Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно

• Название: Дороги Нестора Махно
• Автор: Виктор Белаш
• Издательство: Проза
• Жанр: История
• Год: 1993

Воспоминания соратника Н.И. Махно, его заместителя и начальника штаба В.Ф. Белаша, свидетельства очевидцев и участников махновщины раскрывают одну из трагических страниц гражданской войны в Украине.

Впервые на основе многочисленных оригинальных документов в книге воссоздается образ одного из первых кавалеров ордена Боевого Красного Знамени Нестора Махно –– организатора Повстанческой Армии (махновцев), поиски им путей и методов борьбы во имя свободы народов Украины. Показаны действия махновцев с марта 1917 г. по август 1921 г. Нестора Махно не могли понять ни Ленин, ни Троцкий, ни Деникин... Его поймет история.

Для историков, преподавателей школ и вузов, студентов, учащихся старших классов, широкого круга читателей.

---

Отряд имел жестокий бой с деникинцами и после боя направился к г. Александровску.

Дойдя до с. Мокрое, что в 5 верстах северо-восточнее Александровска, отряд остановился на ночевку.

Утром в город к председателю Уисполкома Михайловскому и военкому Гоппе был откомандирован Чубенко с заданием узнать обстановку на фронтах, будет ли защищаться Александровск и каково отношение на сегодняшний день центральных органов к Махно и махновщине, прозондировать почву в смысле приобретения боеприпасов.

Из Александровска к Махно был откомандирован т. Гоппе.

Приехала делегация в Мокрую поздно ночью, Махно уже спал. При встрече Махно и Гоппе расцеловались, и Гоппе стал просить Махно принять на себя командование обороной г. Александровска, хотя бы пока Федько[598] выведет крымскую армию из Крыма. Махно ответил, что днем будет в городе, где все можно будет обговорить.

Утром следующего дня Махно с отрядом человек в 60 отправился в г. Александровск. Но разговора о том, чтобы поручить руководство обороной г. Александровска Махно, никто не возобновил.

К вечеру Махно возвратился в с. Мокрое с плохим настроением и плохой вестью. Выяснилось, что 17 июня в г. Харькове расстреляли многих махновцев, в их числе члены полевого штаба махновцев, анархисты: Михалев-Павленко, Бурдыга, Олейников, Коробко и левые эсеры: Костин, Полунин и Добролюбов. На летучем собрании приняли решение немедленно занять переправу через Днепр.

Отряд Махно в 600 человек и подошедший отряд Щуся в 250 человек при одном орудии и 20 пулеметах «Максим»на тачанках, но без патронов, при полной боевой готовности, в сумерках прошли через г. Александровск и в 8 верстах вышли к Кичкасской переправе.

Примерно 24 июня по Кичкасскому мосту Махно перешел на правый берег р. Днепр и остановил свой отряд в колонии Кичкас, наблюдая в то же время Кичкасскую переправу.

За те три дня, которые повстанцы провели в Кичкасах, у них побывало много делегаций от воинских частей с просьбой взять их под командование Махно. Но Махно всем категорически отказывал, мотивируя это тем, что их уход ослабит противоденикинский фронт. Согласился взять с собой только пулеметную команду Фомы Кожина, за которым особенно охотились комиссары.

На третий день в Кичкасы прибыл П. Дыбенко, командир отряда особого назначения К. Медведев и политком, кажется Антонов. После приветствий Дыбенко сказал, что он приехал, чтобы сдержать честное слово, и ставит в известность Махно, что на него будут посланы войска для окончательного разгрома махновщины, поэтому повстанцы должны немедленно уйти из района.

Распорядившись, чтобы завтра Махно обязательно прибыл в его штаб в Никополь, Дыбенко отбыл. Медведев и Антонов с небольшим отрядом остались для ареста Ф. Кожина, но во время ареста были схвачены не подчинившимися приказу пулеметчиками Кожина и расстреляны.

На следующий день в штаб пришел телеграфист и заявил, что Махно не должен ехать в г. Никополь, так как стало известно, что Дыбенко хочет заманить Махно и его командиров к себе в Никополь и там их арестовать, то есть повторить то, что сделал К. Ворошилов с Михалевым-Павленком и Бурдыгой.

В этот же день Махно распорядился перевести отряд в с. Хортицу, что в 6-ти верстах южнее Кичкаса.

Пробыв пару дней в Хортице, отряд Махно занял ст. Канцеровку, откуда Махно разговаривал по телеграфу с военным и партийным командованием, в том числе и с Дыбенко.

Из ст. Канцеровки отряд отправился в направлении с. Томаковки.

Наши же части продолжали воевать под новым высоким командованием, но положение на фронте все ухудшалось.

17 июня в г. Харькове под председательством троцкиста Пятакова (члены: Буздалин и Рафаилов) заседал Чрезвычайный военный трибунал Донецкого бассейна. В числе приговоренных, и в 24 часа расстрелянных, были члены бывшего полевого штаба Повстанческой дивизии: Бурдыга, Коробко, Михалев-Павленко, Олейников, Добролюбов, Костин и Полунин[599]. Им инкриминировалось открытие фронта Деникину.

Весть о приговоре и казни наших штабных командиров и товарищей быстро облетела фронт и действовала на него самым разлагающим образом. Все пали духом, но не отступали.

