Валерио Манфреди - Башня одиночества

• Название: Башня одиночества
• Автор: Валерио Манфреди
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049132-2, 978-5-9713-7550-0, 978-5-9762-6613-1

«Таблицы Амона» и Камень Созвездий.

Единственные артефакты древней, загадочной, давно исчезнувшей цивилизации, на поиски которой когда-то отправился знаменитый археолог Десмонд Гаррет. Однако ни он сам, ни его сотрудники так и не вернулись из песков Сахары…

Они погибли? Так считали десять лет.

Однако теперь Филипп Гаррет, сын и ученик Десмонда, внезапно получает секретную информацию, из которой следует — его отец жив. Есть люди, готовые спонсировать спасательную операцию.

Но чтобы найти пропавшую экспедицию, Филипп и его друг и помощник падре Бони должны раскрыть загадку «Таблиц Амона» и Камня Созвездий, а также найти путь к последнему приюту пропавшего народа — легендарной Башне Одиночества…

---

Он соорудил опору для картонного цилиндра, наполненного пиротехническим порохом, которая поддерживала его строго горизонтально, и направил на одно из центральных отверстий решетки. Даже если петарда взорвется, ударившись о перекладину, грохот привлечет внимание людей на дороге, и ему, вероятно, тоже удастся выбраться, а уж потом он придумает, что делать дальше.

Филипп дождался, пока небо совсем потемнеет, зажег спичку и поднес ее к фитилю. Ракета взлетела, оставляя за собой шлейф пламени, с резким свистом вырвалась через решетку и устремилась в небо, взорвавшись там сказочным фонтаном огней и красок. Бедуины, сидевшие на страже, подскочили, услышав пронзительное шипение, и завороженно уставились на чудесный водопад огней, низвергающихся с неба, а потом бросились к комнате Сельзника, но их описание было слишком эмоциональным и сбивчивым, и тот, тоже слышавший взрыв, так и не понял, что именно они видели. Тем не менее Сельзник приказал снова обыскать башню изнутри и снаружи. Больше всего он боялся, что его люди, суеверные и напуганные, неадекватно отреагируют на произошедшее.

Он с факелом в руке осмотрел все уголки древнего здания, поскольку явление, принятое бедуинами за чудо, вызвало у него ряд вопросов. Он прошел мимо истерзанного пытками старика, который умер, так и не рассказав, хранились ли в подземелье сокровища и что за всадники выехали из крепости.

Старик лежал на полу, раскинув руки и закатив глаза, и ничто больше не могло его разбудить. Сельзника всегда поражала бессмысленная неподвижность взгляда убитых им людей. В этой окаменелости он стремился прочесть следы бесконечного, и иногда это ему удавалось. Глядя в холодные зрачки, он мог — или по крайней мере так ему казалось — заглянуть в пропасть, не испытав ужаса перед ней, понимая, что она не более глубока, черна и холодна, чем пустота в его собственной душе.

Сумятица криков и торопливых шагов в подвалах и на лестнице достигла слуха Филиппа, но он решил дождаться следующего утра, прежде чем себя обнаружить.

Колонна Арад давно перешла хребет Джебель-Гафара, и ни она, ни сопровождавшие ее люди не видели маленького светящегося шлейфа, пробороздившего небо, но его заметил всадник, скакавший по пустыне вслед за Филиппом, — эль-Кассем. Он отправился по дороге на Джебель-Гафар один, ведя на поводу второго коня с водой и пищей, надеясь, что ему удастся обогнать Сельзника, но следы, оставленные на песке многочисленным отрядом всадников, лишали его этой надежды.

Он сразу вспомнил об огнях Баб-эль-Авы и, пришпорив коня, поскакал в ту сторону, где среди неба брызнул фонтан разноцветных искр. Оказавшись перед башней из белого камня, он оставил коней пастись в укромном месте и ползком подобрался к крепости. Разглядев в темноте часовых на верхней балюстраде, эль-Кассем тут же узнал в них людей Сельзника и двинулся по периметру башни, прижимаясь к стене, в поисках какого-нибудь прохода, помимо охраняемых ворот. Заметив свисавшую со стены веревку, он понял, что, вероятно, так пробрался в башню Филипп, и начал подниматься по ней, упираясь ногами в стену, утопавшую во мраке. Он лез все выше, все более обширное пространство открывалось его взору, вызывая головокружение, единственное чувство, способное выбить его из колеи. Эль-Кассем с рождения привык к бескрайним просторам пустыни и теперь, поднимаясь в небо в полной пустоте, начал задыхаться, ощущая тошноту, какой не испытывал никогда в жизни, даже оказавшись в гробу вместе с трупом в усыпальнице Петры.

Схватившись за край парапета в нескольких шагах от часового, целившегося в него из-за памятника, он вновь обрел силы, молниеносно метнул нож, и крик тревоги застрял у бедуина в горле. Эль-Кассем надел черный плащ мертвеца, подобрал его ружье и продолжил обход, таким образом, вернув себе контроль над ситуацией. Во дворе он увидел других людей Сельзника и еще одного дозорного — на балюстраде, с противоположной стороны. Сообразив, что тот во время обхода обнаружит тело своего мертвого товарища, он двинулся ему навстречу, будто намереваясь о чем-то сообщить. Когда бедуин понял, кто на самом деле стоит перед ним, было уже слишком поздно, и дозорный беззвучно рухнул с перерезанным горлом.

