Дэниэл Хэндлер - Наречия

• Название: Наречия
• Автор: Дэниэл Хэндлер
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-040864-1, 5-9713-3814-5, 5-9762-1774-5, 978-985-16-0032-4

Жизнь - это сон.

Любовь - это ад!

«Под колесами любви» перемалываются сердца все новых юношей и девушек.

Любовь настигает их - не как божественный свет, но как параноидальный бред, пьяная истерика, шаг в пустоту.

У этой «суки-любви» не будет и не может быть хеппи-энда. Она безжалостна и к себе, и к миру, она обрекает на боль, и кажется, легче умереть, чем продолжать жить и любить дальше.

Страшно?

Иногда - да.

А иногда - смешно!

---

Единственная причина, почему я так долго распространяюсь на сей счет, состоит в том, чтобы вы поняли, что это был за вечер. Во-первых, было поздно, и, во-вторых, все было совершенно очевидно, причем эта очевидная фишка имела непосредственное отношение к убойной фишке, если вы понимаете, о чем я. Например, убойным было уже то, что я стоял всего в десяти футах от Лайлы, глядя, как она постукивает ноготками по ящику с прорезью, куда мы кидаем половинки билетов. Достаточно представить себе ее голубые глаза, то, как она жует резинку, и вообще какая она красивая, и так и хочется найти еще что-то такое красивое, чтобы подарить ей и посмотреть, как убойно смотрятся рядом две красивые штучки здесь, в кинотеатре «Суверен». Но «убойность» Лайлы такая несколько приглушенная; убойность, пронизанная меланхолией, потому что это тоже очевидная фишка, имя которой Кит.

Кит. Кит-Не-Рыцарь. Тот, кто каждый вечер встречал ее после работы и кто, если это было «Убойное кино», отращивал себе жиденькие усики, чтобы всем было видно, какой он придурок, с той единственной разницей, что поскольку мы живем в настоящем, а никаком-то там киношном Сиэтле, то вокруг ничего не понимали, и потому Кит просто подъезжал к кинотеатру и давил на клаксон, и Лайла тотчас распахивала стеклянные двери, на которых наклеены дурацкие картинки с портретами кинозвезд, и выбегала навстречу Киту, и не было никого, кто бросился бы ей вслед с криком: «Не советую тебе встречаться с этим типом. Ты лучше обрати внимание на парня, что стоит рядом с тобой у левого эскалатора вот уже девять четвергов и восемь суббот подряд и сохнет по тебе всей душой. Да к тому же он рыцарь!» Что в общем-то и есть убойная фишка касательно меня, и я постоянно думаю о ней, когда речь идет о Лайле, начиная с первого звонка на урок мисс Уайли и до последнего билета, что мне протягивают. Убойная фишка — это рыцарство в духе короля Артура, которое глубоко засело в моем хилом, несчастном сердце. Пример рыцарства: зачем я работаю в кинотеатре? Зачем мне деньги? Чтобы купить Лайле цветы. Кит? Би-бип! Выйди ко мне поскорей из дверей киношки, садись рядом в машину, где нет никаких цветов, и в мои планы не входит говорить тебе, какая ты красивая. Разве я не прав? Хотя мое покоящееся под замком рыцарство тоже с изъяном, и изъян этот в его очевидности. А очевидность заключается в том, что ничего не произойдет. Потому что в Сиэтле наверняка найдется пригород, где какая-нибудь девушка скажет: «О господи, этого еще не хватало! Цветы! Ну, Джо, ты рыцарь!», и тогда я выйду победителем, и ей станет все равно, что у Кита есть зверь-машина, которая, может, и пригодится, когда наступит конец света и нам понадобится ее девятитысячецилиндровый мотор, чтобы давить колесами орды кровожадных мутантов, которые будут ползать по зловещему ландшафту видеоигры. А может, в Сиэтле найдется пригород, где Лайле будет все равно, что ее славный рыцарь вынужден по вечерам облачаться в дурацкий — с огнеустойчивой пропиткой! — форменный жилет, на котором огромными буквами выведено: «Добро пожаловать к нам на фильм!», жилет, отфильтровывающий слабые сигналы, что посылает в окружающий мир мое изголодавшееся сердце, и тогда мы с ней объедем этот пригород Сиэтла в машине, на которой я катаюсь по выходным дням, и расскажем друг другу кучу секретов, тех, что раньше прятали под кроватями, купленными нам родителями, прятали, когда ночь напролет ворочались на жестких складках простыней, глядя на экран окна, где призрачная голубая луна изливает на эти простыни тайные нью-йоркские автобусные билеты до станции под названием «Будущая любовь», но я — я не живу в этом пригороде Сиэтла. Я живу на Мерсер-Айленде, и здесь мы просто рвем пополам входные билеты, и я жду того момента, когда увижу, как она идет домой.

И каждый вечер я словно зажат в тесном пространстве между миром убойного кино, в котором Лайла бросает того типа с фатовскими усиками, и тем очевидным, где просто наступает вечер. Был последний сеанс, и, если внутреннее чутье меня не подводит, тот самый момент, когда бывшая стриптизерша заставляет чувака в солнечных очках признаться ей, кто его подослал, чтобы он изгадил весь хром в ее квартире, где она сидит, завернувшись в полотенце, и смотрит на портрет брата, который разбился на мотоцикле, и в этот самый момент Лайла и я, мы видим, как один чувак, заложив руки за спину, неторопливо идет по ковру, которым здесь, в фойе, застелен пол, глядя в упор себе под ноги, словно в редкие зернышки попкорна, которые сегодня моя очередь пылесосить перед закрытием, впечатан кодекс рыцарской мудрости.

