Монтегю Джеймс - Номер 13

• Название: Номер 13
• Автор: Монтегю Джеймс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-007833-1, 5-7921-0427-1

В Виборге, что в Ютландии, есть вполне приличные гостиницы, такие, что лучше и не пожелаешь. Архивариус Андерсон, путешествующий по Дании в поисках интересующих его фактов из истории церкви, при первом посещении города остановился в гостинице «Золотой лев», совершенно не подозревая о таящейся здесь опасности. По ночам в этом отеле творились странные дела. Андерсону пришлось расследовать тайну тринадцатой комнаты.

---

— Признаюсь, для меня так и осталось загадкой, где же стоял пресловутый дом епископа Фриса. Я тщательно изучил топографию старого Виборга, но, к великому сожалению, в хранящейся большей частью в нашем архиве, относящейся к 1560 году описи имущества епископа отсутствует запись о его городской собственности. Ну да ладно, когда-нибудь да найду.

Проделав моцион — долгий ли и где именно я уже не припомню — Андерсон вернулся в «Золотой лев», где его ждали ужин и постель. Уже направляясь к себе, он вспомнил, что забыл переговорить с хозяином насчет тринадцатого номера, и во избежание недоразумений решил перед тем, как затрагивать эту тему, еще раз удостовериться в существовании такового.

Что оказалось совсем нетрудно, благо дверь с соответствующей табличкой находилась рядом с его собственной. И, как бы ни использовался этот номер, он явно не пустовал: задержавшись у двери, мистер Андерсон услышал резко оборвавшиеся по ту сторону шаги, а потом прерывистое, как у сильно взволнованного человека, дыхание.

Войдя в свою комнату, он не мог не подивиться тому, что она казалась гораздо меньше, нежели при первом, определившем его выбор, осмотре. Впрочем, это вызвало лишь легкое разочарование: в конце-концов, окажись номер и впрямь тесноватым, ничто не мешало ему обратиться к хозяину и переселиться в другой. Но тут Андерсону понадобилось что-то (насколько я помню — носовой платок), находившееся в чемодане, поставленном носильщиком на не слишком подходящий для этого стул или табурет в самом удаленном от постели углу комнаты. Как ни странно, чемодана нигде не было видно. Решив, что слуги переложили его содержимое в шкаф, мой кузен заглянул туда, но ничего подобного не обнаружил. Это вызвало досаду, хотя мысль о краже была отметена сразу же. Зная, что хищения в Дании весьма редки, он решил, что всему виной какое-нибудь нелепое недоразумение, и решил строго поговорить на сей предмет с горничной. Однако дело было не столь важным, чтобы не могло подождать до утра, так что звонить в колокольчик и беспокоить слуг мистер Андерсон не стал. Подойдя к окну (заметим, к правому), он выглянул на тихую улицу. Прохожих в этот поздний час не было, глухая стена здания напротив тонула в темноте.

Поскольку светильник находился у него за спиной, он ясно видел на этой стене свою собственную тень, равно как и тень бородатого постояльца из расположенного слева одиннадцатого номера. Этот последний прошелся пару раз по комнате в одной сорочке, причесался и накинул ночной халат. Но, пожалуй, больший интерес вызвала у него тень соседа из номера 13, который, как и сам Андерсон, опершись локтями о подоконник, выглядывал на улицу. Впрочем, слово «сосед» было употреблено здесь условно; тень не давала возможности определить, мужчина это или женщина, позволяя отметить лишь высокий рост, худобу и головной убор вроде ночного колпака. В комнате мерцал красноватый свет: по-видимому, лампа находилась под красным колпаком или абажуром. Желая присмотреться к этой фигуре, Андерсон высунулся из окна, но складка падавшей на подоконник светлой, может быть, белой занавески не дала ему разглядеть побольше.

На улице послышались отдаленные шаги, и гость номера 13 (за неимением доказательств противного будем, все-таки именовать его в мужском роде), видимо, решил, что негоже маячить перед окном в неглиже. Он резко отпрянул, и красный свет в его комнате погас. Куривший сигарету Андерсон положил окурок на подоконник и отправился спать.

На следующее утро его разбудила stuepide (горничная), принесшая горячую воду. Встрепенувшись и с трудом припомнив спросонья нужные датские слова, он, стараясь выговаривать их как можно четче, сказал:

— Вы не должны трогать мой чемодан. Где он?

Как ни странно, служанка лишь рассмеялась и ушла, не дав никакого ответа.

Сильно раздосадованный, Андерсон присел на постели, вознамерившись вернуть ее и устроить выволочку, но так и остался сидеть с раскрытым ртом, уставясь перед собой: сумка стояла на табурете, точно там, куда носильщик поставил ее по прибытии. Для кузена, всегда гордившегося точностью своих наблюдений, это явилось основательным потрясением: он решительно не понимал, как мог не увидеть чемодана вчера вечером.

