Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно

• Название: Дороги Нестора Махно
• Автор: Виктор Белаш
• Издательство: Проза
• Жанр: История
• Год: 1993

Воспоминания соратника Н.И. Махно, его заместителя и начальника штаба В.Ф. Белаша, свидетельства очевидцев и участников махновщины раскрывают одну из трагических страниц гражданской войны в Украине.

Впервые на основе многочисленных оригинальных документов в книге воссоздается образ одного из первых кавалеров ордена Боевого Красного Знамени Нестора Махно –– организатора Повстанческой Армии (махновцев), поиски им путей и методов борьбы во имя свободы народов Украины. Показаны действия махновцев с марта 1917 г. по август 1921 г. Нестора Махно не могли понять ни Ленин, ни Троцкий, ни Деникин... Его поймет история.

Для историков, преподавателей школ и вузов, студентов, учащихся старших классов, широкого круга читателей.

---

Во время заседания к нам явился какой-то товарищ, назвавший себя представителем ЦК КП(б)У Захаровым и в подкрепление сего, предъявивший чрезвычайно большие мандаты на холсте, в которых говорилось о том, что он послан якобы для руководства вооруженными отрядами в тылу. Не сомневаясь в правильности этих документов, мы его ввели в курс наших дел, так как с этого дня задача наша сводилась главным образом к подготовке наибольшего количества махновских частей к переводу в ряды Красной Армии...»[783]

Присутствовавший на заседании губкомпарта Захаров был махновским контрразведчиком, выполняющим задание начальника армейской контрразведки Голика. И Голик докладывал, что будто бы последнее совещание большевиков решило устроить пирушку в доме Полонского в честь именин его жены, куда пригласят Махно и других видных и ответственных махновцев, которых постараются угостить отравленным коньяком.

Ситуация была сложной. Последние сведения о большевистском заговоре требовали проверки и осторожности.

Исключая 35 тысяч больных, армия тогда насчитывала в своих рядах около 40 тысяч бойцов. Из них около 70 процентов махновцев и сочувствующих, в том числе 5 процентов анархистов; 20 процентов сочувствующие эсерам и петлюровцам и лишь 10 процентов бывших красноармейцев, в том числе 1 процент коммунистов-большевиков. Переворот казался мишурой и карточным домиком. Правда, раньше мы знали, что ревком ставил своей целью предотвратить столкновение при встрече нашей армии с красной. С этой целью т. Павлов организовал комячейки, где только было возможно, то есть в 13-м, 3-м пехотном полках и английской батарее. Они должны развертывать идею примирения повстанцев с красноармейцами, которые продвигаются из-под Орла на Украину. Таким образом, повстанцы должны будут вливаться в красные полки — и только. Никакого террористического заговора над верхушкой махновщины не было, никакого отравления до настоящего момента не наблюдалось. Командир 13-го полка Дашкевич (бывший коммунист) сам следил за комячейками в 13-м полку и раньше требовал их удаления. Но мы это запрещали. 3-й Крымский пехотный полк стоял в г. Никополе и подчинялся 2-му корпусу. Полонский 11 ноября 1919 г. был штармом назначен начальником боевого участка 2-й линии фронта Никопольского направления, а коммунист Н. Бродский 15 ноября — начальником Никопольского гарнизона. За коммунистическую работу и халатность в отношении больных 25-го ноября они были отстранены от должностей и начгарнизоном был назначен эсер Шубин, а начбоеучастка Володин. Полонский оставался только комполка 3-го Крымского. Он с Бродским самовольно оставил полк и приехал в Екатери-нослав, не спросивши штарм, который за это в приказе от 30-го ноября объявил им строгий выговор.

Разумеется, полученные сведения о деятельности губпарткома большевиков и о Полонском держались в секрете. Дальнейшие события стали развиваться по описанному Голиком сценарию.

В Екатеринославе было большое совещание командиров, затянувшееся за полночь. После совещания Полонский пригласил Махно и еще несколько командиров и членов РВСовета к себе на квартиру, на ужин по случаю именин жены[784]. После ухода Полонского оставшиеся члены штаба повстановили: «Произвести обыск на квартире Полонского и задержать всех, кто там будет».

Вместо гостей к Полонскому пришла команда контрразведчиков, под руководством Семена Каретникова и арестовала Полонского, Вайнера, Бродского, Белочуба и жену Полонского. Были обнаружены вино и коньяк, которые отдали на анализ.

По заверению Махно и других, экспертиза установила наличие сильного яда в двух бутылках.

На квартире была устроена засада, которая арестовала пришедших туда Азархова, Семенченко, Иванова и Азотова, у которого нашли документы губпарткома, проливающие свет на это дело.

Около дома были арестованы еще человек десять подозрительных, которые оказались коммунистами[785].

