что в обеих теориях происходит ассимиляция физических идей идеями пространственными, т.е. геометрическими" (Эйнштейн А, Собр. науч. трудов. В 4-х т.: Т. 4. - С. 100).

Подчёркивая глубокий смысл аналогии между релятивистской физикой и геометрией, Эйнштейн усмотрел очень важную заслугу автора "Релятивистской дедукции": "Мейерсон показал, что полное такое сведение (физики к геометрии. - А.Л.), бывшее заветной мечтой Декарта, в действительности невозможно даже в самой теории относительности. Поэтому он с полным основанием указывает на ошибку, часто встречающуюся при изложении теории относительности, которую совершают, низводя время на один уровень с пространством.

Хотя в основе времени и пространства лежит один и тот же континуум они не равноценны. Свойства элемента пространственного расстояния и свойства элементарного интервала времени различны. Это различие проявляется и в формуле, определяющей квадрат мирового интервала между двумя бесконечно близкими событиями" (См.: Там же. - С. 101-102). Это - интересное суждение! Гегелевская идея о взаимосвязи пространства и времени, о переходе пространства во время действительно может лишь до определённых пределов претендовать на роль философской предпосылки теории Эйнштейна. По словам В.С. Готта, у Гегеля в "неудачной форме выражена мысль о глубокой связи пространства и времени, вплоть до некоторой возможности их относительного отождествления" (Готт В.С. и др. Гегель и некоторые идеи современной физики //Философские науки, № 4, 1968). Данный вывод совпадает по сути дела и с мнением А. Эйнштейна, который полагал, что идти дальше признания возможности аналогии между гегелевскими пространственно-временными представлениями и миром Г. Минковского, означало бы впасть именно в ту ошибку, о которой физиков предупреждал Э. Мейерсон.