Инаятуллах Канбу - Книга о верных и неверных женах

• Название: Книга о верных и неверных женах
• Автор: Инаятуллах Канбу
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1964

«Бехар-е данеш» Инаятуллаха Канбу принадлежит к числу многочисленных произведений на персидском языке, которые с одинаковым правом могут быть отнесены к памятникам и персидской, и индийской культуры. «Бехар-е данеш» представляет собрание рассказов, притч и сказок, связанных в одно целое в так называемой «обрамленной» повести о любви принца Джахандар-султана и красавицы Бахравар-бану. Такое «рамочное» построение было широко распространено в повествовательной литературе древней Индии, откуда оно перешло в Иран и другие страны ислама.

Своеобразный арабский «декамерон»

---

Второй рассказ

Рассказывают, что однажды друзья решили устроить пирушку и повеселиться в саду. У них было приготовлено все, что нужно для веселья и наслаждения, и они, не тревожась о коловращении времени, пили из чаши радости и украшали свой пир приятными словами и дивными речами. В разгар пира к ним вошел какой-то незнакомец и приветствовал их, как это принято. Пирующие ответили ему пренебрежительно, — им не понравилось, что он потревожил их. Они не стали оказывать ему знаков внимания, считая, что он только мешает им своим присутствием. Незнакомец по своему природному уму догадался об этом, его чело от стыда покрылось испариной, и он уселся в дальнем углу.

Прошло какое-то время, и он поднял склоненную в раздумье голову, снял чары молчания с клада слов и стал рассыпать среди пирующих целыми пригоршнями царственные жемчужины и блестящие каменья, смыв с лиц пирующих пыль недовольства прозрачной водой тонких мыслей. Гостей, холодных как лед, он согрел теплыми словами, а розы их настроения, которые было завяли при его появлении, распустились вновь под прохладным ветерком его сладостных рассказов, пестрых историй, приятных шуток и изящных острот. Он так развлек всех пирующих, что они сочли его появление благом и вступили с ним в беседу со всей горячностью души.

Этот юноша был очень красив, но на одной щеке его были изображены семиугольник и крест, и один из пирующих сказал ему:

— От ваших приятных слов сердца наши расцветают как розы, но мы не можем постигнуть смысла этих начертаний на вашей щеке. Если не будет это дерзостью, мы хотели бы узнать тайну их и снять с наших умов покров сомнений.

Юноша не стал слушать их просьб и хотел избежать разговоров, но друзья стали настаивать и упрашивать его, и, наконец, он поневоле заговорил.

— Это событие, — начал он, — недостойно того, чтобы рассказывать о нем, говорю только, чтобы не огорчить моих дорогих собеседников. Знайте же, что двадцать лет назад я служил в войске одного правителя. Однажды вместе с несколькими близкими друзьями я отправился погулять к пальмовой роще. Там была одна пальма, которая была намного выше всех, а финики на ней росли гроздьями, словно куски сладчайшей халвы. Они были вкусные, сладкие, приятные, но висели так высоко, что ни один из нас не мог дотянуться до них. И никто не решался лезть на такую высоту, и плоды оставались на дереве.

— Я умел, — продолжал рассказчик, — хорошо лазить на финиковые, кокосовые и иные пальмы, и друзья признавали мое превосходство в этом, поэтому, желая полакомиться, они стали упрашивать меня подняться на дерево. «Мы хотим, — говорили они, — попробовать этих прекрасных фиников, а также посмотреть, как ты взберешься на эту пальму, которая касается ветвями неба и финики которой доступны лишь птицам. Эта пальма — чудо, и только человек способен подняться до ее небесных высот». Как я ни отказывался, какие отговорки ни придумывал, друзья, подстрекаемые чревоугодием, не отставали от меня и в конце концов я подобрал полы халата, засучил рукава и стал проворно взбираться на ту пальму, которая доходила до самого неба, словно лестница. Вокруг собралось много народу, чтобы посмотреть на меня. Когда я поднялся до вершины, высокие и рослые мужчины показались мне малолетними детьми, а порой мой взор вовсе не достигал их, и они казались мне призраками.