Так или иначе, дневной свет не только позволил найти «пропавший» чемодан, но и вернул просторной, с тремя окнами, комнате ее истинный размер. Постоялец удостоверился, что выбор его был отнюдь не плох. Уже одевшись, он подошел к центральному из трех окон, чтобы взглянуть на погоду, и испытал еще одно потрясение. Если судить по прошлому вечеру, то его наблюдательность решительно никуда не годилась. Андерсон готов был присягнуть десять раз подряд, что перед сном оставил окурок на подоконнике правого окна, но сейчас он как ни в чем не бывало лежал на среднем.

Направляясь на завтрак, мой кузен отметил, что хотя и сам несколько припозднился, постоялец из тринадцатого задерживается основательнее: его сапоги еще стояли перед дверью. Мужские сапоги, стало быть, номер занимает не леди, а джентльмен, — подумал Андерсон, и тут его взгляд упал на табличку над дверью. Там красовалась цифра 14. Он решил, что второпях прошел мимо и вознегодовал на себя: как мог аккуратный, методичный и ценящий во всем точность человек допустить в течение всего лишь двенадцати часов три столь нелепые ошибки?! Рассерженный кузен повернул обратно и с удивлением обнаружил рядом с номером 14 номер 12, то есть свой собственный. Никакого тринадцатого не было.

Несколько минут Андерсон вспоминал, что было им съедено и выпито за последние двадцать четыре часа, а потом махнул рукой. Если его подводят глаза или голова, подтверждений тому искать нечего — они обнаружатся вскоре, во множестве и сами собой. Но если с ним все в порядке, значит, здесь происходит нечто любопытное. В любом случае стоит проследить за дальнейшим ходом событий.

В течение дня он продолжал изучать уже упоминавшуюся мною переписку епископа и, к своему разочарованию, нашел ее неполной. Так, по делу магистра Николаса Франкена удалось обнаружить лишь еще одно письмо, адресованное епископом Йоргеном Фрисом пастору Расмусу Нильсену. Епископ писал:

…Хотя мы ни в малейшей степени не приемлем высказанные вами касательно нашей юрисдикции суждения и, буде потребуется, готовы всячески отстаивать наши права, в настоящий момент предмет спора отсутствует в силу того, что возлюбленный нами и облеченный нашим доверием магистр Николас Франкен, против коего вы злонамеренно дерзнули выдвинуть заведомо ложные обвинения, ныне отлучен от нас. Однако в ответ на дальнейшие ваши утверждения, будто бы Апостол и Евангелист Св. Иоанн в своем божественном Апокалипсисе подразумевает святую Римскую церковь под символическим образом Алой Женщины, считаю необходимым указать, что, да будет вам известно…

…далее следовали сугубо богословские рассуждения.

Все попытки Андерсона отыскать какие-либо другие письма или бумаги, способные пролить свет на то, как, почему и куда «отлучился» casus belli[1] полемизировавших церковников, Николас Франкен, не увенчались успехом: оставалось лишь предположить, что Франкен скончался. А поскольку разница между датами последнего письма Нильсена (когда магистр, очевидно, был жив) и послания епископа составляла всего два дня, кончина эта была скоропостижной.

Во второй половине дня мистер Андерсон посетил Хальд, попил чаю в Беккелунде и, хотя пребывал в несколько нервическом состоянии, все же отметил отсутствие каких-либо признаков головной боли или расстройства зрения, чего опасался, памятуя о событиях утра.

— За ужином он оказался рядом с хозяином гостиницы.

— Скажите, — промолвил он спустя некоторое время после того, как между ними завязалась беседа, — почему в большинстве гостиниц вашей страны из списка комнат исключается № 13? Вот, вижу, и на вашей доске его нет.

— Подумать только, вы это заметили! — не без удивления воскликнул хозяин. — Признаюсь, мне и самому случалось задумываться на сей счет. Образованный человек — говорил я себе — не должен разделять вздорные суеверия. Мне, знаете ли, довелось учиться в Виборгской городской школе, а наш директор всегда выступал против предрассудков. Он уже много лет как умер, а какой прекрасный был человек — и на все руки мастер, и голова варила. Вот помню как-то в снежный денек мы, мальчишки…

Тут трактирщик погрузился в воспоминания.

— Так, стало быть, вы ничего не имеете против тринадцатого номера? — вернулся к интересовавшему его вопросу Андерсон.

— А? Ну, конечно. Понимаете, отец сызмальства готовил меня к трактирному делу. Сам он поначалу держал постоялый двор в Аархуусе, ну а уж как мы родились, переехал сюда, в свои родные места. Хозяйствовал в «Фениксе» до самой своей смерти — это было в 1876 году. Ну а я пошел по его стопам: сперва завел дело в Силькенборге, а в прошлом году купил этот дом…