— А сейчас, — произносит женщина (если мне не изменяет память, она служила в авиации, но ее оттуда турнули за нарушение дисциплины), — нам предстоят духовные поиски.

Этот парень явно не с Мерсер-Айленда. Он старше меня. Он в том возрасте, когда рыцарство уже приносит свои плоды — надеюсь, надеюсь, надеюсь. И в руке у него куртка. Дойдя до эскалатора, он оторвал взгляд от ковра и посмотрел на нас обоих, после чего сделал то, что на его месте сделал бы и я, то есть подошел к Лайле.

— Эй, никто не находил тут ключи? Два ключа на кольце?

— Находил? — переспросила Лайла, продолжая жевать жвачку. — Да вроде нет, никто.

Парень нахмурился, посмотрел на меня, и тогда я тоже сделал гримасу — мол, прости, чувак, не было здесь никаких ключей.

— А есть у вас бюро находок или что-то подобное?

— Бюро находок у нас нет, — говорит Лайла, — только ящик, в котором лежат несколько свитеров, вон там, за попкорном. Но сегодня вечером никто ничего не находил. Вы потеряли их сегодня вечером?

— Да, — отвечает этот чувак. — Во сколько точно, не знаю, но сегодня. Два ключа на кольце. Нигде не могу их найти. Обыскал уже всю автостоянку, на всякий случай сходил даже в ресторан, где мы ели.

— Ничем не могу помочь. — Лайла слегка пожала плечами. Как бы предварительный прогон перед тем, как она пожмет плечами по-настоящему — «Извини», — когда в один прекрасный день я куплю ей цветы и положу их к ее ногам, к ее прекрасным кроссовкам. И, может быть, именно поэтому заговорил я. А может, все дело в куртке. Может, я просто мечтал о том моменте, когда на мне не будет дурацкого фирменного огнеупорного жилета, и если бы кто-то спросил меня, например, на одной из тех вечеринок, где напитки подают в настоящих бокалах, работал ли я когда-нибудь в кинотеатре, я бы позвонил жене на Манхэттен, домой, в квартирку, где все сияет хромом, и сказал бы: «Лайла, помнишь, как сто лет назад мы с тобой рвали пополам входные билеты? Тут чувак в куртке интересуется». И тогда бы мы с ней рассмеялись громким, здоровым смехом людей, у которых в стаканах с коктейлем позвякивает лед и которым завтра не надо рано вставать на работу, в общем, это будет такое время в моей жизни, когда одного «извините» недостаточно, если я потерял ключи и ищу их на грязном полу, надеясь — несмотря ни на что, — что какой-нибудь галантный рыцарь осведомится: «На каком сеансе вы были?»

— На каком сеансе вы были? — произнес я. Вот-вот.

Чувак вздохнул.

— Ну, на том, где какая-то тощая бабенка лупит всех ногами, — ответил он. — «Убойное…».

— «…кино», — закончил я фразу, причем закончил красиво. Я это сразу понял, потому что чувак мне улыбнулся, словно нам с ним известен один и тот же секрет: этот мир гораздо омерзительнее нас самих, и лучше не сидеть на месте, а попытаться найти ключи. Убойная бывшая стриптизерша улыбается знаменитому чуваку точно так же, после того как та самая троица разгоняет потасовку в байкерском баре, куда они ходят, чтобы получше узнать друг друга за бокалом пива, при этом они молотят идиота в бандане о тяжелый музыкальный автомат, а тот исполняет песню, что была популярна миллион лет назад, когда мои родители еще бродили по этой земле, не скованные брачными узами. «Давай ближе к делу!» — говорит знаменитый чувак, и женщина кивает, мол, сама знаю, нечего мне напоминать, но, с другой стороны, ты не такой уж и идиот и в принципе понапрасну не мелешь языком, хотя нет-нет, да и ляпнешь. Я подошел к эскалатору Лайлы и потянулся к поясу за фонариком, который нас заставляют постоянно держать при себе, отчего он болтается и вечно стучит по ноге, словно мало одного дурацкого жилета. Я протянул чуваку фонарик.

— Давайте ближе к делу. Надо все как следует проверить. Пройдем внутрь и посмотрим, вдруг вы уронили их и теперь они лежат на полу.

— Да, — отвечает мой галантный рыцарь и снова улыбается. — Спасибо.

Лайла смотрит на меня с дивной нерешительностью, словно не может прийти к окончательному выводу, классный я парень или нет, потому что смог поговорить с этим чуваком, словно мы с ним оба классные чуваки рядом с ней, или же просто мы с ним оба жалкие лузеры, которым далеко до ее Кита, и что с нас взять.

— Но там еще сидят люди, — сказала она, — фильм не закончился.

— Мы никому не помешаем, — возразил я, — мы не помешаем зрителям. — Я произнес дурацкое слово «зрители», чтобы чувак понял, что никто нас не посмеет остановить даже на секунду. — Человек потерял ключи, — добавил я, — а это куда важнее, чем какой-то там фильм. К тому же мы тихо.