Энтони Бёрджес - Железо, ржавое железо

• Название: Железо, ржавое железо
• Автор: Энтони Бёрджес
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-281-0

«Железо, ржавое железо» – захватывающая семейная сага из жизни нескольких поколений странного валлийско-русского «клана» на фоне европейской истории безумного XX века. Судьба забрасывает героев и па тонущий «Титаник», и в революционный Петроград, в кровавую круговерть Второй мировой и в послевоенный Ленинград. Автор порой обращается и к далекому прошлому – к «старым, добрым временам» короля Артура, чей легендарный меч непостижимым образом вывозит из Советской России в Уэльс один из главных героев книги.

---

– О чем это он так складно лопочет? – спросил Дэна сержант Кобб.

– Похоже, стихи читает. Я понял, что у него в отряде шестьдесят смуглых и веселых парней, которые сейчас рассядутся по машинам, поедут в Европу и разнесут все на своем пути.

– Да они же только что вылезли из машины, дурень, к тому ж они и так в Европе, Россия же в Европе – или нет?

– Ну, это же не взаправду, сержант. Так, поэзия.

– Поэзия, говоришь? – Сержант плюнул на заледенелую мостовую.

Гигант протиснулся в дверь автомобиля и, прихватив канистру бензина, устремился к ближайшему дому. Тут-то стало ясно, что значит «большой огонь». Пламя вырвалось на заиндевелую траву у пруда. Увидев возбужденных, перепачканных сажей русских, Дэн понял, что значит «зло-веселые лица».

– Возвращайтесь в лагерь, – сказал Дэну офицер.

– А что мы есть будем? Друг друга, что ли?

– Ничего, поголодаете чуток, не помрете. Ленинград не так голодал.

– А мы тут при чем? – ответил Дэн по-английски.

В подтверждение его слов сержант Кобб, капрал Моксли и рядовой Леонардино, успевшие ощипать кур, принялись жарить их на большом огне, нанизывая на щепки от разбитых прикладами дверей и оконных рам. Несколько русских, веселых и злых, грея растрескавшиеся руки над огнем, затянули песню, которой их учили приветствовать западных союзников:

– О'кей, Британия энд Россия, о'кей, Ю Эс Эй.

Вся песня состояла из многократного повторения этой строчки. Шоукросс отметил, что поют ее в минорном ключе, и расценил это как дурной знак Он не мог понять, почему русские сидят у огня под открытым небом, а не греются у камина в городской управе, откуда они сорвали флаг со свастикой. На вид переростки-бойскауты, а души у них уже задубели. Дэна это нисколько не занимало: он повернулся ко всем спиной и, пробив каблуком лунку во льду, принялся удить рыбу. В качестве наживки он предусмотрительно захватил с собой кусочек сардины, завернутый в вырванный из общественной Библии листок. В это время русские нашли более ценную поживу – свинью. С громкими победными криками забили ее прикладами и поволокли к огню. Гигант вытащил из багажника ящик водки. Получилась импровизированная пирушка. Западные союзники не были уверены в том, что их пригласят, хотя они первыми застолбили это место. Дэн поймал двух карпов и щуку. русский великан бесцеремонно отобрал у него улов и сожрал, выплевывая кости, сырую рыбу. Вернувшийся с задания взвод ничего ценного не обнаружил, кроме больших ящиков с какими-то бумажками и церковной дребеденью. В подтверждение они притащили с собой два ящика. Крышки и упаковочную солому бросили в огонь. Как рассказывал позднее Дэн, среди трофеев оказалась пара распятий, дароносица и заржавленный меч, который вынули из ветхих деревянных ножен, и один из солдат принялся им размахивать. Офицер без всякого любопытства глядел на кипу старых пожелтевших бумаг. Зато Шоукросс живо заинтересовался ими.

– Это ноты, – сказал он, – чудесная старинная музыка. О, боже, Вольфганг Амадей Моцарт, «Der Hausfreund» – Singspiel.[56] Отдайте это мне.

Но русский офицер оставил все себе.

Пора уже было разобраться, кто здесь хозяин, и лейтенант Свенсон обратился к Дэну:

– Скажите этому офицеру, что немецкая собственность в этом городе переходит в собственность отряда, который я возглавляю. Мы пришли сюда первыми. У нас есть приказ старшего офицера лагеря – конфисковать ценности, оставленные противником.

Дэн, как умел, перевел. В ответ русский разразился длинной тирадой.

– Он говорит, что это их фронт, а не наш, – объяснил Дэн своим. – Мы военнопленные, а не действующая армия. Он говорит, что для нас война окончена и лучше нам не соваться куда не просят. Говорит, что все оставленное немцами добро будет отправлено к ним в тыл. И еще он сказал, чтоб мы убирались в лагерь подобру-поздорову на свои голодные пайки.

– Скажи ему, что за предложение покорнейше благодарим.

Дэн снова перевел. Русский вежливо кивнул в ответ, но Шоукросс сказал, что таким типам доверять не следует. Ему не понравилось, как русский обошелся с уникальными партитурами. Для него это нацистский мусор, достойный лишь огня. Когда русский офицер листал пожелтевшие бумаги, Шоукросс мог поклясться, что видел автограф Людвига Ван Бетховена – набросок Концерта для клавира.