В этот период идейные анархисты и представители Конфедерации анархистских организаций Украины «Набат», покинувшие махновщину, продолжали идеологическую борьбу. По старым каналам к нам продолжала поступать периодическая литература анархистов и мы проявляли к ней живой интерес.

Газета «Одесский Набат»писала:

«Правда о Махно.

С легкой руки большевистского батьки Троцкого в казенной большевистской печати начался гнусный поход против тов. Махно и повстанцев Гуляйпольского района. В этом бешеном урагане лжи, наветов и клеветы с одинаковым успехом соперничают и бутербродные писаки разных местных “Известий”и Всеукраинский опекун крестьян Раковский, и обер-жандарм большевистской власти, генерал над генералами Троцкий. Тут обвинение т. Махно и его товарищей в измене и предательстве, в открытии фронта Деникину, в стремлении к свержению Советской власти, низкие, подлые провокационные наветы нечистых людишек, сводящих партийные счеты с честным революционером, неподкупным борцом за освобождение трудящихся от гнета Капитала и Власти.

Тов. Махно — анархист, каторжанин, амнистированный революцией 1917 г., испытанный идейный работник. В своем родном округе районе Гуляй-Поле, т. Махно пользуется широкой популярностью и любовью крестьян и рабочих. Вместе с другими повстанцами, он беспрерывно находится на фронте, выдерживая удары то гетманщины, то петлюровщины, а затем разбойных деникинских банд. Пришедшие на Украину большевики, с Дыбенко во главе, познакомившись лично с т. Махно, уезжали от него очарованные. Большевистские газеты за февраль с. г., как украинские так и московские, изобилуют хвалебными отзывами того или иного высокопоставленного большевика, об обаятельной личности самого Махно и героизме его повстанческих отрядов, об образцовом порядке в его частях...

Троцкие и Раковские смеют говорить об открытии повстанцами фронта, когда измена и предательство исходит от них самих, их ставленников-назначенцев, командиров и комиссаров.

Кто в течение долгих месяцев выдерживал натиск белогвардейцев Дона, грудью отстаивал каждую пядь революционной территории? — т. Махно, и его храбрецы-молодцы повстанцы! Кто мешал развитию здорового повстанческого движения, в то же время переманивая к себе белогвардейских офицеров? Большевики и их прислужники. Кто держал громадный фронт против хорошо вооруженного врага, при отсутствии патронов и винтовок, чуть не с голыми руками сражаясь десятки против сотен, роты против целых неприятельских полков? Эти чудеса храбрости Гуляйпольских повстанцев были засвидетельствованы даже казенной печатью. Однако, кто не менее, чем деникинские офицеры и генералы, боялся вооружения повстанцев? Увы, наши собственные генералы от революции — Троцкие, Подвойские и вся их верная дворня, разные тайные и штатские не бесплатные советники...

Нет, очевидно, проклятое племя Сухомлиновых и Мясоедовых не перевелось еще на доверчивой Руси и благоденствуют и сейчас в нашей “социалистической”республике!

Зная, что их недолюбливают в центре, повстанцы поручили посетившему их в то время бывшему анархисту Рощину, пользующемуся особым покровительством большевистского правительства России и Украины, беспристрастно изложить положение перед властями, взывая к незамедлительной помощи вооружением. Рощину в Харьковских “сферах”что-то обещали, но выполнить не выполнили. Гуляйпольский фронт дрогнул. В двадцатых числах мая Махно слал в центр телеграмму за телеграммой, указывая, что дальше с присылкой оружия медлить нельзя ни минуты, — наконец обессиленный, он телеграфировал, что не может больше посылать людей на убой, и поэтому просит немедленно принять у него командование дивизией. Эти телеграммы были прочитаны наркомами Ворошиловым и Межлауком на пленуме Харьковского совдепа 30-го мая. Но вместо того, чтобы тут же принять срочные меры к спасению фронта, власти предпочли заняться теперь уже открытой травлей Махно и его товарищей: Махно, мол, испугался, повстанцы-де вообще не боеспособны и т. п. А там, на фронте, видя окончательное предательство власти, исполком Гуляйпольского военно-революционного совета, выделенного III-м районным съездом, решил на заседании 30 мая созвать экстренный IV съезд крестьянских, рабочих и повстанческих делегатов Гуляйпольского района на 15 июня...

2-го июня Троцкий разрешился статьей “Махновщина”, в которой этот проницательный мужчина рассуждает о желании Махно установить анархическую власть (???), и заканчивает: “с этим анархо-кулацким развратом пора покончить, кончить твердо, раз навсегда, так, чтобы никому больше повадно не было”. 4-го числа Троцкий издает грозный приказ за № 1824, в котором он строжайше запрещает Гуляйпольский съезд, который, по его мнению, должен вызвать “мятеж”в духе Григорьевского и открытие фронта белогвардейцам. Большевистские рептилии живо подхватили глас батьки Троцкого и началась вакханалия возмутительной лжи: смешивание Махно с Григорьевым, с лево-эсерами, с незалежниками, чтобы скрыть следы собственного предательства и преступления, центровики заявили, что Махно и повстанцы открыли фронт казакам... (неразборчиво. — А. Б.) того царского жандарма, который после кишиневского погрома говорил, что это евреи нарочно устроили кровавый погром на самих же себя.