Группа коммунистов требовала у Махно гласного суда над Полонским и остальными. Но Махно заявил, что военное командование вольно само распоряжаться судьбой изменников. Мои, Аршинова, Волина, Алого и Чубенко усилия остановить руку палача ни к чему не приводили. В самом штарме мнения разошлись. Некоторые поддерживали и требовали освобождения всех арестованных, особенно Белочуба и жены Полонского, которая недавно родила дочь[786]. Но гуляйпольцы настаивали на расстреле.

Контрразведка провела следствие, составила протокол и вынесла постановление, но за отсутствием полного текста привожу только некоторые строки из него, хотя описанный выше материал дополняет общую картину:

В нем говорилось:

«По постановлению военно-полевой контрразведки, утвержденному командирами Донецкого и 3-го Екатеринославского корпусов расстреляны приехавшие под видом болезни из Никополя: 1) командир 3-го Крымского повстанческого полка ныне Стального кавалерийского Полонский; 2) бывший большевистский инспектор, засевший в упомянутый полк и разлагающий движение, адъютант Полонского, подпоручик Семенченко; 3) бывший председатель большевистского трибунала при Екатеринославском полку, Вайнер и 4) сожительница Полонского — актриса, взявшая на себя обязанность отравить батьку Махно.

Основание расстрела: протокол контрразведки от 2 декабря 4 часа дня 1919 года».

В этом «основании расстрела»махновская контрразведка указывает такие преступления расстрелянных: «заметили, что Полонский окружил себя партийными коммунистами-большевиками, что-то тайно вырабатывает противное повстанчеству», при этом оказалось, что его «окружают коммунистические палачи», распинавшие махновскую дивизию в мае и июне месяцах 1919 г. Кроме того, обнаружили, что Полонский «посылал своего адъютанта подпоручика Семенченко по адресу, указанному и подписанному бывшим большевистским председателем трибунала Вайнером», в Москву с письмами для связи, в которых указывает, что полк, хотя и переименован в Повстанческий «но все такие же, как были, ждем сами знаете чего». Далее говорится, что все коммунисты не только хотели захватить власть в Никополе и подготовляли переход полка «в армию коммунистов-большевиков», но также решили уничтожить махновских командиров «и в первую очередь батьку Махно, смерть которого, по мнению заговорщиков, верна может быть только от руки женщины». Для убийства Махно «сожительница Полонского должна при первом удобном случае пригласить командира на вечеринку и отравить»[787].

Белочуб был освобожден, а Полонский, его жена, Семенченко, Вайнер и Бродский по дороге в контрразведку были расстреляны у Днепра А. Лепетченком, Василевским и С. Каретниковым.

По своему положению Махно не имел никакого права расстреливать коммунистов без общего на то согласия «гуляйпольского союза анархистов». Последний расстрел коммунистов породил в «союзе»недовольство по отношению гуляйпольцев, и единство начало расшатываться. Махно был вызван на заседание Реввоенсовета, который требовал отчета за расстрел. Но Махно заявил:

«Тот, кто выступает против повстанцев с оружием в руках, пропагандой шепотом, с агитацией и заговором в период окружения нас деникинцами, воюет за Деникина... И если какой подлец посмеет требовать отчета, вот ему!» — указал на маузер. Волин протестовал, обозвав Махно «Бонапартом и пьяницей». Махно выругался и оставил заседание.

Но Реввоенсовет не удовлетворился этим и для расследования дела выделил комиссию, в состав которой вошли: Волин, Уралов и я. Мы в этом случае остались верны анархическим принципам свободы.

Губкомпарт и вообще коммунисты гонениям не подвергались и со своим органом газетой «Звезда»продолжали быть легальными и далее, то есть до 19-го декабря.

Примерно в это время РВС 14-й Красной Армии отправил телеграмму в адрес ЦК РКП(б), редакциям газет «Правда», «Беднота», «Известия ВЦИК»:

«Центральная печать, особенно “Беднота”, подчеркивает роль Махно в восстаниях масс на Украине против Деникина.

Считаем необходимым указать, что такая популяризация имени Махно, который по-прежнему враждебно настроен против Советской власти, влечет за собой в рядах армии нежелательные симпатии к Махно.

Особенно опасна такая популяризация при нашем продвижении в повстанческий район...»[788].

Большевики постоянно прилагали немалые усилия, чтобы любым путем изолировать анархистско-повстанческие идеи от гласности.

13-го декабря 1919 г. мы с Волиным выехали в расположение 2-го и 4-го корпусов. Но дороги раскисли, автомобиль не пошел дальше Сурско-Литовского: Волин вернулся обратно, а я поехал верхом. Везде по селениям лежали больные тифом повстанцы и местное население. Казалось, нет здоровых, способных ухаживать за несчастными.

В Никополе тиф особенно свирепствовал. По улицам валялись трупы, лазареты и дома были заполнены больными. На кладбище тысячи умерших лежали грудами, и никто из властей не подумал их хоронить. Пришлось заменить начальника гарнизона и коменданта, назначить других, которые, получив 15 миллионов рублей на оборудование новых лазаретов, принялись за дело.