Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно

• Название: Дороги Нестора Махно
• Автор: Виктор Белаш
• Издательство: Проза
• Жанр: История
• Год: 1993

Воспоминания соратника Н.И. Махно, его заместителя и начальника штаба В.Ф. Белаша, свидетельства очевидцев и участников махновщины раскрывают одну из трагических страниц гражданской войны в Украине.

Впервые на основе многочисленных оригинальных документов в книге воссоздается образ одного из первых кавалеров ордена Боевого Красного Знамени Нестора Махно –– организатора Повстанческой Армии (махновцев), поиски им путей и методов борьбы во имя свободы народов Украины. Показаны действия махновцев с марта 1917 г. по август 1921 г. Нестора Махно не могли понять ни Ленин, ни Троцкий, ни Деникин... Его поймет история.

Для историков, преподавателей школ и вузов, студентов, учащихся старших классов, широкого круга читателей.

---

Около 12 часов Махно прошел Васильевку и двинулся по дороге на Михайловку, но при выходе из деревни был встречен образцовым батальоном ХВО и вступил с ним в бой, стараясь прорваться на восток. Махновцы неоднократно пытались атаковать нашу пехоту, но она каждый раз отбивалась огнем батальона. В результате двухчасового боя, понеся потери, банда отступила и, круто изменив направление, спешно двинулась на Подолки...

Отряд т. Бубенца в районе Соколова балка действительно обнаружил банду, двигавшуюся по дороге на Нехвороща и некоторое время шел параллельным движением. Не доходя 2-х верст до Нехворощи, отряд сблизился с бандой, на дистанцию, позволяющую перейти в атаку, и начальник отряда т. Бубенец, подав команду, с незначительной группой, состоявшей преимущественно из командного состава, бросился вперед, но отряд за ним не последовал, и многие из красноармейцев даже стали поворачивать обратно своих лошадей. Заметив колебание и нерешительность отряда, Махно быстрым движением повернул банду и стремительно атаковал отряд, обратившийся в бегство. В результате атаки отряд потерял несколько человек убитыми и ранеными и 2 пулемета. За этот позорный случай весь личный состав отряда был передан суду Военно-Революционного Трибунала и виновные в трусости были расстреляны...»[1156].

Проходя Новые Санжары, повстанцы 16-го июня чуть было не взяли в плен поезд с членами Коминтерна, во главе с Л. Троцким.

В местечке Нехвороща было совещание повстанцев, которое отметило в протоколе:

«Общее заседание комсостава и штабов двух Кавгрупп, штаба армии и ответственных повстанцев, бывших командиров, ныне рядовых бойцов от 16/6–21 г. под председательством командарма и секретаря штарма.

Первым вопросом является доклад Начштарма тов. Тарановского на тему: «Так дальше не должно быть».

После всестороннего обсуждения последнего некоторые товарищи из членов заседания нашли доклад не полным, после чего командарм пополнил и потом после длительных споров и обсуждений постановили: приложить все усилия, чтобы поставить честно и на должную высоту борьбу как в боевом, так и в организационном отношении...

3. Прекратить всякую менку лошадей в селе или поле, когда возле лошадей нет их хозяев, так как это вызывает много возмущения среди крестьянства, которые не присутствуют возле лошадей, когда их повстанцы забирают, и не знают, дана им лошадь взамен или нет.

4. Разделить кавгруппу на две, то есть, на Кавгруппу Куриленко и Кавгруппу Кожина, которую временно (до выздоровления Кожина) должен принять самостоятельный штаб Москаленко.

5. Выделить лазарет в самостоятельную единицу.

Наше подчинение каждого командира штаба и комсостава или другого штаба группы штарму необходимо во всех отношениях: как в оперативном, организационном, так и в политическом.

6. Вывести всякие драки и ругание среди повстанцев, а равно преступно ругание повстанца с крестьянином.

7. Устранить лишние обозы, последний допускается лишь там, где имеется фураж.

8. Ни одного раздевания и расстрела, ни одного арестованного без разбора комиссии, кроме покушающегося к побегу. Комиссия должна быть только при штабе, и своим действием по отношению к арестованным комиссия должна отражать физиономию организованности и революционности в истинном смысле махновщины как движения.

9. Не должно быть заводных лошадей у бойцов, на руках каждой сотни можно иметь не более 15 заводных лошадей.

10. Это постановление комсостав постановляет провести в жизнь через издание приказа по армии, при нормальном состоянии движения группы в трехдевный срок, а при ненормальном — в недельный срок.

11. Преступно даже мыслить, что при бое какая-либо одна группа, захватывая трофеи, может считать их собственной добычей. Всякие трофеи распределяются на всю армию.

Собрание считает главным своим условием борьбы в данный период нашего существования, как армии разрушения насильственного большевистского государства, в замен которого предлагает трудящимся организацию вольных советов, органов самоуправления у себя на местах, в своей среде»[1157].

