Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно

• Название: Дороги Нестора Махно
• Автор: Виктор Белаш
• Издательство: Проза
• Жанр: История
• Год: 1993

Воспоминания соратника Н.И. Махно, его заместителя и начальника штаба В.Ф. Белаша, свидетельства очевидцев и участников махновщины раскрывают одну из трагических страниц гражданской войны в Украине.

Впервые на основе многочисленных оригинальных документов в книге воссоздается образ одного из первых кавалеров ордена Боевого Красного Знамени Нестора Махно –– организатора Повстанческой Армии (махновцев), поиски им путей и методов борьбы во имя свободы народов Украины. Показаны действия махновцев с марта 1917 г. по август 1921 г. Нестора Махно не могли понять ни Ленин, ни Троцкий, ни Деникин... Его поймет история.

Для историков, преподавателей школ и вузов, студентов, учащихся старших классов, широкого круга читателей.

---

Деникин уже развивал успешное наступление по фронту, и 3-я бригада Заднепровской дивизии несмотря на военные трудности и неурядицы проявила стойкость, отбиваясь винтовками как палками, так как на винтовку вкруговую имелось по два-три патрона.

Правдиво рисует картину боя под Новониколаевкой политком 3-го резервного полка Ступаков в своем докладе в политотдел 2-й Укрармии. (Большая группа Харьковского направления).

«1919 г. апреля 5 дня я, Ступаков Михаил, был назначен политкомом 3-го резервного полка, который был расположен в г. Мелитополе, 6 апреля с. г, я прибыл в полк, и 6-го была получена телеграмма от командующего дивизией т. Дыбенко, чтобы полк выступил по направлению ст. Волновахи. Я в самом срочном порядке собрал весь полк и первым долгом объявил красноармейцам, что я ваш политком, и стал проводить митинг. Но когда я провел митинг, то пришел к тому заключению, что ни в коем случае такой полк нельзя посылать на позицию; и когда я объявил красноармейцам, что во что бы то ни стало должны выступить на позиции, все красноармейцы единогласно заявили, что мы не пойдем, потому что мы разуты и половина нас безоружна. И действительно, много было совершенно босых и плохо вооруженных. Тогда я, Ступаков, вызвал по прямому проводу начальника штаба т. Сергеева и обрисовал т. Сергееву настроение красноармейцев и их недостатки как в политическом отношении, так и в боевом, потому что командный состав был не на своем месте, и плюс к тому в полку не было ни одного коммуниста, и также политработника. В заключение всего этого я передал в штаб дивизии, что полк можно послать не раньше как через две недели. Весь этот разговор т. Сергеев передал т. Дыбенко, и после этого была получена следующая телеграмма: “Выступить в 24 часа по направлению на ст. Волноваха”. Тогда я принял все усилия, обезоружил 3-ю роту, которая больше всех агитировала и не хотела идти на фронт. 7-го полк был погружен в два эшелона и отправлен по месту назначения. По дороге догнал т. Дыбенко и выдал нам оружие. Оружие было разных образцов, как-то: берданки со свинцовыми пулями, австрийские, итальянские и проч. При полку было три-пулемета, которые были неисправны. В полку не было ни одного телефона и даже телефонной связи. 11 апреля в селе Слеповка были разбиты 2-й и 3-й батальоны, которые находились под командой т. Шапошникова, пом. командира. Я с командиром полка т. Киреевым был при 1-м батальоне, с которым мы направились в с. Слеповка, куда были направлены 2-й и 3-й батальоны, только другой дорогой, где их окружили и разбили. 12 апреля я с 1-м батальоном выступил в Николаевку в 5 час. утра в Новониколаевке мы были окружены неприятелем со всех сторон кавалерией и пехотой при броневом автомобиле, трехдюймовом орудии и пулеметах, а у нас были берданки и один испорченный пулемет, из которого не удалось выстрелить ни одного патрона. Мне удалось прорваться с несколькими красноармейцами и добраться до ст. Волноваха.

По распоряжению Махно был отправлен с остальными красноармейцами на ст. Пологи, где застал остатки своих красноармейцев в числе 400 человек и по распоряжению политкома дивизии возвратился в дивизию»[314].

Командарм 2 Скачко 12 апреля приказал Дыбенко: «Бригада Махно осталась в полном Вашем подчинении. Вы отвественны за нее и за левый фланг группы. Предписываю Вам сосредоточить на левом фланге все силы, какие имеются в Вашем распоряжении, хотя бы из-за этого и произошел ущерб Крымской операции и решительным ударом ликвидировать прорыв противника на стыке бригады Махно и 9-й дивизии»[315].

В это же время Скачко сообщал командукра: «Получено донесение, что противник, действуя кавалерийскими частями, вновь прорвал фронт на стыке Укрфронта и Южфронта и занял село Новониколаевское, что в семи верстах от Волновахи, Карами, Розенфельд... Резервы Дыбенко исчерпаны. Он выслал последний батальон и просит подкрепления, мне нечего дать ибо у меня ничего нет. Новый прорыв произведен опять-таки кавалерией Шкуро, бросившейся на Новотроицкое и опрокинувшей части Южного фронта. Без подкрепления и главное без кавалерии ликвидировать прорыв нечем»[316].

Для таких боевых действий сил у повстанцев было мало. Мы буквально изнемогали, нет патронов, нет пополнений.