Наконец, я сорвал несколько самых хороших и спелых финиковых гроздьев, сунул их за пазуху, а несколько сбросил вниз. Вдруг из-за листьев показалась огромная змея, черная с бело-желтыми пятнышками на голове. От ее пронзительного и ужасного взгляда лопался желчный пузырь, а сердце растворялось, словно соль в воде. Она устремилась ко мне, и вот я был на грани смерти. Едва я взглянул на нее, я затрепетал всем телом, от ужаса и страха суставы мои готовы были рассыпаться, душа, словно птица, норовила вылететь из тела. Я подумал: «Если я начну спускаться, то змея на полдороге уничтожит эту жалкую клетку, в которой обитает моя птичка-душа. Если я буду ждать, сей ужасный дракон, перед которым небесная напасть и внезапная смерть — одна лишь аллегория, проглотит меня. И то нехорошо и это, но хуже всего людская молва: ведь все станут говорить, что дурак-обжора погиб из-за фиников. Умереть и оставить на страницах судьбы бесславное имя! О владыка небесного престола, таков, видно, удел, которым наделило меня, слабого и немощного беднягу, небо». Пока я думал так, дракон подполз ближе, обвился вокруг моего тела и повис у меня на шее, словно перевязь меча. Змея надула свой капюшон, утвердила его перед моим ртом, уставилась на меня своим устрашающим взором и высунула из пасти извивающийся язык. От ужаса и страха я пришел в такое состояние, которое словами не опишешь и в мыслях не вообразишь. Даже сейчас, как вспомню, все волоски на теле моем становятся дыбом. От испуга кровь у меня в жилах застыла, а жизненные соки высохли. Я ухватился рукой за ветви дерева, а змея словно приросла ко мне. Под пальмой же собралась огромная толпа, люди упрекали друг друга, кричали, сочувствуя мне, а мне людские вопли казались каким-то странным далеким шумом. Родные и приятели стали причитать по мне, посыпая головы прахом.

И в это время по воле судьбы подъехал к пальме высокий и стройный юноша-нукер. В руках у него был лук и несколько стрел. Он спросил людей о причине их криков и причитаний. Ему рассказали обо всем и указали на меня, на которого было обращено всеобщее внимание. Юноша взглянул вверх и увидел меня и обвившегося вокруг моей шеи дракона, а потом спросил: «Есть здесь кто-нибудь из родственников этого бедняги?» Мои братья и родичи, которые стояли под деревом и оплакивали меня горькими слезами, спросили, чего он хочет. «Для всех очевидно, — сказал всадник, — что смерть нависла над этим юношей. Спасти его от гибели при помощи разума трудно и даже невозможно. Но если вы, ухватившись за прочную ветвь упования на Аллаха и опираясь на рукоять веры, дозволите мне, то я, полагаясь на милосердие всемогущего, пущу в этого страшного дракона стрелу и испытаю свое мастерство на этом человеке, который уже в объятиях смерти. Я — искусный стрелок из лука: темной ночью я попадаю в ножку муравья и не промахнусь, если даже подвесят на волоске горчичное зернышко. Я так силен в этом искусстве, что попадет стрела в цель или нет — полностью зависит от меня. Всевышний творец вручил мне знамя первенства в этом искусстве, во всех странах мира бьют в литавры, прославляя меня. Первой же стрелой я могу снести голову змеи, и юноше от этого не будет никакого вреда, даже волосок на его голове не пострадает. Но поскольку всеми делами вершит судьба, то я опасаюсь, как бы не случилось иначе: ведь вы тогда схватите меня и обвините в его гибели».

Все в один голос закричали: «Для спасения этого бедняги нет другого средства! Если ему суждено жить, то он спасется таким путем, а в противном случае — перед ним раскроется пасть смерти». Мои родные положились на судьбу и приняли предложение лучника. Этот юноша, да смилостивится Аллах над ним, взял свой волшебный лук, натянул тетиву и, призвав бога сохранить мне жизнь, прицелился в голову змеи и пустил стрелу. Казалось, что чародеи, — какие там чародеи, все волшебники — собрались у того лука.

Судьба воскликнула «Славно!» Ангел сказал: «Прекрасно!». [29]

Наконечник стрелы, словно доброе намерение, угодил змее прямо в голову, и голова покатилась на землю, и люди закричали громко, так что было слышно на небе: «Слава вечно живому, который не умирает и который всемогущ над всеми явлениями» [30]. Стрела осталась в голове змеи, и любопытные побежали, чтобы вытащить ее, но стрелок удержал их и подошел сам, поднял стрелу вместе с головой змеи. Но по воле судьбы голова в этот момент дернулась, и, поскольку чаша жизни того юноши была уже полна до краев, она ужалила его в губу ядовитым жалом, и этот человек с нравом ангела в мгновение ока отправился в вышний рай. Змеиная голова так и осталась на его губе, словно скрепка на бумаге. И стар и млад стали причитать и оплакивать его, дивясь, сколь разнообразны и различны веления и решения всевышнего творца, в славном чертоге которого нет места человеческой мысли, к воле которого не имеет касательства слабый человек. Люди погрузились в бескрайнее море изумления, признали всемогущество Аллаха и стали громко причитать, восклицая: «Да, ты наш господь!» [31].

Я же возблагодарил и восславил Аллаха, насколько это в силах человека, сполз с пальмы, подошел к тому побегу из райского сада и проводил его до того места, куда он должен был неизбежно вернуться, иными словами, до могилы. Мы приготовили все, что необходимо для погребения, а когда зарыли сокровище в землю, то, уповая на милосердие Аллаха, отправились к нему домой и стали утешать его родных, как это принято в наше время. Соблюдая обряд траура, мы стали успокаивать их, говоря, что в этой бренной обители тревог никому не избежать подобной участи и ни вопли, ни причитания не помогут — остается только терпеть.