Ной Чарни - Двойная рокировка

• Название: Двойная рокировка
• Автор: Ной Чарни
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Триллер
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-053727-3, 978-5-403-00889-1

Три сенсационных преступления в мире искусства, потрясших o Европу, произошли одновременно…

Из римской церкви исчез шедевр Караваджо.

В Париже похищена легендарная картина Малевича.

В Лондоне воры наведались в Национальный музей современного искусства. Их трофей — еще одно полотно Малевича.

Есть ли связь между этими ограблениями?

Поначалу все уверены в обратном.

Дело о римском похищении ведет следователь страховой компании.

Парижской кражей занимается опытный полицейский инспектор.

Лондонской — не менее известный инспектор Скотланд-Ярда.

Но постепенно три расследования объединяются в одно трудное, смертельно опасное дело — дело о сложной, многоходовой преступной комбинации, цель которой пока остается неясной…

---

— Нет, — громко сказал кто-то.

— Тогда заткнитесь. В небесах гармония, на Земле разлад. Наверное, нам нужна еще одна подсказка. Вот она. На листке нотной бумаги записано одно из произведений Мартина Лютера. Юрская, вы сможете определить тему картины, опираясь на две эти подсказки?

Юрская стала разглядывать картину. «Какие у нее красивые глазки», — подумал Барроу. Потом посмотрел в глубину зала. Черт.

— Ведь Генрих Восьмой разорвал отношения с католической церковью и основал англиканскую? — заговорила Юрская. — И Лютер отошел от католицизма приблизительно в то же время. Значит, картина символизирует разногласия на Земле из-за каких-то там христианских догм, в то время как на небесах все по-прежнему о'кей. Проблема заключается в толковании христианства на Земле.

Барроу улыбнулся:

— Похоже, вы абсолютно правы. Хорошо сказано! Вы заслужили кусочек печенья. Это и есть тема картины. Но перед тем как вы разбежитесь, чтобы поесть в какой-нибудь забегаловке и подымить косячком, я вам покажу еще один трюк. Посмотрите на косой белый предмет в центре нижней части картины. Непонятно, что это такое. А теперь сдвиньтесь вправо и снова взгляните на эту штуку.

Студенты медленно потянулись к правому краю картины, не отрывая глаз от бесформенного белого предмета, изображенного под столом. Постепенно он стал обретать форму и, в конце концов, оказался человеческим черепом.

— Вот блин! — послышался голос Натана среди множества подобных восклицаний. — Клевый прикол.

— Действительно, клевый. Разделяю ваши восторги. Этот трюк называется анаморфозом, то есть искаженным изображением предметов. Гольбейн здесь проявил особую выдумку, поскольку его фамилия означает «полая кость» — иными словами, «череп». Анаморфоз — это живописный прием, при котором предмет изображается таким образом, что может быть отчетливо виден только с определенной точки. И тогда белое пятно превращается в великолепный человеческий череп. Предполагается, что эта картина висела в узком коридоре, по которому к ней подходили с левой стороны. При смещении зрителя хотя бы на один градус череп превращался в бесформенное пятно. Когда вы проходите мимо картины, а потом поворачиваете назад, перед вашими глазами возникает череп. Это своего рода memento mori,[67] напоминание, что человек смертен и поэтому должен вести добродетельную жизнь, чтобы быть готовым в любой момент предстать перед Господом. Проходя мимо этой картины, вы как бы проживаете человеческую жизнь. В молодости смерть кажется нам нереальной, но к концу дней ее призрак все настойчивей маячит у нас за плечом…

Заметив, что троица двинулась в его сторону, Барроу резко оборвал свой рассказ.

— На сегодня довольно, цыплятки. Вы свободны.

Студенты быстро разошлись. Глубоко вздохнув, Барроу шагнул навстречу мужчинам.

— Что вам угодно, джентльмены?

— Это для вас, — сказал один из них, протягивая профессору конверт.

Сглотнув, Барроу посмотрел на пухлый прямоугольник.

— Если это отрубленная рука, я буду весьма разочарован.

Мужчины не улыбнулись.

Барроу снова посмотрел на конверт, потом нерешительно взял его и заглянул внутрь. От изумления он даже приоткрыл рот. Конверт был набит новенькими двадцатифунтовыми купюрами. Зажмурившись, он быстро закрыл конверт и тяжело вздохнул.

— Очень вам признателен, джентльмены.

— С благодарностью и наилучшими пожеланиями от нашего общего работодателя.

Мужчины повернулись и медленно пошли к выходу. Воровато оглянувшись, Барроу быстро сунул конверт во внутренний карман пиджака. Никто ничего не видел. Профессор пощупал выпуклость на левой стороне груди.

Оглянувшись, Барроу встретился глазами с черепом на картине. «Чего вылупился, приятель?» — мысленно произнес он, отвернулся от картины и пошел к выходу. На лице его играла мученическая улыбка.

ГЛАВА 31

Ирма взглянула на Гарри. Тот явно ничего не слышал. Она перевела взгляд на звонивший телефон, потом снова на Гарри, затем на свою тарелку с картофельной запеканкой и снова на телефон. С трудом поднявшись с кресла, Ирма прошаркала к аппарату.