Представляя худший вариант развития операции и пустое обещание помощи, я решил срочно ехать в штаб бригады в Гуляйполе, выбивать патроны и пополнение.

К счастью там уже раскачались и Покровский полк Петренко был готов к посадке в вагоны.

Махно, Озеров, Чубенко, Черняк, Уралов, Каретников и я заняли места в одном из классных вагонов.

Три эшелона повстанцев стояли на путях и как только мы двинулись, они пошли один за другим: так прибыли с Гуляйполя в Пологи.

Я и Петренко, продолжали путь на Волноваху, а остальные с Махно уехали на Бердянск.

Тогда же общегородской Екатеринославский комитет партии сообщал: «Махновцы ведут переговоры с Григорьевым об одновременном выступлении против Советов. Нами задержан сегодня делегат Махно к Григорьеву. Просим принять срочные меры к ликвидации махновцев, так как сейчас в районе Махно нет никакой возможности работать коммунистам, которых подпольно убивают; в дальнейшем возникнут очень серьезные волнения»[317].

А Скачко все требовал от Дыбенко: «Предписываю Вам немедленно переехать из Крыма на Ваш левый фланг для личного руководства операциями у Волновахи, где положение приобретает угрожающий характер»[318].

Дыбенко 13 апреля отвечал: «Ввиду сложившихся обстоятельств Крыма, требующих моего личного присутствия, сегодня выехать не могу. Все меры приняты восстановления положения на участке 3-й бригады»[319].

Дыбенко уклонялся от оказания помощи нашей бригаде и от ответственности за наш фронт и продолжал крымскую операцию.

Но командарм 2 Скачко требовал уже категорически. На что Дыбенко 14 апреля отвечал: «Войска Крымского направления переутомлены, разуты и раздеты, перебросить нет возможности, в случае переброски нет гарантии, что люди не разбегутся. Сейчас бросил на Донской фронт 1-й ударный полк. Принимаю меры к снабжению винтовками невооруженных частей бригады Махно. Посылаю артиллерию, винтовок 4 тыс., к ним патронов. Выехать не представляется возможности, так как идет бой за обладание Севастополем, чем кончается Крымская операция»[320].

13 апреля командукр, обеспокоенный положением дел телеграфировал Наркомвоен Подвойскому: «В связи с печальным положением в Донецком бассейне, где 9-я дивизия бежит в панике и где уже занята Волноваха, необходимо самое спешное вооружение 4-й дивизии, из которой один полк совершенно готов. Из Харькова мне сообщают, что нет винтовок, орудий и пулеметов, что нужно немедленно из Киевского арсенала направить в Харьков 3 000 винтовок и 40–50 пулеметов. Прошу уведомить о результате»[321].

14 апреля командарм 2 просил командукра:

«На Волновахском направлении противника действует корпус Шкуро. Пять Тысяч великолепной дисциплинированной кавалерии из кубанцев и горцев, неподдающиеся политическому разложению. При летней погоде и в нашей степи одна пехота даже в четвертном количестве справится с такой кавалерией не может. Это аксиома начальной тактики. Вытаскивайте с запада вашу кавалерию и бросайте ее к нам на восток, иначе дело будет плохо»[322].

И тогда же командарм 2 Скачко телеграфировал:

«Никогда, ни в одном оперативном приказе, Дыбенко не давалось указания двигаться в глубину Крымского полуострова. Наоборот, было дано указание занять проходы и укрепления на них, не увлекаться движением вперед. Дыбенко двинулся к Симферополю самовольно, не донеся мне об этом. Кроме того сейчас прорыв фронта произошел не в районе моей армии, а в районе Южфронта, ибо Волноваха лежит за нашей разграничительной линией. Прорыв допущен не подчиненными мне частями, а частями Южного фронта. Я очутился в затруднительном положении и принужден настойчиво просить подкрепления, только из-за крушения правого фланга Южфронта, за который ответственности нести не могу.

(14 апреля. № 0793)»[323].

В это же время на Дыбенко и Махно в разные инстанции шли жалобы на захват ими продовольствия, фуража и других грузов.

15 апреля Раковский писал командукру:

«В то время, как в Донецком бассейне идет бунт рабочих и мы не знаем, что делать, откуда загрести несколько вагонов хлеба, чтобы утолить их голод, Махно и Дыбенко захватывают все, что направляется в Донецкий бассейн. Вот содержание только что полученной мною телеграммы: “Рузеру, в Начкомпрод Киев, копия Беляковской, копия тов. Раковскому № 174. Мною были погружены на ст. Тульново по адресу Донбасса 17 вагонов муки пшеничной, на ст. Полугород — восемь вагонов пшеницы, на ст. Большой Токмак — 15 вагонов соломы. Все это захватным порядком вывезено штабом Махно. Меры к возврату этих грузов и оградите нас от подобных набегов. Уполнаркомпрода Чернов”. По сообщениям из Харькова до сих пор Махно и Дыбенко перехватили 90 вагонов, предназначеных для Донбасса. Между прочим оказывается, что из этих захваченных вагонов они отправляют подарки в Москву. Если не примете срочных мер, чтобы забранное было возвращено и чтобы был положен конец этой бешибузукской политике, буду вынужден принять сделанное предложение, объявить Дыбенко и Махно врагами пролетариата, невзирая на политические последствия»[324].