Энвер Ходжа - Хрущев убил Сталина дважды

• Название: Хрущев убил Сталина дважды
• Автор: Энвер Ходжа
• Жанр: Политика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42714-7

Энвер Ходжа был первым секретарем Албанской партии труда в 1941–1985 гг. и бессменным лидером Албании с 1945 по 1985 г.

Он неоднократно встречался со Сталиным, бывал на всех его дачах, присутствовал на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б), знал всех высших советских руководителей — Берию, Молотова, Маленкова, Булганина, Хрущева и пр. Дата рождения И.В.Сталина была провозглашена в Албании общенациональным праздником, а дата его кончины стала днем траура.

После XX съезда КПСС, где был прочитан доклад Хрущева о «культе личности» Сталина, Э.Ходжа выступил в защиту И.В.Сталина. Это вызвало бешенство Хрущева, и отношения между СССР и Албанией были разорваны.

В своей книге Энвер Ходжа приводит уникальные свидетельства о жизни и политике И.В.Сталина, а также о преступлениях Хрущева.

Э.Ходжа утверждает, что Хрущев убил Сталина дважды: один раз в прямом смысле этого слова, а второй раз — опорочив и оклеветав его уже после смерти.

Материалы, приводимые автором, настолько острые и разоблачительные для Хрущева и его последователей, что книга Э.Ходжи была запрещена в СССР, а в современной России до сих пор издавалась лишь в отрывках.

---

— Трактористы, — продолжал Сталин, — это представители рабочего класса, работающие в постоянном, повседневном и непосредственном контакте с крестьянством. Поэтому они должны работать очень добросовестно, чтобы закалять союз между рабочим классом и трудовым крестьянством.

Внимание, с которым он слушал наши объяснения о нашей новой экономике и о путях ее развития, произвело на нас очень большое впечатление. Как в ходе беседы об этих проблемах, так и во всех других беседах с ним, у меня врезалась в память, помимо всего прочего, одна его замечательная черта: он никогда не отдавал приказов и не навязывал своего мнения. Он говорил, советовал, вносил и различные предложения, но всегда добавлял: «Это мое мнение», «мы так думаем. Вы, товарищи, смотрите и решайте сами, исходя из вашей конкретной обстановки, в зависимости от ваших условий». Он интересовался всеми проблемами.

Когда я говорил о положении транспорта и о больших трудностях, которые нам приходилось преодолевать, Сталин спросил меня:

— Строите ли вы небольшие суда в Албании?

— Нет, — ответил я ему.

— А сосны имеются ли у вас?

— Имеются, — ответил я, — целые леса.

— Тогда, — сказал он, — у вас имеется хорошая база для строительства в будущем простых средств морского транспорта.

В продолжение беседы он спросил меня, как обстоит дело в Албании с железнодорожным транспортом, какие у нас денежные знаки, какие у нас рудники и шахты и эксплуатировались ли албанские рудники и шахты итальянцами, и т. д.

Я ответил на вопросы, заданные товарищем Сталиным, который, заканчивая беседу, сказал:

— Албанская экономика ныне находится в отсталом положении. Вы, товарищи, все начинаете с азов. Поэтому, наряду с вашей борьбой и усилиями, мы, со своей стороны, также поможем вам, по мере наших возможностей, в восстановлении вашей экономики и укреплении вашей армии. Мы, — сказал мне товарищ Сталин, — рассмотрели ваши запросы о помощи и согласились полностью удовлетворить их. Мы поможем вам в оснащении промышленности и сельского хозяйства нужным оборудованием, в укреплении армии, в развитии просвещения и культуры. Фабрики и прочее оборудование мы предоставим вам по кредиту, и вы выплатите их нам, когда у вас будут возможности, а вооружение предоставляется вам бесплатно, оно безвозмездно. Мы знаем, что вы нуждаетесь в еще большем, но пока что таковы наши возможности, ведь мы сами бедны из-за военной разрухи.

— В то же время, — продолжал товарищ Сталин, — мы поможем вам специалистами для ускорения процесса развития албанской экономики и культуры. Для нефтедобычи я думаю направить к вам азербайджанских специалистов; они ведь отличные мастера. Со своей стороны, Албания пусть пошлет в Советский Союз сыновей рабочих и крестьян учиться в целях продвижения Родины дальше вперед.

* * *

За дни пребывания в Москве, после каждой встречи и беседы с товарищем Сталиным, мы еще больше и ближе видели в этом выдающемся революционере, в этом великом марксисте также человека простого, чуткого и мудрого — настоящего человека. Он всем сердцем любил советский народ, он ему посвятил все свои силы и энергию, его ум и сердце были полны им. Эти качества можно было подмечать в любой беседе с ним, в любом мероприятии, которое он проводил, — с самых важных и вплоть до самых обыденных.

Несколько дней спустя после нашего прибытия в Москву я присутствовал, вместе с товарищем Сталиным и с другими руководителями партии и Советского государства, во всесоюзной физкультурной манифестации на Центральном стадионе в Москве. С какой страстью следил Сталин за этим мероприятием! Свыше двух часов он смотрел на действия участников манифестации, и, несмотря на то, что к концу манифестации пошел дождь и несколько раз Молотов просил его уйти, он продолжал до конца с вниманием следить за действиями физкультурников, шутить, приветствовать рукой.

