Кейдж БЕЙКЕР - Журнал «Если» 2008 № 02

• Название: Журнал «Если» 2008 № 02
• Автор: Кейдж БЕЙКЕР
• Жанр: Научная Фантастика

Кейдж БЕЙКЕР. МАЛЬСТРЕМ

Вы уже знакомы с таверной «Королева Марса» и ее завсегдатаями.

Павел АМНУЭЛЬ. ДВОЕ

Сразу хотим успокоить читателя: это не эвереттика, но классическая «твердая» НФ на любимую автором тему.

Леонид КАГАНОВ. ЛЮДОЕД

Ужин сгорел, зато развлеклись гости на полную катушку.

Энн МИЛЛЕР. ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

…или Спаслание Юлию Цезарю.

Алекс КАСМАН. КВАНТОВЫЕ СЛЕДСТВИЯ НЬЮТОНОВСКОЙ АЛХИМИИ

Выходит, Ньютон бился за металл?

Владимир МИХАЙЛОВ. ПОЛЕ БОЯ

Мала Галактика, развернуться негде! Поди найди незаселенную планету для исконной мужской забавы.

Грегори БЕНФОРД. ЧЕРВОТОЧИНА

Как отыскать выход, если не знаешь, был ли вход?

Аркадий ШУШПАНОВ. СПРОСИ У ПЫЛИ

Не очень скандальная экранизация скандального романа.

Сергей МАКСИМОВ. БЕСКОНЕЧНОЕ ШОУ

…или Телесериалы на марше.

Сергей КУДРЯВЦЕВ. ЛИДЕРЫ 2007

Доходы кинокомпаний растут, но зрителей в кинотеатрах не прибавляется.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Все жанры – на экране: от мелодрамы до хоррора, от боевика до семейной сказки.

Глеб ЕЛИСЕЕВ. И ЗВЕЗДА С ЗВЕЗДОЮ ГОВОРИТ

Да что там звезда! А как вам живая галактика?

Сергей ШИКАРЕВ. ОТГОЛОСКИ ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ

Новая книга У.Гибсона поспела прямо к его юбилею. В следующем месяце писателю 60!

РЕЦЕНЗИИ

Можно спорить, есть ли кризис любимого жанра, нет ли… Однако скудость декабрьского фантастического рынка и его «од-норядность» наводят на печальные мысли.

КУРСОР

Много о кино и кое-что кроме.

Василий МИДЯНИН. В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ – НА «ТИТАНИКЕ»

Комментатор подводит итог инспирированного им голосования и выглядит несколько озадаченным.

ЭКСПЕРТИЗА ТЕМЫ

Эксперты тоже не удержались перед искушением поискать виновных… Правда, по просьбе редакции.

Вл. ГАКОВ. БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЛЮБОВЬ

Интересно, найдется хотя бы один читатель, который ни разу не слышал о знаменитом «Законе Старджона»?

ПЕРСОНАЛИИ

С большинством авторов номера вы хорошо знакомы. Но есть и два новичка.

---

– Запах? – удивился я.

Относительно кирдыка… да, это лежало в русле моих рассуждений, но запах… При чем здесь запах?

– Они говорили что-нибудь еще? – спросил я.

– Говорили. Капшеев удивился – ну, про запах и кирдык – и слушал внимательно, даже пошел за ними к стоянке… Собственно, потому он и увидел, в какую машину они садились. Но расстояние было немаленькое, так что расслышал он отдельные слова, причем половину не понял и потому воспроизвести не смог.

– А те, что понял?

– Немного – «южный склон», и еще тот, второй, воскликнул: «Не дай Бог, если вылечится, тогда действительно кранты!» Капшеев подумал, что это врачи, торопятся к больному, но почему «не дай Бог, если вылечится»? Странно, да?

– Спасибо, что позвонили, – сказал я. – Что теперь делать будем?

– Ну, – ворчливо, с сознанием собственной значимости произнес капитан, – вы ничего делать не будете, отдыхайте и ждите, я вам позвоню. Все возможное уже делается. К вам просьба: может, вы или жена пропавшего знаете его спутника.

– Я не знаю.

– Может, жена знает, это сразу сузит круг поисков. Мой телефон у вас есть, звоните сразу.

– Нашли? – спросила тетя Женя странным голосом, когда я, постучав и услышав «да!», вошел в комнату: она сидела на кровати, обхватив шею ладонями обеих рук.

Я присел рядом на краешек кровати и пересказал все, что услышал от капитана.

– Вы знаете, может быть… какой-то знакомый Николая Геннадьевича, который живет поблизости? Они говорили о науке – значит, он может быть и астрономом. Или геофизиком.