— Алло! Одну минуточку, — проговорила она, прижимая трубку к пышной груди. — Гарри, золотко, это тебя.

Оторвавшись от созерцания заката, Уикенден посмотрел на улыбавшуюся жену и взял трубку.

— Да, это я. Кто это? Как вы нашли мой… Но я… Хорошо. Не может быть. Хм. Но…

Дальше послышались гудки.

— Ошиблись номером? — улыбнулась Ирма.

Гарри не ответил.

— Я пойду посижу в гостиной, — объявила Ирма, выплывая из кухни.

Через десять минут Гарри появился в гостиной, где Ирма смотрела «Коронейшн-стрит» и ела соленые чипсы. Его левая рука была просунута в рукав пальто, волочившееся за ним по полу. Остановившись между Ирмой и телевизором, Гарри наступил ногой на правый рукав. Она вопросительно приподняла уголок рта.

— Мне позвонил какой-то неизвестный, который непонятно как нашел мой телефон, и сказал, будто видел нечто, способное меня заинтересовать. Я срочно ухожу.

Гарри сделал паузу.

— Похоже, тебя это не очень волнует.

— Я просто думаю, кто бы это мог быть. Появляется неизвестно откуда и сообщает такие сведения. Разве за информацию обещано вознаграждение?

— Нет.

— Тогда зачем ему звонить?

— А что здесь такого?

— Но ради чего?

Гарри нахмурился.

— Перестань, Ирма. Может быть, он поступает как добрый самаритянин. Таких людей не так уж мало…

— Но ведь об этом не писали в газетах, чтобы не портить репутацию музея.

— Да, и что из этого?

Гарри попытался сунуть руку в правый рукав, который отчаянно сопротивлялся. Только тогда он заметил, что наступил на него.

— Как он узнал об этом деле?

Очистив тарелку, Ирма ополоснула ее под краном в кухне.

— О каком деле?

Гарри выдернул пальто из-под каблука, но у него сразу же возникли проблемы с подкладкой, из которой был вырван клок, свисавший до самого пола.

— Должно быть, это один из участников расследования, раз он в курсе дела.

Гарри посмотрел в направлении Ирмы, избегая встречаться с ней взглядом.

— Мне не нравится, что ты пойдешь куда-то один на ночь глядя.

— Может, мне тебя с собой пригласить?

— Я не собираюсь туда идти. Но ты бы мог взять кого-нибудь еще.

Гарри был уязвлен. Это читалось в его взгляде.

Ирма отвела глаза.

— Хотя бы подожди, пока…

Гарри демонстративно повернулся на каблуках, разметав полы своего пострадавшего пальто, и устремился к входной двери. Уже переступив порог, он обернулся и веско произнес:

— Возможно, ты и права, но я не обязан с тобой соглашаться.

После чего решительно удалился.

От влажной земли исходил кислый запах бумажных оберток, пыли, окурков и рыбьего жира. Дождь ненадолго прекратился, и Гарри успел пройти полквартала, прежде чем вспомнил, что забыл дома зонтик. «Черта с два я возвращусь», — подумал он, подходя к автобусной остановке.

В данной ситуации гораздо разумней было бы взять такси, но у Гарри Уикендена уже выработался определенный автоматизм. Каждое утро в половине восьмого он выходил из дома и шел направо до угла, потом поворачивал налево, проходил метров сто и оказывался на автобусной остановке. До Скотленд-Ярда шли два автобуса — сорок пятый и двадцать девятый. Но Гарри садился только в сорок пятый, независимо от того, какой из них приходил первым. Сейчас, когда его золотой «Ролекс» за десять фунтов стерлингов показывал девятнадцать сорок пять и ехать надо было не на службу, Гарри немного растерялся и сел в номер сто одиннадцать, чем-то напоминавший горбатую пожарную машину.

У Гарри был свой способ садиться в автобус. Проигнорировав коротенького чернокожего кондуктора в синем шерстяном свитере, стоявшего с билетной кассой наперевес, он стал быстро подниматься на второй этаж по крутой изогнутой лестнице в задней части автобуса. Как раз в этот момент тот двинулся с места и Гарри отлетел к стенке, ударившись поясницей о металлический поручень. Наверху он прошел через весь салон, чтобы занять переднее левое сиденье. Это было его любимое место. Однажды он даже согнал пятилетнего мальчика, имевшего неосторожность его занять. Особенно Гарри нравилось сидеть там во время дождя, когда по окнам текли потоки воды, а внутри было сухо и тепло. Это воскрешало в нем одно из самых приятных воспоминаний детства.

Семилетний Гарри сидит на сером ковре у ног матери, отдыхающей в кресле, и смотрит в окно на водосточную трубу, из которой низвергается водопад. По толстому стеклу барабанит дождь, мать гладит его по золотистой головке, и жизнь кажется ему безоблачной и прекрасной.

Гарри вышел из лоснящегося от дождя автобуса и поймал такси.

Через пятнадцать минут он оказался в районе складов, напоминавших гигантских мотыльков, прильнувших к земле. Во все стороны шли бесконечные ряды одинаковых серых строений с красными дверями. Набежавшие тучи и глухое ворчание грома заставили Гарри пожалеть об оставленном зонтике. Он застегнул свое многострадальное пальто на все пуговицы.