Эль-Кассем тщательно осмотрел верхнюю террасу и заметил железную решетку, перекрывавшую систему вентиляции, — пожалуй, единственный возможный путь в здание, захваченное людьми Сельзника.

Он снял с парапета веревку, но прежде чем пробраться внутрь, решил исследовать дно туннеля, чтобы убедиться, нет ли там каких-нибудь опасностей. Оторвав край плаща, эль-Кассем поджег его при помощи ружейного кремня и бросил в трубу. Горящая ткань озарила ровный каменный пол, и он уже собрался проникнуть внутрь, когда заметил в отверстии человека, тревожно смотрящего вверх.

— Филипп!

— Кто там?

— Это я, эль-Кассем. Я брошу тебе веревку, вылезай как можно скорее, иначе они обнаружат, что я убил часовых.

Филипп, изнуренный двухдневным голодом, с трудом поднимался вверх. Добравшись до середины, он испугался, что не справится и сорвется. Руки ныли, мышцы болезненно сокращались каждый раз, как он напрягал их, чтобы подтянуться.

— Я не справлюсь, эль-Кассем… Не хватит сил.

Арабский воин не видел его, но слышал в голосе чудовищную усталость, готовую подавить волю.

— Нет! — закричал он, забыв об осторожности. — Не сдавайся, я сам тебя вытащу. Обвяжись веревкой. Готово? Готово? Проклятие, я ничего не вижу в этой тьме!

— Готово, — сказал Филипп. — Я обвязался.

Эль-Кассем уперся ногами в решетку, перекинул веревку через плечо и начал тянуть изо всех сил, время от времени переводя дух и вновь принимаясь за работу. Филипп вспомнил о зажигалке, лежавшей у него в кармане, и несколько раз чиркнул ею, прежде чем его осветило пламя.

— Видишь меня? — спросил он.

— Вижу! — ответил эль-Кассем. — Осталось немного.

Но в это мгновение во дворе раздался голос:

— Ахмед! — А потом громче и тревожнее: — Ахмед! — Звали явно одного из часовых.

— Скорее! — крикнул эль-Кассем. — Помогай мне, или через несколько секунд нас обоих убьют!

Филипп продолжил подъем, а его товарищ тянул веревку. Как только молодой человек схватился за решетку, эль-Кассем закрепил веревку на парапете и повернулся, чтобы помочь ему выбраться. В этот момент бедуин, звавший часового, заглянул с верхней балюстрады и увидел двух чужаков и безжизненные тела своих товарищей. Он не успел оправиться от изумления, как эль-Кассем выстрелил из револьвера.

— Идем, идем! — поторопил он Филиппа. — Через несколько мгновений будет поздно!

Араб подобрал веревку и, зацепив крюк за парапет, сбросил ее вниз, но, собираясь начать спуск, увидел, что Филипп неподвижно лежит у основания памятника.

— Ты сошел с ума? — закричал эль-Кассем. — Не слышишь, что они уже поднимаются?

Филипп очнулся и догнал его, а люди Сельзника ворвались на балюстраду и заметались туда-сюда, пока не обнаружили веревку, а внизу — двух беглецов, спешащих к лошадям. Они открыли стрельбу, но Сельзник остановил их.

— Пусть уходят, — сказал он. — Они знают, где находится сокровище, которое мы ищем. А здесь… ничего нет.

Эль-Кассем и Филипп долго скакали при лунном свете вдоль хребта Джебель-Гафара, пока не обнаружили пещеру, где можно было спрятаться и провести остаток ночи.

Филипп обессилел от голода, волнения и усталости и буквально рухнул на землю. Эль-Кассем протянул ему бурдюк с водой, и молодой человек стал медленно пить маленькими глотками — этому он научился в пустыне, — а потом без сил откинулся на спину.

— Еще немного, и нас бы убили, — укорил эль-Кассем. — Почему ты задержался на балюстраде, вместо того чтобы сразу спуститься вслед за мной?

— На статуе коня была надпись. Вся эта постройка — монумент в честь древнего императора по имени Траян. Он возвел его, одержав победу над набатеями — арабским племенем, обитавшем в этой местности. Значит, это не то, что мы ищем.

— Я просто не успел сообщить тебе об этом. Твой отец узнал, где находится седьмая могила и как она выглядит. Это цилиндр, увенчанный полусферой, а не конем… Так он сказал… Ты неправильно прочел текст — плесень съела часть буквы… И вот что он нарисовал… — Араб острием кинжала начертил на земле то, что начертил ему Десмонд Гаррет на песке Петры.

— Полусферой… Боже мой, петасом… Он так сказал? Петасом?

— Да, это то самое слово. Но если нам хватит часа на сон и мы снова тронемся в путь, он сам расскажет тебе об этом. Через четыре дня в Ал-Мумвайлихе на Красном море твоего отца будет ждать фелюга, которая переправит его на египетский берег. Если Аллах поможет нам, мы прибудем туда в то же время.

На следующий день Филипп и эль-Кассем обнаружили следы всадников Арад — путь колонны пролегал на юг, в то время как сами они спешили на запад. Филипп посмотрел на эль-Кассема и не посмел даже намеком выдать то, что творилось у него в мыслях. Он молча последовал за арабским воином под палящим солнцем по тропе, идущей к морю.