Тэру Миямото - Собаки в разгар лета: Рассказы и повесть

• Название: Собаки в разгар лета: Рассказы и повесть
• Автор: Тэру Миямото
• Издательство: Восточная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-02-018145-5

Слава "новой японской прозы", ныне активно переводимой и превозносимой на Западе, — заслуга послевоенного поколения японских писателей, громко заявивших о себе во второй половине 70-х.

Один из фаворитов «новых» — Миямото Тэру (р. 1947) начинал, как и многие его коллеги, не с литературы, а с бизнеса, проработав до 28 лет в рекламном агентстве. Тэру вначале был известен как автор «чистой» прозы, но, что симптоматично для «новых», перешел к массовым жанрам. Сейчас он один из самых популярных авторов в Японии, обласканный критикой, премиями и большими тиражами.

За повесть "Мутная река"("Доро-но кава"), опубликованную в июле 1977 г. в журнале "Бунгэй тэнбо", Миямото Тэру получил премию Дадзая Осаму. Позже по повести "Мутная река" режиссером Огури Кохэем был поставлен фильм, получивший вторую премию на Московском кинофестивале 1981 г.

---

Миямото Тэру Собаки в разгар лета. Рассказы и повесть

Сжечь лодку

Был уже конец декабря, а на острова налетел тайфун с моря. Море у песчаного побережья Тоттори было неспокойно, завывал ветер, моросил мелкий дождь. И все из-за тайфуна…

Три дня назад мы с Тамаэ встретились в аэропорту Ёнаго, взяли напрокат машину и двинулись вдоль побережья, как говорится, куда глаза глядят, без всякой цели. Здесь, в Тоттори, в городке С. мы нашли маленькую дешевую гостиницу, в которой было всего пять комнат. Окна нашей крохотной комнатки выходили на шоссе, которое извивалось вдоль берега моря. По ту сторону дороги были видны дюны, а дальше простиралось море. В нашей комнате не было ни ванной, ни туалета…

Все приличные гостиницы на побережье были переполнены, и я уже было приготовился к тому, что Тамаэ будет недовольна тем, что нам пришлось остановиться в этой дешевенькой гостинице. Она любила устроиться с удобствами. Но почему-то Тамаэ понравилось здесь. Она быстро подружилась с хозяевами — молодой парой, которые, видимо, не знали, как убить время. Иногда вечером она пила с ними чай на тесной кухне, и они угощали ее сушеной рыбой фугу. В гостинице мы были единственными постояльцами. Я думал, что после этой поездки мы, вероятно, расстанемся с Тамаэ, да и она сама говорила, что устала от наших отношений. С Тамаэ мы познакомились полгода назад, а постоянно встречались всего каких-то три месяца, но уже поднадоели друг другу.

Я прислушался к голосу Тамаэ, доносившемуся снизу, из кухни, и набрал номер телефона. Я звонил жене. Она была у своих родителей в Сидзуока. Тамаэ знала, что я звоню жене, потому что на старом аппарате внизу загоралась красная лампочка. В таких случаях она никогда не заходила в нашу комнату.

Моя жена — младшая дочь в семье лесоторговца из Сидзуока. Мать ее умерла четыре года назад, дела вели отец и сын, то есть старший брат моей жены. Дела у них шли довольно успешно. Буквально на днях брат жены попал в аварию, сломал ключицу и повредил коленную чашечку, поэтому мол жена поехала домой, в Сидзуока, помочь и заодно навестить отца.

Я поинтересовался у жены, как чувствует себя ее брат. Я смотрел на море, оно было неспокойно. «А у вас какая погода?» — спросил я жену, понизив голос. «У нас ясно. Но передали, что вечером будет дождь. Когда ты заканчиваешь работу?» — уточнила жена. «Завтра или послезавтра. В любом случае, двадцать пятого буду дома. А ты когда вернешься?» — «И я пробуду до двадцать пятого. Дети ведь одни, сами себе готовят и в школу ходят. По пять раз на дню звонят, спрашивают, когда я приеду». Потом жена стала жаловаться на невестку: «Вчера у нее было плавание, сегодня — соревнования по караоке с подружками-соседками, завтра — теннис. Интересно, кто ее домом должен заниматься?..» — «Завтра тенниса точно не будет. Тайфун идет, вечером дождь обещают», — сказал я. «Так она ходит в клуб, где закрытый корт. Видите ли, боится загореть, веснушки появятся, говорит…»

Я положил трубку и сел по-турецки на татами у окна, выходившего на море. Мои мысли занимала лодка на берегу, я заметил ее три дня назад. Это была маленькая весельная лодка, на таких обычно катаются в одиночку или вдвоем. Лодка лежала на песке посреди пляжа, перевернутая вверх дном.

