Готтлоб Бидерман - В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945

• Название: В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945
• Автор: Готтлоб Бидерман
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-9524-1594-6

Это книга очевидца и участника кровопролитных боев на Восточном фронте. Командир противотанкового расчета Готтлоб Бидерман участвовал в боях под Киевом, осаде Севастополя, блокаде Ленинграда, отступлении через Латвию и в последнем сражении за Курляндию. Четыре года на передовой и три года в русском плену… На долю этого человека выпала вся тяжесть войны и горечь поражения Германии.

---

Мы лихорадочно стащили с тягача последний ящик 37-миллиметровых снарядов, а заряжающие сгребли в кучу и отшвырнули ногами стреляные гильзы, пытаясь расчистить огневую позицию орудия. У нас оставалось всего лишь 30 бронебойных снарядов, и, когда я загнал последнюю обойму винтовочных патронов в магазин своего карабина, короткий опрос остальных показал, что у них патроны также подошли к концу. У Гартмана оставалось только полмагазина патронов для автомата.

Русские попытались прорваться через дорогу и добраться до здания склада. Каждому из нас было ясно, что мы должны любой ценой помешать им достигнуть их цели, чтобы не быть отрезанными от оставшейся части роты, что означало неминуемое уничтожение или плен. Около 10.00 последний противотанковый снаряд вылетел из дымящегося ствола нашего ПТО. Пытаясь не дать нам воспользоваться тягачом орудия, русские атаковали непосредственно здание и вскоре его подожгли либо трассирующими пулями, либо «коктейлем Молотова». Мы не имели возможности узнать, успели ли эвакуировать нашу временную казарму; нам оставалось лишь надеяться, что раненого офицера доставили в безопасное место.

Когда мы израсходовали последние боеприпасы, я снял с казенника затвор и швырнул его в поросль кустов, а затем присоединился к Гартману. Мы поползли по оврагу, ведущему в западном направлении.

Время от времени мы падали на землю и ползли по подлеску на животе, а затем кидались из укрытия в укрытие. Через некоторое время мы смогли добраться до глубокой щели, выкопанной в глинистом овраге. Там мы обнаружили несколько жителей деревни, которые боязливо прислушивались к звукам боя. Лица их были взволнованны. Очевидно, население деревни заранее было предупреждено о предстоящей атаке, и жители деревни заползли в щель, чтобы переждать бой.

Не обращая внимания на присутствие напуганных мирных жителей, мы вскарабкались наверх по склону оврага. С этого возвышенного наблюдательного пункта нам было видно, как русские снуют вокруг здания склада на расстоянии около 300 метров. Я тщательно прицелился из-за дерева и дал несколько выстрелов по силуэтам русских из карабина. Вдруг Гартман закричал, что к нам идет подкрепление. Рота пехоты и часть теперь рассредоточившегося подразделения, ранее располагавшегося поблизости к нам, собрались на западной окраине деревни. Мы с Гартманом прорвались через кусты вниз, к дороге, и увидели командира нашей роты, который несся по деревне на своем мотоцикле с коляской.

Было слышно, как русские снаряды рвутся далеко позади нас. Наши тяжелые орудия обстреливали берега Днепра, чтобы отсечь русским путь к отступлению. Наши атакующие роты перешли в наступление. Не прошло и 30 минут, как я, прочесав близлежащую территорию, заново прикрепил затвор на казенник нашего орудия. Через несколько часов нашими контратаками противник был отброшен обратно к реке. Уцелевшие, которые на плотах и лодках пытались добраться до безопасного места на восточном берегу, попали под огонь нашей артиллерии.

Отбив атаку врага, силы которого превосходили наши в четыре или пять раз, мы стали искать раненого лейтенанта. Несмотря на то что мы обыскали все вокруг, мы так и не смогли обнаружить его. Мы нашли только окровавленный офицерский сапог возле сгоревшего склада.

Когда мы искали офицера, в саду возле одного из глинобитных домов с соломенной крышей наткнулись на русского солдата, лузгавшего подсолнечные семечки. Не оказав сопротивления, он высоко поднял руки в знак того, что сдается, и осторожно приблизился к нам, боязливо оглядываясь. После поверхностного обыска он был отправлен в штаб полка для допроса.

На следующее утро солдаты стрелковой роты доложили об обнаружении неопознанного тела при впадении ручья в Днепр. Позже от командира роты мы узнали, что это был труп лейтенанта, казненного (возможно, политическим комиссаром) выстрелом в затылок. Следов двух пропавших солдат одного из пехотных взводов не обнаружили, скорее всего, их взяли в плен и увезли за Днепр. Русский военврач, взятый в плен в Киеве после окружения, показал, что немецкие пленные, захваченные в этом районе, были казнены перед тем, как русские оставили город.

