Валерия Вербинина - Миллион в воздухе

• Название: Миллион в воздухе
• Автор: Валерия Вербинина
• Жанр: Детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45963-6

Юная Мэй отправилась в Ниццу с тяжелым сердцем: ей предстояло наладить отношения между родителями и баснословно богатой бабушкой. Едва устроившись в доме вздорной пожилой дамы, девушка обнаружила в своем чемодане окровавленный нож... Устав ломать голову над этой пугающей находкой, Мэй обратилась за помощью к своей недавней соседке по купе, баронессе Амалии Корф. Она не знала: Амалия – бывший секретный агент российского императора. Баронесса уже покинула особую службу, но история с ножом чрезвычайно заинтересовала ее: орудие есть, а убийства нет! Амалия заподозрила, что некто хотел подбросить улику вовсе не попутчице, а ей самой, но спутал чемоданы. А значит, отходить от дел еще рано...

---

С маршалом, которого она помнила еще лейтенантом, все было гораздо проще: несмотря на эполеты и славное боевое прошлое, Поммерен был скромен и немногословен. Он не жаловался ни на болезнь почек, от которой страдал, ни на жену, от которой страдал еще больше. В гостях у Клариссы он ограничивался тем, что читал газеты или играл в карты по маленькой. Вечером, поцеловав хозяйке руку, уходил, чтобы так же скромно и ненавязчиво возникнуть в дверях на следующий день.

Кларисса привыкла к его визитам и, когда однажды маршал не пришел, не на шутку забеспокоилась. Бланшар, которого она послала узнать, в чем дело, вернулся с мрачным видом.

– Доктора говорят, дело плохо, – сказал он, и Кларисса заплакала.

Вскоре маршал Поммерен отправился туда же, где пребывают оба французских императора, а еще через некоторое время Бланшар с выпученными глазами, задыхаясь, взлетел по лестнице на четвертый этаж и едва не оборвал звонок.

– Завещание! Миллион! – простонал бедный адвокат и рухнул в обморок.

Так Кларисса узнала, что старый любовник, который всегда больше делал, чем говорил, не забыл позаботиться о ней перед встречей с двумя императорами.

Она долго сидела перед трельяжем, машинально растирая виски. Будущее, от которого, напомним, она ничего не ждала, вдруг окрасилось в радужные тона. Перед мысленным взором всплывали то аквамариновая синева Средиземного моря, то лавандовые поля на юге Франции, близ Ниццы, то алое кружево, которым отделано платье от знаменитейшего модельера Жака Дусе, – восхитительное, навевающее грезы платье, которое она не могла позволить себе еще вчера.

Бланшар пришел в себя. Он тихо стенал и растирал грудь рукой, лежа на софе. Кларисса подсела к нему и без околичностей объявила:

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь защищал мои интересы.

У маршала была жена и еще дети, а стало быть, имелись веские основания, чтобы заставить суд признать завещание недействительным.

– Ради вас я готов на все! – пылко объявил Бланшар и поцеловал Клариссе руку.

Таким образом англичанка, которая давно думала по-французски и даже сны видела только на этом языке, назначила Бланшара главнокомандующим армии, состоявшей из них двоих. И адвокат взялся за дело.

Он стряхнул пыль с кое-каких старых связей, завел новые, не моргнув глазом выслушал несколько сомнительных комплиментов по поводу того, что все его дела остались в прошлом, до 1870 года. Также выслушал множество советов, преподнес кучу мелких подарков горничным и лакеям заинтересованных лиц, освежил в памяти некоторые законы и даже добился приема к одному министру, который мог помочь.

Потом Бланшар честно признавал, что все его труды могли бы пойти прахом, если бы Поммерен не оказался столь же предусмотрительным, сколь и немногословным. Дело в том, что французское правительство, которое получало миллион при условии учреждения морского музея имени маршала, вовсе не было заинтересовано в пересмотре завещания, и благодаря этому Бланшар сумел выиграть дело.

Примерно в то же время Кларисса внезапно обнаружила, что сыновья, которые раньше не удосуживались даже послать ей открытку к Рождеству, вдруг вспомнили о ее существовании и наперебой стали заваливать ее многостраничными письмами с заверениями в любви и уважении. Стоило ей выиграть дело, как писем стало еще больше. Теперь ей писали не только сыновья, но и их жены, которых Кларисса в глаза не видела, а также дети, о существовании которых не подозревала.

Больше всего посланий было от старшего Джозефа, которого Кларисса запомнила вечно хнычущим, ябедничающим мальчиком. В посланиях он рассыпался мелким бесом, перечислял достоинства своих детей, общим числом пять штук, и ненавязчиво предостерегал мать против братьев. По его словам, Генри пил, как рыба, Уильям вел непозволительный образ жизни и держал по любовнице в каждой индийской деревне, а тихий Роберт колотил жену и детей. Впрочем, если судить по письмам Генри, пил не он, а все тот же Роберт, Уильям будто бы присвоил казенные деньги, а Джозеф ночи напролет веселился на Барбадосе так, что местные жители вызывали полицию. В письмах Уильяма, само собой, имела место совершенно иная версия. Что же до Роберта, то его послания были самыми краткими, и о братьях он почти ничего не сообщал.