У Нехворощи повстанцы переправились через р. Орель и разобрав за собой переправы, проследовали ее. Чернетчина, Котовка, Бузовка, вновь вышли к р. Орель, переправились на правый берег и к вечеру 17-го июня заняли с. Малый Орчик, где остановились на ночлег. В походном лазарете в обозе в это время находилось около 150-ти раненых повстанцев.

Очевидно здесь будет уместным более подробно привести эпизод, происшедший 15 июня в с. Решетиловка, описанный красным командиром, участником происшедшего:

«...Наш бронепоезд, мерно постукивая колесами, идет на юг по направлению Синельниково без всяких задержек, как курьерский. На больших станциях останавливаемся на несколько минут. Михаил Васильевич говорит по прямому проводу то с командирами дивизий, то с разными уездными председателями ГПУ. Весь разговор сводится к налетам Махно.

Из Синельниково поезд пошел на Кременчуг, затем на Лубны и далее на Ромны. Деятельность подвижного штаба на протяжении этой дороги была однообразной: оперсводки, или, как их тогда называли, “бандсводки”, доклады, приказания...

Наше путешествие на бронепоезде и автомобиле в этом ромбе — Харьков, Синельниково, Кременчуг, Конотоп — продолжалось около месяца. Фрунзе был очень недоволен, что ликвидация банды затягивалась.

Однажды часов в шесть утра на станцию Решетиловка прибыл на автомобиле Эйдеман, весьма возбужденный, с печальной вестью, что банда опять вырвалась из района станции Ромны. Разбудили Михаила Васильевича (он всю ночь не спал, ждал результатов этого окружения и только на рассвете заснул). Доклад и совещание длились не более двадцати минут. Решили, что Махно находится где-то вблизи. Эйдеман поехал по большаку в местечко Решетиловка.

В восемь часов Михаил Васильевич приказал, чтобы четыре верховые лошади были готовы. Через десять минут Фрунзе вышел с маузером через плечо. Я спросил: “Куда едем?”

— Поедем просто на местечко Решетиловку.

Я выразил опасение, как бы не нарваться на банду.

Фрунзе молча на меня посмотрел и сказал, чтоб ординарец и адъютант взяли карабины.

Было тихое, ясное украинское утро. Кругом радостно зеленели засеянные поля. Ночная роса и небольшой дождик прибили дорожную пыль. Около пятнадцати минут мы молча шли галопом, потом перевели коней в шаг. У Михаила Васильевича настроение улучшилось, вероятно, под влиянием свежего утра и верховой езды.

Незаметно выехали на бугор, с которого хорошо было видно Решетиловку. В это время из-за местечка послышалась беспорядочная ружейно-пулеметная стрельба, а через несколько минут все стихло. Это, как впоследствии выяснилось, банда Махно окружила в одном дворе автомобиль Эйдемана. Ему удалось благополучно, хотя и на пробитой машине, отбиться и присоединиться к истребительному отряду.

Когда услышали стрельбу, Фрунзе сказал: “Нужно поторопиться”, и мы подняли лошадей в рысь.

Через несколько минут мы были на окраине местечка, у кузницы. Я остановил лошадь и спросил кузнеца, что это была за стрельба. Он ответил, что стреляли с машины, а кто — он не знает. Фрунзе наш разговор слышал.

Когда мы тронулись, из-за домов, саженях в семидесяти перед нами, вырос разъезд в составе трех всадников. Михаил Васильевич дал коню шпоры, лошадь сразу взяла в карьер. Разъезд, повернув, полным ходом начал удаляться в местечко.

Когда мы подскакали к церковной площади (на то место, откуда два большака идут: один — на Полтаву, а другой — на станцию Решетиловка), из-за поворота улицы вышла колонна в строю повзводно. Впереди ехали трое — один в черной бурке, без шапки, длинные черные волосы зачесаны на лоб, а остальные двое тоже в бурках, но в кубанках. В первом ряду развевалось красное знамя, в центре колонны — свернутое знамя черного цвета. Всего всадников насчитали не более двухсот человек. Сзади было несколько тачанок с пулеметами и каким-то имуществом. Разъезд, за которым мы гнались, проскакал мимо колонны и в хвосте остановился у тачанок. Но они успели что-то крикнуть–разобрать было невозможно.

При виде этой колонны мы все четверо осадили коней и оказались от них на расстоянии тридцати метров. Колонна, вероятно, от неожиданности остановилась. С минуту мы молча смотрели друг на друга. Я успел разглядеть лица бойцов. Загорелые, они выглядели старше тридцати лет. У меня сразу блеснула мысль, что в нашей армии осталась двадцатитрехлетняя молодежь. Значит — это махновцы, и мы влопались. Перевожу взгляд на плотного всадника с длинными черными волосами, без фуражки. По фотокарточке, которую я видел в вагоне Фрунзе, можно безошибочно сказать, что этот самый и есть батько Махно.

В это время задние взводы поднажали на передних и, таким образом, наметилось хотя медленное, но верное движение флангов вперед, а первые ряды всадников начали спокойно снимать карабины.