Позднее до нас дошли слухи о том, что в ту ночь, когда была предпринята атака, учитель деревенской школы и комсомолка Ольга (накануне вечером оба они пели вместе с нами «Стеньку Разина») под покровом темноты незаметно убежали через балку и переплыли через широкую реку. Добравшись до позиций русских, они предоставили советским войскам подробную информацию о нашей дислокации и численности, а затем скрытно провели батальон русских через реку. Место нашего ночлега располагалось возле моста, по которому можно было перейти овраг и попасть в деревню.

Бесчеловечный характер войны на Востоке начал себя проявлять. Тем не менее, никто из нас не мог предвидеть или осознавать, что чувство горечи и ярость русских, вызванные нападением на их страну, станут год от года становиться все сильнее. Значительная часть гражданского населения были не согласны с подобными идеями возмездия, особенно в южном секторе Восточного фронта, где к нам относились сравнительно неплохо. Многие русские солдаты, взятые в плен в самом начале кампании, выражали желание воевать бок о бок с нами против Сталина и советского правительства.

С течением времени советское руководство отказалось от призыва жертвовать собой во имя коммунизма и попыталось воззвать к врожденному патриотизму народа. Защищать Россию-мать от вторжения фашистских оккупантов стало патриотическим долгом каждого без исключения. Так конфликт перерос в войну русского народа против германских агрессоров, а не в борьбу за выживание партии.

К сожалению, жестокие действия русских сравнимы с поведением немецких оккупантов в тыловых районах, далеко позади линии фронта. Из-за крайне жестких действий по отношению к русским для обычного русского человека немецкий солдат стал сторонником презренной, кровавой политической организации и борцом за нее. Благодаря этой доктрине, созданной и проповедуемой в далеком Берлине, в отместку солдатам-фронтовикам совершались многочисленные акты зверства, даже несмотря на то, что мы, фронтовики, не подозревали об истреблении тысяч ни в чем не повинных людей верно служащими системе зондеркомандами[6] или о чрезвычайных мерах, которые применяли «золотые фазаны» национал-социалистической партии для «усмирения» захваченных территорий.

Командиры фронтовых дивизий, а также офицеры на уровне командира полка и батальона были в то время ветеранами, принимавшими участие в Первой мировой войне. Их поведение и методы ведения войны характеризовались безупречной честностью, привитой в офицерском корпусе кайзеровской армии. Необходимо добавить, что за всю кампанию на Востоке я не знал ни одного-единственного случая, когда со сдавшимися в плен русскими солдатами обращались бы не должным образом или не оказали бы раненым русским, захваченным в плен, медицинскую помощь наравне с нами. Во время наступления на Канев пленных посылали в тыл без всякого сопровождения, поскольку каждый имеющийся человек был позарез нужен на передовой. Так или иначе, я уверен, что многие коммунисты и русские патриоты, отправленные таким образом в тыл вместе с толпой других пленных, не упустили возможности удрать и через некоторое время пополнить ряды постоянно растущих партизанских отрядов. Хорошо организованные партизанские соединения станут представлять все большую и большую опасность для наших тыловых районов. В ходе войны народ стал в значительной степени доверять партизанам и поддерживать их, и те повсюду могли найти приют и защиту.

Всю первую половину сентября мы продолжали защищать наши позиции на берегах Днепра, а русские пытались отвоевать западный берег. 14 сентября наши передовые подразделения форсировали реку. После проведения рекогносцировки на одном из днепровских островов к северу от Балыки десант успешно осуществил высадку, и советские укрепления на прибрежных высотах были взяты. Несмотря на упорное сопротивление противника, было захвачено много пленных.

Два дня спустя наша рота, оставаясь в резерве, двинулась вслед за передовыми частями и высадилась на противоположном берегу. Используя смятение войск противника, мы успешно захватили широкий плацдарм, который продолжали расширять другие подразделения, переправлявшиеся через реку и вступавшие в брешь. Немецкие артиллерийские батареи непрерывно вели огонь из Кодорова по позициям противника на противоположном берегу, и одновременно линия огня пролегла по притоку Днепра возле Балыки. К ночи передовые подразделения достигли окрестностей Яшников.

17 сентября получивший пополнение 438-й пехотный полк захватил у ослабленного, но оказывавшего упорное сопротивление противника еще один плацдарм возле Балыки и Решишчева, пытаясь войти в соприкосновение с передовыми частями другого корпуса на дороге, ведущей в Ерковцы. Цель наступления была достигнута к вечеру, когда ликвидировали последние очаги сопротивления.