– Помните те ящики, что везли вместе с нами из Италии? Я уверен, они здесь. Их и разгружали вместе с нами. Были нацистские трофеи, теперь стали советские, – не отставал Шоукросс от лейтенанта Свенсона.

– С этим мы ничего поделать не можем, – ответил лейтенант Свенсон, – этим пусть начальство занимается.

– Да вы только посмотрите, что он вытворяет!

Русский офицер подносил угол горящего манускрипта Моцарта к торчавшей у него изо рта папиросе «Беломорканал». Рядовой Шоукросс бросился к нему, но путь преградили русские винтовки.

– О господи Иисусе, помоги нам, – простонал Шоукросс.

– Сматываться надо поскорее, – сказал сержант Кобб, – по-моему, мы здесь лишние.

– Да, я предполагал, что произойдет что-нибудь в этом роде, – сказал полковник Хебблтуэйт, выслушав вернувшихся разведчиков. – Мы все еще в плену, но теперь у наших славных союзников. Никто нас здесь не задерживает, но куда нам идти? Что касается припасов, полюбуйтесь, чем нас осчастливили. – На земле перед офицерским бараком выросла горка из консервных банок. – Я почти ничего не понял из того, что говорили любезно посетившие нас союзники, но и они, конечно, вряд ли поняли меня.

Дэн повертел в руках консервную банку явно американского происхождения, с грубо наляпанной русской этикеткой поверх первоначальной, и сказал:

– Это свиная тушенка, сэр. Моя мать всегда говорила, что порядочные русские не станут есть свинину, если в ней нет лаврового листа. Наверное, янки туда лаврового листа не положили, вот русские нам ее и спихнули, сэр.

– Ясно. На те, боже, что нам негоже. Ладно, пойдемте в тепло. Как говорится, будет день – будет пища.

На следующее утро Дэн напек пирожков с начинкой из свиной тушенки для своих двенадцати соседей по бараку. Погода к лучшему не изменилась. Фронт подходил все ближе. Полковник Хебблтуэйт не приказывал трубить сбор, однако около полудня все вышли из бараков: по заледенелой дороге к лагерю подъехал джип с двумя русскими офицерами.

– Хорошенькое дело, посдирали все приметы американского происхождения джипов и теперь на них разъезжают. Да еще красными звездами разукрасили, будто машины в Сталинграде собирали, – возмутился полковник Хебблтуэйт. – Ну что ж, посмотрим, зачем пожаловали.

Русский офицер, высокий мужчина со скошенными к длинному сизому носу глазами, говорил с полковником, недоверчиво поглядывая на переводчика. Алкоголик, наверное, у русских это обычное дело, решил Дэн.

– Сэр, они гонят сюда две тысячи пленных немцев, – перевел он, – и хотят разместить их здесь. Нас просят очистить территорию.

– Ерунда. Мы занимаем эту территорию как представители двух государств. Покажите ему флаги.

Британский и американский флаги висели на заборе из колючей проволоки, как вывешенные сушиться одеяла.

Заявление полковника развеселило русского офицера, и он решил пообщаться с Дэном.

– Я так понимаю, что ты наш, русский, обученный пехотинец. Можешь присоединиться к нам в нашем славном походе на запад. Ты и по-американски и по-английски могешь?

– Нет, я уж лучше тут со своими останусь. Спасибо за приглашение.

– И куда же они предлагают нам двинуться? – спросил полковник Хебблтуэйт. – На север, на юг или к черту на рога, причем в дикую стужу? А немцы, значит, пусть греются под нашими одеялами?

Русский говорил долго. Дэн передал главное:

– Сэр, нам предлагается идти на юг. На севере и на западе мы попадем в самое пекло.

– Да куда на юг-то, пусть объяснит, бога ради?

Русский ответил, не дожидаясь перевода.

– К Черному морю, – озадаченно повторил за ним Дэн, – убейте меня, сэр, если я знаю, где это.

– Силы небесные, он что, рехнулся? – полковник взорвался. – Черное море – это же край света!

– Он говорит, сэр, что не собирается с вами спорить, – снова перевел Дэн. – Это приказ. Мы должны убраться отсюда к завтрашнему утру.

– Господи, да он и впрямь чокнутый. Вы слышали, Пилпел?

– Я полагаю, надо взглянуть на карту, полковник. Мне кажется, нам действительно предстоит чертовски долгий путь.

В бараке Дэна все сгрудились вокруг атласа в энциклопедии Пира, одной из дюжины книг, присланных какой-то частной благотворительной организацией вместе с Библией, специально изданным для военнопленных молитвенником, поваренной книгой и сборником добрых советов с красноречивым названием «Любовь и одинокий мужчина». Рядовой Шоукросс показал пальцем предполагаемый маршрут.

– Мы сейчас примерно здесь, верно? Гораздо южнее, чем Латвия, или Эстония, или бог знает что, – там, наверно, совсем задубеешь от холода.