Долгое время ни братья, ни их домочадцы не получали никакого ответа. Наконец от имени секретаря Клариссы (в роли которого выступил все тот же незаменимый Бланшар) пришло короткое письмо, уведомляющее братьев Уинтерберри, что их мать за почти 40 лет жизни в Париже разучилась говорить по-английски и покорнейше просит, если что, писать ей по-французски, а так остается совершенно к их услугам и с почтением заверяет их в своем уважении.

Братья Уинтерберри не были сильны во французском. Еще каких-то несколько месяцев назад они вообще полагали, что на свете есть только одна достойная нация – британская, и к соседям, живущим по ту сторону Ла-Манша, испытывали нечто вроде снисходительного презрения. Еще бы, французы такие легкомысленные, а их дамы такие ветреные. Но теперь золотой миллион маршала Поммерена стучал в сердца братьев почище пепла Клааса и побуждал к действию. Золото не имеет национальности – только владельца. Джозеф стал изучать французский. Генри стал изучать французский. Уильям стал вспоминать французский, который он когда-то вроде бы знал, но в Индии успел основательно забыть. Что же до Роберта, то кроткий Роберт сдался.

– Старую собаку не научить новым трюкам, – сказал он, но на всякий случай послал матери фотографию, где были сняты он с женой и их дети: Мэй и двое младших. Мэй была славненькая и даже на фотографической карточке могла растопить любое сердце.

Итак, тремя братьями были сочинены новые письма по-французски, которые отправились во Францию, но вскоре вернулись с пометкой, что адресат выбыл в неизвестном направлении. Произведя кое-какие разыскания через друзей в посольстве, Уильям обнаружил, что мать продала квартиру в Париже и перебралась в Ниццу, приказав отправлять всю почту из Англии по обратному адресу. Тут даже самые оптимистичные члены семьи Уинтерберри поняли, что Кларисса не желает их знать – точно так же, как прежде сами они не желали знать ее.

Мистер Джозеф-младший рвал и метал. Мистер Генри высказал несколько необдуманных слов по поводу отца, который так восстановил против них мать. Практичный мистер Уильям сказал:

– Но ведь миллион она не потратила! Значит, надежда еще есть.

О том, что сказал мистер Роберт, история умалчивает, зато прекрасно известно, о чем он несколько позже говорил со своей женой Мэри.

– Жили мы небогато, но разве нам было плохо? И тут этот миллион… И мать! Я ее даже не помню! Почему я должен изображать, что она мне небезразлична? Ведь она бросила меня, как… как какого-нибудь котенка! Да о чем я говорю – даже кошка так не бросает котят!

– Дорогой, – примирительно сказала Мэри, – ты прав, но мы должны думать о Мэй. Ей уже не десять лет, и ей совсем не помешает хорошее приданое.

– Когда я женился на тебе, то не смотрел на приданое, – возразил Роберт. – Только на тебя.

Мэри улыбнулась и погладила его по рукаву.

– Не все мужчины такие, как ты, дорогой, – сказала она.

Братья ломали голову, как уломать капризную старуху, забывшую и честь, и родной язык, но приобретшую миллион. Джозеф нашел, как ему казалось, верное средство. Дела не позволяли ему надолго отлучаться с Барбадоса, и поэтому он снабдил деньгами старшего сына Джорджа, дабы тот явился под светлые очи бабки и попытался растопить ее сердце.

– Я думаю, – говорил Джозеф сыну, – кто-то настраивает ее против нас. Сам понимаешь, сколько вокруг нее должно отираться прихвостней! Большие деньги, Джордж, большие деньги! Но если ты ей понравишься, как знать? Может быть, она в завещании отпишет все нам, а мои братцы останутся с носом!

Сын отбыл в Ниццу – выполнять родительский наказ по привлечению симпатий бабки на свою сторону.

– Этот всегда был пронырой! – мрачно сказал Уильям, узнав окольными путями о действиях старшего.

По правде говоря, сам он пытался получить доступ к матери уже давно, еще когда оказался в Париже. Это произошло сразу после того, как Кларисса выиграла процесс. Уильям полагал, что подоспел как раз вовремя, чтобы раньше всех поздравить ее, но старая горничная, отворившая дверь, на ломаном английском сообщила, что мадам уехала, и когда вернется – неизвестно.

– Скажите ей, что Уильям, ее сын, заходил справляться о ее здоровье, – сказал Уильям.

Горничная кивнула и затворила дверь.

– Кто это был? – крикнул Бланшар из гостиной.

– Мои сыновья всерьез решили меня осадить, – ответила «горничная», входя в комнату. – Пора уезжать из Парижа. Я вовсе не намерена каждый день принимать визиты родственников, которые только и мечтают о моей смерти, чтобы получить наследство!

Адвокат расхохотался.