А Гусейнов - Благоговение перед жизнью - Евангелие от Швейцера

• Название: Благоговение перед жизнью - Евангелие от Швейцера
• Автор: А Гусейнов
• Жанр: Публицистика

---

"- Но к Вашему голосу прислушиваются во всем мире! - воскликнул молодой журналист-международник.

- Поэтому я и опасаюсь наговорить лишнего, - улыбнулся Швейцер.

В то же время доктор не возражал, чтобы русские записали его мнение о ядерном оружии" 1.

1 Носик Б. Швейцер. М., 1971, с. 387.

Словом, индивидуализм Альберта Швейцера можно правильно понять только в том случае, если рассматривать его как продолжение "своеволия", видеть в нем реальное пространство ответственных суждений и действий личности.

По мнению Швейцера, личную самостоятельность и независимость, полноту индивидуальной ответственности может гарантировать только рационализм, только опора на ясное рациональное знание, несомненное доверие индивида к собственному мышлению. Альтернативой рационализму является потеря самостоятельности, подлинности, подчинение внешним силам. Он пишет: "Итак, современный человек всю жизнь испытывает воздействие сил, стремящихся отнять у него доверие к собственному мышлению. Сковывающая его духовная несамостоятельность царит во всем, что он слышит и читает; она - в людях, которые его окружают; она - в партиях и союзах, к которым он принадлежит; она - в тех отношениях, в рамках которых протекает его жизнь. Со всех сторон и разнообразнейшими способами его побуждают брать истины и убеждения, необходимые для жизни, у организаций, которые предъявляют на него права. Дух времени не разрешает ему прийти к себе самому. Он подобен световой рекламе, вспыхивающей на улицах больших городов и помогающей компании, достаточно самостоятельной для того, чтобы пробиться, оказывать на него давление на каждом шагу, принуждая покупать именно ее гуталин или бульонные кубики" (с. 23-24). Швейцер ревниво и тщательно оберегал свое право жить с открытыми глазами.

В повседневной жизни человека рационально управляемые и спонтанные слои поведения и психики соотносятся как видимая и невидимая части айсберга. Швейцер попытался изменить это соотношение и построить свою жизнь на основаниях, задаваемых мышлением. Он исходил из убеждения, что разум дан человеку не для того, чтобы исполнять чужие приказы, следовать внешней предзаданности, а для того, чтобы самому принимать ответственные решения.

Швейцер сделал то, что вообще редко кому удается сделать. Он подверг рациональной критической переоценке не тот или иной аспект своей жизни, а всю ее как таковую. Он как бы вырвал себя из рук судьбы и случая, чтобы довериться разуму. Швейцер придерживался того же рационалистического принципа, которому следовал Сократ, говоривший, что он не может повиноваться внутренним порывам, кроме тех, какие после тщательного обдумывания находит наилучшими; он даже расширил его, распространив не только на отдельные жизненные ситуации, но и на ситуацию самой жизни. Он, как уже отмечалось, настаивал, что осуществленная им в 30-летнем возрасте смена жизненного курса явилась результатом тщательно продуманного решения. Он прав, по крайней мере в том, что хотя этот выбор и был как бы внутренне предзадан, тем не менее реальным фактом, программой деятельности он стал лишь после того, как прошел тщательную проверку мышлением, был взвешен на точных весах разума.

Швейцер подвергал рациональной критике все, для него не существовало запретных зон. Авторитет истины был для Швейцера выше всех других авторитетов. Выше авторитета отца, воле которого он, когда считал нужным, успешно противостоял еще в детстве. Выше авторитета веры: искренний христианин Швейцер докторскую работу по окончании медицинского факультета посвящает трезвому естественнонаучному анализу проблемы: страдал ли Иисус психическим расстройством или нет. Знание было решающим и последним мотивом его общественных действий - не просьбы друзей, не солидарность с единомышленниками и т. п., а именно внутренняя убежденность, основанная на рациональном анализе всех относящихся к делу обстоятельств. Так, прежде чем включиться в борьбу за запрещение атомного оружия, он тщательно изучил специальную литературу, исследовал причины, природу, масштабы его разрушительных последствий. В речах Швейцера на эту тему мало призывов и заклинаний, но много фактических данных о таящихся в атомном оружии опасностях для человека, человечества, всего живого на земле.