Тетя Женя отрицательно качала головой. Нет, нет, нет… Не знала она никого, к кому Коля мог бы направиться с такими конспиративными предосторожностями.

– Вам надо хорошо отдохнуть, – сказал я. – Скорее всего, утром что-нибудь все-таки выяснится, и нужно будет ехать.

– Да, – сказала тетя Женя. Она сосредоточенно думала о чем-то и не собиралась, похоже, делиться своими мыслями. Может, мы думали об одном и том же?

Вряд ли.

– Хотите поесть? – сказал я. – За углом неплохое кафе, там есть и интернет…

– Не хочу я есть. Ты проверил почту? Есть что-то… Нет, конечно. Ты прав, Юра, надо отдохнуть. Иди, я еще полежу.

Ей надо было и поесть что-нибудь, но спорить с тетей Женей я не решался.

Я пошел к себе, в соседний номер, который был так мал, что даже прикроватная тумбочка не вместилась, а дверцы встроенного шкафа, если их открыть, упирались в кровать.

Я набрал номер Новинского, в Питере было утро, и ответил он сразу, будто ждал моего звонка.

– Нашелся? – спросил Григорий Аронович, и я очень коротко (время – деньги) рассказал о таинственном незнакомце.

– Как в плохом триллере, – буркнул Новинский и добавил: – Послушайте, Юрий, если мы будем разговаривать по мобильному, вы скоро разоритесь. Там есть интернет?

Народу в кафе прибавилось, шума – тоже, я боялся, что на этот раз компьютер окажется занят, но мне опять повезло. Туристам, похоже, было не до мировой паутины, они пили пиво (на стене висела табличка: «Приносить и распивать крепкие спиртные напитки запрещено») и пели песни о «лаве, текущей по нашей душе». Странные слова, но, наверное, в них был не понятый мною смысл.

Подключился, и через минуту внизу экрана побежали буквы. Разговор наш с Новинским перешел к конкретным вопросам. Я переслал ему обнаруженную записку Николая Геннадьевича, и Григорий Аронович, понятно, тоже отверг мысль, что речь шла о Боге. Она, Он… Конечно, живое существо. При чем здесь, однако, глобальное потепление, гомеопатия, история болезни? Как это связать? Проще всего – никак не связывать. Н.Г. болеет, в последние месяцы болезнь приняла странную форму. Нужно посоветоваться с психиатрами, а не с астрофизиками или климатологами. Скорее всего, коллеги Н.Г. так и думают. Возможно, так думает даже тетя Женя. Но мне во всем, что делал Николай Геннадьевич, чудилась железная логика, которую мы пока не понимали. И каждое слово в его письмах стояло на месте. Если он написал «гомеопатия» рядом с «глобальным потеплением», значит…

«Юрий, – поехала строчка от Новинского, – невозможно, чтобы Черепанов не подготовил текста статьи. Он не ввязался бы в эту авантюру, если бы не получил окончательного, с его точки зрения, ответа. Нужно найти текст. Вы уверены, что текста нет в его домашнем компьютере? Он мог не посылать статью в сеть, хранить на жестком или на лазерном диске, вы все проверили?»

«Нет, конечно».

«Вы можете попросить сделать это кого-нибудь из московских коллег Черепанова?»

«Я – нет, Евгения Алексеевна может. Но толку от этого не будет: компьютер в квартире на Вернадского, ключ у Евгении Алексеевны (и у самого Николая Геннадьевича, конечно). Как попасть в квартиру? Взламывать дверь?»

«Да, не годится. Может, в компьютере на работе?»

«Я скажу Евгении Алексеевне. Свяжемся с кем-нибудь из его отдела, я этих людей не знаю, но электронные адреса есть в почте Николая Геннадьевича, я их вижу».

«Время идет, – напомнил Новинский. – Попробуйте прямо сейчас».

Я попробовал. Составил и послал по двадцати шести адресам письмо с просьбой при первой же возможности поискать в компьютерах лаборатории внегалактической астрономии документы с такими ключевыми словами…

Я не ждал ответа раньше утра, но получил почти сразу, не прошло и десяти минут. Писал Михаил Уваров, аспирант Н.Г.

«Я нашел несколько документов, – было в письме. – Не уверен, что именно это Вам нужно, пересылаю, смотрите сами».

«Получилось!» – написал я Новинскому и получил в ответ изображение улыбающейся рожицы.

«Перешлите и мне, – попросил он, – подумаем вместе, у меня есть кое-какие соображения, но я не уверен, что они достаточно безумные, чтобы быть верными».

