Дмитрий Каралис - Дела семейные

• Название: Дела семейные
• Автор: Дмитрий Каралис
• Жанр: Современная проза

«Дела семейные» повествует о всевозможных историях из жизни братьев-близнецов, один из которых — крупный ученый, второй — доцент вуза. Это своего рода маленькая семейная сага с добрым уютным миром, в который хочется окунуться и жить в нем вместе с героями.

---

— Ты слышал? — я тронул его за плечо. Мне показалось, что в доме раздался стук.

— Тихо! — отец вскинул палец.

Теперь мне стало казаться, что в доме скрипнули ступени; я знал, что из тамбура за дверью идет лестница на второй этаж. Там обычно ночевали гости.

— Фантомас какой-то, — сказал отец и вновь принялся звонить и прикладывать ухо к дверной щелке. Я отступил от крыльца и задрал голову. За стеклом неподвижно бледнела занавеска. — Пошли к соседям! — сошел с крыльца папа.

Соседи сказали, что приехали на дачу вечером, и никого не видели и не слышали. Приятный дедушка в майке и тренировочных штанах предлагал зайти и напиться перед обратной дорогой чаю с вареньем и свежими калачами из филипповской булочной на Старо-Невском.

3

… Тетя Зина с мамой дежурили на подъезде к даче, и мы, открыв для них задние дверцы, впустил женщин в машину.

— Свет не горит, никого нет, — отрапортовал папа. — Соседи приехали поздно, ничего не знают. Сторож на воротах заступил в семь вечера. Пьян. Тоже ничего не знает…

Мы въехали на участок, тетя Зина вышла из машины, закрыла лицо руками и заплакала. Я поднял к себе наверх, сел на кровать и на всякий случай заткнул пальцами уши.

Я так и не понял, — шебуршался кто-то в доме, или нам казалось? И почему папа на обратной дороге сказал, что об этом не следует рассказывать женщинам? Только ли затем, чтобы они не строили себе иллюзий?..

— Ты же знаешь тетю Зину, — раздумчиво сказал отец. — Плюхнется в машину и потребует снова ехать в Комарово. А что это даст? Сам понимаешь…

Я не понимал, но промолчал. А не понимал я самого главного, — куда делись дядя Жора с дядей Сережей, и почему отец не поехал прямиком в милицию, и не согласился шариться при свете фар в дюнах, в которые упиралась сбегающая от академических дач дорога. А? Если предположить, что они пошли на залив?..

Когда я спустился вниз, мама отпаивала заплаканную тетю Зину пахучими каплями, а Катька накручивала телефон и пыталась дозвониться до городской милиции, чтобы вызнать номер, по которому сообщают об увезенных скорой помощью и доставленных в морг. Веселенькая тема, ничего не скажешь.

Отец мрачно рылся в лохматой записной книжке, выискивая чей-то телефон. Часы показывали три ночи. Чарли, положив мордочку на лапу, сочувственно смотрел на хозяйку из-под газовой плиты.

— Кирилл! — всхлипнула тетя Зина. — А в чем он поехал? В голубой рубашке с галстуком или в олимпийке?

— Мама, прекрати сейчас же! — сказала Катька, шмякая трубку. — Пойди и загляни в платяной шкаф! Мне уже надоели твои… — Она махнула рукой и, хлопнув дверью, выскочила на веранду. — Я услышал, как кузина сбегает по крыльцу, и тоже собрался на улицу.

— Нет, тетя Зина, он был в этой страшной гэдээровской кофточке и дурацких вельветовых тапочках… Ну, которые вы привезли из Венгрии…

Отец то ли поперхнулся, то ли хотел чихнуть, но сдержался, а тетя Зина сказала жалобно:

— Все меня обманывают! Все! — и опять зарыдала.

— Ну не дурацкие, — исправился я, — нормальные тапочки. — И пошел на улицу.

Тетя Зина рыдала, как по покойнику.

Катьку я нашел в беседке.

— Ты что, куришь? — удивился я.

— Как видишь! — огрызнулась сестрица.

— А какие у тебя?

Она молча сунула руку под скамейку и вытянула шуршащую пачку.

— Ого! — В свете далекого уличного фонаря я разглядел марку сигарет. — «Опал»! А зажевать есть чем? — я вытащил сигарету, и Катька протянула мне спички:

— Вот леденцы лежат, — холодно сказала сестра и затянулась. — Если только он себе какую-нибудь вешалку завел, я ему… всю рожу расцарапаю! — Она щелчком выстрелила горящий окурок и пошла к дому.

Я нашел его по малиновому огоньку в кустах черничника, загасил и выбросил за калитку, ведущую в лес. Что они себе придумывают!.. Бедный дядя Жора…

4

Едва проснувшись, я понял, что уже середина дня и дядя Жора нашелся. Я понял это по расположению солнца и радостному лаю Чарли, который носился по участку и лаял так, как он лает только с хозяином. Его лай то удалялся к лесному забору, то приближался к дому, и я подумал, что дядя Жора рад встрече и теперь гоняет любимого Чарлика, чтобы тот знал, как его любят.

Я соскочил с кровати и сдвинул занавеску. Конечно! Дядя Жора целый и невредимый стоял возле беседки и, топая на Чарлика ногами, размахивал руками и делал вид, что сейчас бросится за ним и догонит. Чарли, высунув язык и скашивая глаза, нарезал круги по участку и радостно повизгивал, и подлаивал.