Одно из ярких выражений рационализма как жизненного принципа Швейцера его фантастическое трудолюбие, непрерывное, систематическое, ставшее естественным способом его человеческого существования. Изучая медицину, Швейцер не прекращал преподавать в университете, почти еженедельно выступал с проповедями, вел интенсивную исследовательскую деятельность - завершил работу об истории изучения жизни Иисуса, подготовил немецкое, вдвое расширенное по сравнению с французским, издание книги о Бахе, написал "Историю исследований учения апостола Павла", работу об органостроении, издал сочинения Баха с практическими указаниями для исполнителей, продолжал активно концертировать. Такой напряженный ритм жизни, оставляющий для сна 3-4 часа, становился для него почти нормой. Правда, он обладал счастливой способностью в течение дня, даже сидя на жестком стуле, урывать несколько минут для сна. Рабочий день Швейцера в Ламбарене был настолько плотно заполнен, что для научных занятий и музыкальных упражнений оставались лишь вечерние и ночные часы. Он начинался в 6 часов утра и заканчивался к полуночи, а часто и позже. Швейцер выполнял обязанности врача, прораба, каждое утро дававшего задания рабочим, а затем и непосредственно следившего за их выполнением, директора больницы, принимавшего решения об общем распорядке работы, распределении больных, питании и т. д.; он распоряжался финансами, закупкой продуктов, поддерживал контакты с европейскими друзьями (писал десятки писем ежедневно), нередко сам выполнял работу строителя и санитара. Он заменял собой целое учреждение, а самое главное, он был живым нервом всей жизни в больничном городке и постоянно, каждую минуту находился на посту. Эта обстановка хорошо передана в очерке "Будничный день в Ламбарене", начинающемся словами: "Строки эти я пишу, сидя за столом в большой приемной, и стараюсь не обращать внимания на царящий здесь шум. Каждую минуту меня отрывают различными вопросами. Приходится то и дело вскакивать с места и давать какие-то указания. Но писать в таких условиях я уже привык. Для меня важно быть в это время в больнице, на своем посту, чтобы видеть и слышать все, что там происходит, и нести ответственность за все" 1. Чтобы нести ответственность, нужно знать, видеть и слышать. А это и значит трудиться. Чем больше человек склонен доверять собственным суждениям, тем больше он должен поддерживать себя в состоянии умственного напряжения и практической активности.

1 Швейцер А. Письма из Ламбарене, с. 277.

Рационализму Швейцера как будто бы противоречит идея мистики, которой он также был привержен. О мистике в контексте мировоззрения Швейцера речь будет идти особо, здесь же в связи с его биографией, его жизнетворчеством заметим, что мистика у него по отношению к мышлению является вторичной. Она опосредована разумом, не предшествует ему, не дополняет его, а является его результатом. Это - не враг, таящийся за кустом, не ночная тьма, окружающая освещенную фарами дорогу; это - надпись "заминировано", знак, установленный саперами у минного поля. Особенность мистики Швейцера в том, что она не ограничивает деятельность мышления, а, напротив, всячески ее стимулирует.

Самой характерной и объединяющей все прочие черты особенностью личности и образа жизни Швейцера является его подвижничество, понимаемое как служение людям, служение непосредственное и деятельное.

Непосредственность выражается здесь в том, что служение это предстает как такое отношение человека к человеку, которое не опосредовано никакими организациями, институтами, иными промежуточными звеньями, а направлено на тех, кто, несомненно, нуждается в помощи. Так, на поприще философии или музыки Швейцер также в каком-то широком и переносном смысле служил людям. Но именно в широком и переносном. А при таком понимании служение, которое, заметим, также часто протекает в форме самоотверженного труда, может стать всего лишь изощренной формой эгоизма и самоутверждения. От него отличается прямое служение, когда индивид приносит на службу другим себя, не часть денег, имущества, а именно себя, когда он становится рядом с обездоленными, несчастными ради облегчения их страданий. Играть Баха парижским любителям музыки и лечить прокаженных в Экваториальной Африке - вещи разные. Швейцер прекрасно понимал это. Готовность быть рядом с человеком, который нуждается в помощи, ничем не заменима. Она реализуется помимо или наряду с профессиональным трудом. И только такое непосредственное служение людям, как считал Швейцер, гарантирует человечеству будущее.