Лодка как лодка. Наверное, и бросили, потому что никому не нужна. Маленькая ненужная лодка…

Три дня назад, в тот день, когда мы с Тамаэ приехали сюда, лодки не было, но в тот вечер, где-то часов в двенадцать ночи, ее приволокли на берег какие-то мужчина и женщина. Издалека видны были только их силуэты в свете фонарей. Отсюда, из комнаты, я не мог разглядеть их лиц, но почему-то подумал, что это наши хозяева. Притащив лодку, они пошли к морю, и вскоре их фигуры растаяли в темноте. Минут через тридцать я услышал, что кто-то открыл дверь с черного хода, и затем донесся голос мужа: «Оказалось, она такая легкая…»

Я знал, что деревянные лодки время от времени вытаскивают на берег и сушат. Если этого не делать, то лодка начнет гнить из-за прилипших ко дну ракушек и водорослей. Поэтому в том, что хозяева притащили лодку на берег и оставили там перевернутой вверх дном, не было ничего удивительного. Но вот что мне казалось странным: каждое утро лодка оказывалась сдвинутой с прежнего места. Позавчера она лежала в метрах пяти от того места, куда ее приволокли, а вчера приблизилась к морю метров на десять. Сегодня утром оказалась на том же месте, где ее бросили три дня назад. На песчаном берегу отчетливо виднелись следы этих перемещений.

Летом здесь, похоже, пляж, люди купаются, загорают, хотя сейчас ничто не напоминает об этом. Перевернутая вверх дном маленькая лодка посреди пляжа сейчас вряд ли кому мешает. За эти три дня я видел на берегу трех-четырех человек. Среди них была девочка, на вид школьница, она по вечерам прогуливала собаку.

— Слушай, как ты думаешь, сколько лет нашим хозяевам? — Тамаэ вернулась в комнату и спрашивает меня, понизив голос, чтобы ее не услышали внизу.

— Мужу, наверное, лет тридцать или около того, и жене столько же.

При моих словах на лице Тамаэ, без следов всякой косметики, промелькнула улыбка.

— Они действительно ровесники, но младше меня на двенадцать лет.

— На двенадцать лет? Выходит, им по двадцать два года. Они, наверное, тебя разыграли. Как ни крути, на двадцать два они не выглядят.

— А я у них и не спрашивала… — Тамаэ сказала, что видела на кухне их водительские права. — Ты не думай, я не подсматривала. Просто права лежали прямо на столе и невольно попались на глаза. И там год рождения на двенадцать лет позже моего…

— Н-да, выходит, они и меня младше на целых двенадцать лет…

— Знаешь, иногда хозяин выглядит даже старше тебя.

На этом наш разговор оборвался. Тамаэ сидела боком на татами, опустив голову. По-видимому, думала о чем-то своем. Я улегся рядом, положил голову ей на колени и попытался коснуться ее груди под свитером. Но Тамаэ решительно перехватила мою руку.

— На этой неделе из постояльцев только мы одни. Правда, послезавтра, говорят, приезжают еще две пары. Они говорят, что постояльцев много только летом.

Я любил ощущать, как тело Тамаэ покрывается мелкими бисеринками пота в тот момент, когда она достигала той непостижимой точки во время нашей близости. Потом эти бисеринки сразу же исчезали, словно их не было вовсе. Мне казалось, что я продолжаю встречаться с Тамаэ не потому, что я испытываю чувственное влечение к ней, а потому, что снова хочу ощутить тот момент, когда всю ее обволакивают эти маленькие, словно легкий туман, бисеринки.

— Когда мы уезжаем? — спросила Тамаэ, избегая моего взгляда.

— Послезавтра после обеда мне нужно быть на работе. В этот день я числюсь еще в отпуске, но приезжают наши важные партнеры — кто-то из руководства, с женой. Сказали, что хотят пригласить меня поужинать. В обед я звонил на службу, шеф сказал, что надо составить им компанию.

— А откуда они?

— Из Англии. Они покупают у нас большие бурильные станки, партия — четырнадцать штук. Официально контракт заключат после Нового года, но предварительный контракт уже подписали десять дней назад… Представляешь, один станок стоит двадцать три миллиона. Любую скалу может пробурить за несколько секунд. Эта фирма перепродаст потом четыре штуки в Венгрию и три — в Югославию. У нас самих каналов сбыта в Восточной Европе нет.

— Тогда тебе нужно заказать билет на Нариту. — Тамаэ разжала пальцы, которыми до сих пор сдерживала мою руку, и тихо произнесла: — Наверное, тебе покажется банальным то, что я скажу, но нам с тобой в этот раз действительно ничего не светило.

— Не светило? — Я коснулся ее груди и подумал: «Так ведь с самого начала ничего не светило. Она же знала, что у меня жена и дети», — но ничего этого я не сказал и переспросил:

— Не светило?

— Мне тут на днях звонил отец, — неожиданно сказала Тамаэ. — Говорит, что мне нечего заниматься ерундой, все равно эта работа денег не приносит, лучше уж вернуться домой. Не знаю, сверну ли я свои дела, но домой съезжу обязательно. Все-таки уже два года, как не была там.

Отец Тамаэ держал два ресторанчика в Саппоро. Она закончила там колледж и уехала в Токио. Поступила работать на фирму из Киото по продаже тканей для кимоно. Там научилась красить ткани, кроить кимоно и пять лет назад открыла свое дело. По характеру Тамаэ была ужасно старательная, вечно корпела над каждой мелочью и не успевала сделать работу к сроку. Поэтому в основном жила на деньги, которые ей присылали из дома.

— Я уже три месяца с тобой так, по инерции. Устала я от всего этого…

Наверное, про себя Тамаэ уже все решила окончательно, раз дошло до таких объяснений. Мне казалось, я хорошо ее знаю. Мы не так много времени проводили вместе, но ситуаций, которые приоткрывали нам характер друг друга, было предостаточно.