Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3

• Название: Падение царского режима. Том 3
• Автор: Павел Щёголев
• Издательство: Государственное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1925

Третий том "Падения царского режима", изданный в 1925 году, содержит материалы Комиссии Временного правительства по расследованию должностных преступлений высших деятелей царского режима, а именно, допросы: начальника С.-Петербургского охранного отделения А. В. Герасимова, начальника дворцовой охраны А. И. Спиридовича, дворцового коменданта В. Н. Воейкова, министра внутренних дел Н. А. Маклакова, заведующего охраной Распутина М. С. Комиссарова, директоров департамента полиции П. Г. Курлова и М. И. Трусевича, ближайшего друга царской семьи и Распутина А. А. Вырубовой, товарища министра внутренних дел С. П. Белецкого, председателя совета министров И. Л. Горемыкина, поклонницы Распутина О. А. Лохтиной, вице-директора департамента полиции, позже члена совета по делам печати и председателя петроградского комитета по делам печати, ещё позже члена совета министра внутренних дел С. Е. Виссарионова, а также показания члена 3 и 4-й государственной думы меньшевика Н. С. Чхеидзе.

---

Виссарионов. — Делалось по распоряжению министра.

Председатель. — Меня интересует вопрос, неужели такое беззаконие в департаменте полиции, когда вы были там, не останавливало вашего внимания? Внимания юриста, притом руководившего прокуратурой, блюстителя законности в округе, может быть, призванного в департамент за тем, чтобы и там водворить законность?

Виссарионов (молчит). — Считали, что цель этого — охранение строя. Это являлось необходимым, раз министр, я бы сказал, не один министр, а и председатель совета министров делали пометки. С его отметками вы найдете целый ряд писем.

Председатель. — Меня интересует психологически: вы, бывший большим работником в департаменте полиции, большим работником в судебном ведомстве, задавали себе вопрос о закономерности ваших действий?

Виссарионов. — (Молчит.)

Председатель. — К сожалению, нет?

Виссарионов. — Конечно, считал, что это является прямо необходимым в государственных целях.

Председатель. — И заведенным? «Не нами заведено»?

Виссарионов. — Ложный взгляд.

XLIII. Показания Н. С. Чхеидзе. 29 мая 1917 г.

Содержание: Дебюты Малиновского во фракции. Идеологическое обоснование раскола фракции. Малиновский настаивает на резкой формуле о демократической республике. Стремление Малиновского обзавестись собственным секретарем. Старание устранить меньшевистские элементы фракции от общения с рабочими. «Местнические» споры. Раскол Фракции в 1913 г. Отстаивание Малиновским нелегальных форм работы. Робость Малиновского перед первым выступлением. Характеристика Малиновского. Тактика большевистской фракции, руководимой Малиновским. Малиновский предлагает своей фракции разъехаться по местам и организовать протесты. Уход Малиновского из Думы. Предположение о провокаторстве. Формальная связь большевистской фракции с партийными центрами после раскола. Деятельность Малиновского после ухода из Думы. О выступлениях большевистской фракции после раскола. Судьба запроса о второ-думской фракции с.-д. Думский запрос о провокаторе Шорниковой первым подписал Малиновский. Вопрос о роспуске Думы при Штюрмере.

* * *

Председатель. — Николай Семенович, мы просили вас сюда для того, чтобы вы изложили нам все, что вам известно, относительно деятельности Малиновского, состоявшего одновременно с вами в социал-демократической фракции 4-й Государственной Думы. Как вы знаете, — это теперь уже оглашено — с точностью установлена связь и давняя связь Малиновского с департаментом полиции. Нам интересно обнаружить следы деятельности департамента полиции в тех фактах, которые вы изволите изложить.

Чхеидзе. — Я должен сказать, что деятельность Малиновского мне известна лишь настолько, насколько он состоял во фракции. Фактов из жизни Малиновского я почти не знаю. Ранее я Малиновского видел только один раз в социал-демократической фракции 3-й Думы, куда он однажды явился. Вообще же его деятельность, пока он не был в 4-й Государственной Думе, мне неизвестна. А вот из его деятельности во фракции, из нашей фракционной жизни, конечно, есть у меня факты. Наша совместная работа длилась один год: наши большевистская и меньшевистская фракции совместно работали в течение одной сессии 1912 года. А через год уже было две фракции. Если вам угодно будет задать вопросы, касающиеся этой совместной нашей работы, то я, конечно, на них отвечу.