Помню, в конце упражнений состоялся массовый кросс. Бегуны несколько раз обегали вокруг поля стадиона. Когда соревнование уже заканчивалось, перед трибуной показался отстававший долговязый бегун. Он еле двигал ногами, тем не менее старался бежать. Он вымок до последней нитки. Сталин смотрел на этого бегуна с улыбкой, которая выражала сожаление и отеческую теплоту:

«Милый мой, — обратился он к нему про себя, — иди домой, иди домой, отдохни немного, поешь и приходи вновь! Будет еще бег…»

В мою память навсегда врезались глубокое уважение и великая любовь Сталина к нашему народу, его желание как можно больше узнать об истории и обычаях албанского народа. На одной из встреч, во время ужина, устроенного Сталиным в Кремле в честь нашей делегации, мы имели с ним очень интересную беседу о происхождении и языке албанского народа.

— Каковы происхождение и язык вашего народа, — спросил он меня, в частности, — и не близок ли ваш народ с басками? Не верю, — продолжал затем Сталин, — чтобы албанский народ был выходцем из Далекой Азии, он и не турецкого происхождения, ведь албанцы древнее турок. Быть может, у вашего народа общие корни с теми этрусками, которые остались в ваших горах, потому что другие, которые уехали в Италию, частично были ассимилированы римлянами, а частично перебрались на Иберийский полуостров.

Я ответил товарищу Сталину, что происхождение нашего народа очень древнее, а язык его — индоевропейский. Имеется много теорий об этом вопросе, однако правда такова, что мы происходим от иллирийцев. Мы народ иллирийского происхождения. Имеется еще теория, выдвигающая положение о том, что албанский народ является самым древним народом Балкан и что древними, догомеровскими предками албанцев являются пеласги.

Теория о пеласгах, разъяснил я дальше, развивалась многими учеными, особенно немецкими. Они ссылаются на некоторые слова, употребленные в «Илиаде» и «Одиссее» и употребляемые и поныне албанским народом, как, например, слово «гур», что по-русски означает «камень». Гомер это слово ставит перед греческим словом и говорит «гури-петра». Значит, можно предположить, что нашими древними предками были пеласги, которые еще до греков заселяли Балканский полуостров.

Во всяком случае, я не слыхал, чтобы албанцы были одного и того же происхождения с басками, сказал я товарищу Сталину. Может, существует и такая теория, наподобие той, о которой вы говорили, что часть этрусков осталась в Албании, другая переселилась в Италию, а третья оттуда перебралась на Иберийский полуостров, в Испанию. Быть может, у этой теории также есть свои сторонники, однако я не в курсе ее.

— У нас на Кавказе имеется местность, которая называется Албания, — как-то сказал мне Сталин. — Имеет ли это отношение к Албании?

— Я этого не знаю, — сказал я ему, — но это факт, что многие албанцы в течение веков, вследствие жестокого оттоманского ига, войн и походов османских султанов и падишахов, часто были вынуждены покинуть свои родные края и переселиться на чужбину, образуя целые деревни. Так было с тысячами албанцев, которые еще в XV веке, после смерти нашего национального героя, Скандербега, переселились в Южную Италию, где и ныне имеются целые зоны, заселенные арберешами Италии, которые, хотя живут уже 4–5 веков на чужбине, еще сохраняют язык и древние обычаи Родины своих предков. В то же время, — сказал я товарищу Сталину, — многие албанцы переселились в Грецию, где имеются целые зоны, заселенные арберешами Греции; другие переселились в Турцию, в Румынию, в Болгарию, в Америку и т. д. Однако о вашей местности, которая называется «Албания», — сказал я ему, — ничего конкретного не знаю.

Тогда Сталин спросил меня о ряде албанских слов. Ему хотелось знать, как мы называли орудия труда, домашнюю утварь и т. д. Я отвечал ему по-албански, и он, внимательно выслушав слова, повторял их, делал сопоставление между албанским названием орудия труда и его эквивалентом на языке кавказских албанцев. Время от времени он обращался к Молотову и Микояну с целью узнать их мнение. Получилось, что в корнях сопоставленных слов не было чего-либо похожего.

В это время Сталин нажал кнопку, и несколько секунд спустя вошел генерал, работавший при Сталине, очень аккуратный военный высокого роста, который обходился с нами доброжелательно и дружелюбно.

— С товарищем Энвером Ходжа бьемся решить задачу, но не можем ее решить, — улыбаясь, сказал Сталин генералу. — Свяжись, пожалуйста, с профессором (и он назвал выдающегося советского языковеда и историка, имени которого не припомню) и спроси его от меня, имеется ли какая-нибудь связь между кавказскими албанцами и Албанией.

После ухода генерала Сталин взял апельсин, поднял его высоко и сказал:

— По-русски называется «апельсин». А по-албански?

— Портокал, — ответил я.

Опять он делал сопоставления, произнося слова обоих языков, и пожал плечами. Не прошло и десяти минут, как вошел генерал.