Протерев сонные глаза, я залюбовался картиной. Прислушался и сквозь собачий лай различил, как жужжит пропеллером флюгер-самолетик. Хорошо! Но что у дяди Жоры с лицом? Мне показалось, оно сильно исцарапано… Катька?.. Не может быть, чтобы она подняла на отца руку со своими коготками…

Я спустился вниз, но никого не обнаружил и вышел на крыльцо. Чарлик подбежал ко мне и, приветственно тявкнув, помчался дальше. Он хотел не только поздороваться, но и показать, как ему хорошо бегать кругами, играться с нашедшимся хозяином и тявкать на всю округу. Я с улыбкой помахал дяде Жоре, и он тоже махнул мне, но ничего не сказал. Да, лицо у него было расцарапано, и уши, уши — были какими-то вздувшимися и синими. Нет, это не Катькиных рук дело…

— А где все? — сложив руки рупором, крикнул я.

Дядя Жора услышал меня и пожал плечами. Вид у него был какой-то чересчур самостоятельный, гордый, словно он со всеми, кроме Чарлика и меня, поругался и теперь не хочет даже знать, где проводят время домочадцы.

Бежать к дяде Жоре, разглядывать его лицо и спрашивать, откуда такие царапины и уши, мне показалось несолидным. Другое дело, если бы он приглашающе махнул мне рукой, своему единственному и любимому племяннику, но он не махнул. Хотя вчера мы с отцом и предпринимали его розыски, и стояли под дверью, затаив дыхание и даже прогнав прочь кота Ерофея, чтобы не мешал своим мявом и боданием. И больше кота мне мешало слушать мое колотящееся в горле сердце. Н-да…

Я поставил на газ чайник и нашел на кухонном столе записку от мамы. Она сообщала, что дядя Жора нашелся, а они с папой пошли на рынок и скоро будут. Я подошел к заколоченной двери, за которой начиналась половина дядижориного дома, и приложился ухом к ковру. Мне показалось, там бубнил телевизор или тетя Зина негромко разговаривала по телефону.

5

История, приключившаяся с дядей Жорой, выглядела сколь фантастически, столь же и убедительно. «Чужая мать наплачется», — как говорил потом дядя Жора.

Оказывается, когда мы с отцом приехали в Комарово, дядя Жора куковал в одиночестве на втором этаже чужой дачи и безуспешно подавал нам знаки, что нуждается в помощи…

Но куда вдруг делся Сергей Сергеевич, который ездил в колясочке и безвылазно жил в Комарове?

— Куда, куда… — морщился дядя Жора, когда тетя Зина взялась допытывать его по второму, а может быть, и по третьему кругу, — я же говорил, — за ним дочка приехала на микроавтобусе «Латвия» и увезла их с женой в Ленинград. Его на понедельник в клинику вызвали. А меня попросили дождаться прихода кота Ерофея, накормить этого поросенка, запереть дверь и положить ключ под крыльцо.

— И каким ветром тебя занесло на второй этаж?

— Повторяю: я поднялся, чтоб проверить, закрыты ли форточки.

— А почему они должны быть закрыты? — невинно интересовалась тетя Зина.

Ну, Жора у нас любит порядок, — вслух догадывался отец. — А тут все-таки чужое имущество…

— Правильно, — кивал дядя Жора, — именно поэтому. Чтобы птицы, например, не залетели… Или чужие кошки не забрались…

— Чужие кошки! — сверкала глазами тетя Зина. — Не они ли тебя расцарапали?

По лицу дяди Жоры я видел, что ему очень хочется прокомментировать соображения супруги насчет чужих кошек, но он сдерживается.

Так вот. Зайдя на второй этаж, дядя Жора зацепился ногой о коврик, повалился, как спиленый столб, и, пробив головой ветхую дверцу шкафа, влетел в пахнущую нафталином темноту. Голова застряла в фанере, и острые щепки впились в шею.

«Ни фига себе, уха!», — подумал дядя Жора, но тут же решил, что это пустяк, и сейчас он переждет боль, обломает фанеру и вытащит голову.

Но не тут-то было!

Фанерка оказалась хлипкой только в одном месте. К тому же, конец бороды зацепился за края дырки, остался снаружи и тянул голову вниз, как лошадиная уздечка. Дядя Жора собрал волю в кулак и втянул бороду в шкаф, но, отдышавшись, понял, что совершил ошибку. В том смысле, что теперь борода и уши мешали дать задний ход и вытянуть голову из колючего капкана.

Руки у него остались снаружи, но дядя Жора лишь кончиками пальцев дотягивался до головки ключа и не мог повернуть его, чтобы открыть дверцу.

В шкафу висели старые драповые пальто, и их ткань неприятно щекотала лицо. От нафталина начали слезиться глаза. Дядя Жора попробовал взвыть, как корабельная сирена, но хорошего звука не получилось. К тому же он вспомнил, что запер входную дверь, которая все время распахивалась и скрипела. Он стал припоминать всякие нравоучительные примеры из книжек и кинофильмов. Как, например, волк, попавший в капкан, перегрызает себе лапу, или аквалангист под водой, отпиливает застрявшую в железках руку, но голова, как известно одна, и дядя Жора, покрутившись и обессилев, отдал ей приказ — придумать способ, как вытащить саму себя без ампутации.