Председатель. — Я бы поставил следующие вопросы: какая была линия поведения Малиновского во фракции по некоторым принципиальным вопросам, которые стояли тогда перед фракцией? Каково было его отношение к организации рабочего движения и к революционному движению в стране? Каково было его отношение, в смысле обострения вопросов или, напротив, в смысле, так сказать, углубленного отношения к задачам, которые стояли пред Государственной Думой? И, наконец, — каково было его отношение к вопросу о расколе во фракции?

Чхеидзе. — Видите, трудно сказать, насколько у Малиновского, который держался известного течения, была цель произвести раскол, — трудно сказать, насколько он такой целью задавался… Но что резко был поставлен этот вопрос о разнице между меньшевистской и большевистской фракциями, это уже с самого начала обнаружилось с большой ясностью. Так что, когда конструировалась наша фракция, когда получились с мест указания, кто был избран, то подчеркивалось, что вот избирательная кампания доказала, что в большевистской фракции избранными оказались рабочие. И, действительно, так и было. Рабочие представители примкнули к большевикам,— например, Муранов, Петровский, — все они… Малиновский указывал на то, что чисто рабочая курия провела большевиков. Хотя вот это трудно было утверждать: например, Шагов и даже Петровский прошли таким образом, что во время избирательной кампании не заявили себя, как настоящие большевики… Когда начала конструироваться фракция, Малиновский указывал, что та группа, которая примыкает к нему, которую он считал себя призванным вести, состоит из представителей именно от рабочих, а все остальные члены (например, я был с Кавказа, Чхенкели и другие) — это избранники той мелкобуржуазной части населения, которая не может претендовать на то, что у нее чисто классовые насущные интересы и т. д. Отсюда был вывод такой, что единственные представители, наиболее последовательно проводящие интересы рабочего класса в Государственной Думе, это и есть та большевистская группа, которую должен был возглавлять Малиновский. Вот в этой области с самого начала им была занята такая резко разграничивающая позиция.

Председатель. — Вам известно, что один из главарей департамента полиции признал, что директива раскола фракции была дана из департамента полиции, что это один частный случай их общей политики, согласно правилу: нужно разделять, чтобы властвовать? Вот поэтому я и задал этот вопрос…

Чхеидзе. — Теперь это мне известно.

Председатель. — Значит, инициатива, муссирование или даже создание подобного настроения принадлежат ему?

Чхеидзе. — Несомненно.

Председатель. — Т.-е. внедрение в вашу — прежде единую — группу той мысли, что часть ее представляет в чистом виде идеи пролетариата и соц-демократии, а другая не представляет.

Чхеидзе. — Несомненно… Это было с самого начала.

Председатель. — Пожалуйста, продолжайте ваш рассказ.

Чхеидзе. — У нас было несколько случаев, которые обнаружили это. Вот, например, возник боевой вопрос во фракции, в начале ее деятельности, о представительстве Ягелло из Польши. Эта самая группа, особенно Малиновский, настаивали на том, что он не может быть принят в качестве правомочного члена фракции, а что он может быть только или примыкающим или в этом роде… Там целая история была: очень большая борьба шла вокруг кандидатуры Ягелло!… Когда указывалось, что Ягелло тоже являлся избранником рабочих, — тем не менее, утверждали большевики, он не может стоять на чистой последовательной соц.-демократической позиции… На почве этого вопроса обнаружилось, что есть вопросы, которые дают известную возможность совершенно определенного, так сказать, резкого расхождения одной части фракции с другой… Малиновский за это очень цеплялся и на этом давал решительный бой. Другой вопрос, на котором проявилось разграничение, это вопрос о выработке нашей декларации. Большевистские элементы настаивали тогда резко на выставлении лозунга демократической республики. В конце концов, этот лозунг был включен, но не в такой резкой форме и не в таком контексте, как он настаивал. Но он и этот вопрос сделал боевым. Это был один из вопросов, на котором обнаружилось довольно резкое расхождение двух сторон. Я опять-таки повторяю: если бы меня тогда спросили, ведет ли это к расколу и т. д., — я не мог бы сказать: но это была, очевидно, политика, которая должна была обнаружить, что расхождение между тою и другою частями фракции весьма серьезное…

Председатель. — Вы изволили сказать: Малиновский выставил определенное требование о включении в декларацию лозунга демократической республики, — именно он?

Чхеидзе. — Да.

Соколов. — Не было ли так: как вы упомянули, ваша фракция включила тот лозунг, но формулировка Малиновского, более резкая, была направлена к тому, чтобы требование демократической республики несколько связать с личностью монарха? Не придавал ли он этому вопросу, так сказать, персональный характер, а ваша фракция не хотела признать подобной постановки, усматривая, что тут уже ставится не только вопрос о принципе, но как бы дается прямое указание на то, что требование демократической республики связано с призывом к известным агрессивным действиям против личности монарха?