Фраза показалась двусмысленной, учитывая обстоятельства, но я оставил свое мнение при себе, отослал четыре текста, присланных из Москвы, и вывел на экран первый из них, сразу посмотрев на дату создания и последнего редактирования документа. Файл был создан 4 января нынешнего года (прошло почти семь месяцев), а редактирован в последний раз 23 июля. За двое суток до отлета!

Полагаю, что этот текст будет обнаружен в моих файлах уже после того, как эксперимент завершится. Я не знаю, каким окажется результат. Если бы знал, не было бы смысла в эксперименте. Если я не присутствую при чтении, значит, для меня лично эксперимент закончился неудачно. Хотя… Что означает, в данном случае, удача?Не хочу обсуждать это. Моя судьба… Нет, о собственной судьбе – в документе 3. Здесь – обоснование и начальные условия.

Я переключился на документ номер 3. Сейчас судьба Николая Геннадьевича была важнее его научных измышлений и экспериментов.

Женечка, ты читаешь эти строки – значит, меня нет рядом с тобой. Значит, я не вернулся, прости меня за то, что я ушел так неожиданно, так для тебя поспешно. Прости, я не рассказывал о том, что занимало меня целых двадцать лет. Как сейчас подумаю, это кажется невозможным даже мне самому: двадцать лет держать в себе. Ты, конечно, о чем-то догадывалась, знаю я твою интуицию, но знаю также и твой характер. Если бы я тебе все рассказал, наша жизнь стала бы кошмаром. Ты бы меня переубеждала, ты бы доказывала, что все это чепуха, ты бы сделала все, чтобы я не занимался глупостями, как ты в семьдесят шестом все сделала, чтобы я не поехал работать на шестиметровом. А сейчас ты точно не допустила бы, чтобы я тратил свои силы, которых и так немного, на работу, которую никогда не покажу никому и никогда не опубликую, даже если полностью прав. Потому что, если я прав, это и без меня узнают, и какая тогда разница, кто был первым? А если я не прав, то, скорее всего, не вернусь. Я уже не тот, каким был в молодости, и с собой мне придется взять только самое необходимое…

Как многословно! Когда он наконец перейдет к сути?

…Иеще я ничего не мог тебе сказать, потому что до сих пор люблю тебя. Да ты это и так знаешь, и я знаю, что ты меня любишь тоже. Так вот, ради нашей любви я делаю то, что делаю. Ради нашей любви и нашего Кости. Я ему, кстати, отправлю три письма из этих четырех. На всякий случай. Попрошу, чтобы не читал, но он парень любопытный и прочитает, конечно, но не будет рассказывать по тем же соображениям, по которым не рассказываю я…

Вот еще упущение! Почему никто не подумал, что информация может быть у Константина Николаевича? Только потому, что он далеко?

…я люблю тебя, Женечка, ты себе не представляешь… Зачем я это читаю? Покажу тете Жене, пусть сама решает, надо ли связываться с Костей.

Я вернулся к первому документу.

Обоснование.

О том, что технологии могут оказывать влияние на климат, я прочитал в фантастическом рассказе. Было это в семьдесят восьмом году, и писали тогда не о глобальном потеплении, конечно, а о том, что человек своими действиями портит экологию. Портит, да, не такая уж это была новость даже тридцать лет назад. Помню, критики упрекали писателей-фантастов в том, что, предсказав кучу всякого, от атомной бомбы до лазера, они прошли мимо экологической катастрофы. Но для меня тот рассказ стал откровением. Я не читаю худлит, ты знаешь. Пустая трата времени. Человек может прочитать за всю жизнь определенное число книг и успеть в своем деле определенные вещи, и потому книги – разве это не очевидно? – должны быть книгами по профессии и по смежным тоже. Худлит – для воспитания нравственности, но для чего тогда родители? Рассказ тот я бы читать не стал, но так получилось – летел в Алма-Ату на совещание, взял с собой только что вышедшее переиздание «Теоретической астрофизики» Соболева и случайно положил книгу не в портфель, а в багаж. Так что же, три часа надо было думать? Мне в самолете не очень думается, привык читать. Там оказался журнал в кармашке впереди стоявшего кресла, «Знание–сила». Я проглядел статьи, была и по астрономии, очень поверхностная, перечисление имен и дат, никакой внутренней логики. А в конце номера был рассказ. Я прочел его по инерции, не сразу поняв, что это не научно-популярная статья. Рассказ поразил. Какой-нибудь знаток фантастики сказал бы, что там не было ничего нового, но для меня это было ново…