Анатолий Дроздов - Интендант третьего ранга

• Название: Интендант третьего ранга
• Автор: Анатолий Дроздов
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42374-3

Еще минуту назад Виктор сидел в своем кабинете в банке и читал отчет. И вдруг — лес, дорога, а за поворотом мелькают серо-зеленые мундиры и слышится немецкая речь. Война? Прошлое? Но как такое возможно и что теперь с этим делать?

Однако бывших военных не бывает. Капитан запаса Крайнев скоро уже имел оружие, контакт с местным населением, первый выигранный бой на оккупированной фашистами территории и вызывающую уважение легенду — он стал интендантом третьего ранга Брагиным, продолжив дело офицера, погибшего на его глазах на лесной дороге. Но понять, зачем он здесь и какова на самом деле его роль и ответственность в тех давних событиях, Крайневу еще только предстоит…

---

Соня встала на цыпочки и поцеловала его в губы.

5

Танк полз прямо на него. Саломатин отчетливо видел смотровую щель механика-водителя, содранную ударом снаряда краску на корпусе под башней, блестящие стальные траки. С траков летели вперед комья земли. Рева мотора, грохота выстрелов и лязга гусениц он не слышал.

«Оглох! — понял Саломатин. — Контузило…»

Он хотел откатиться с пути движения танка, но тело не повиновалось. Он рванулся изо всех сил, но остался недвижим. Танк тем временем подполз со всем близко, нижняя кромка днища проплыла над лицом Саломатина, и стальная махина закрыла для него свет. Стало совсем темно. Саломатин ждал, что танк пройдет дальше, и он снова увидит небо. Но над ним по-прежнему было темно — танк остановился. Саломатин явственно ощущал запах бензина, жар, исходящий от двигателя. Жар становился все сильней, вот уже все тело его охватил огонь. Саломатин замычал, пытаясь стронуть с места отказавшееся повиноваться тело, и ощутил на своем лбу прохладную ладонь.

— Лихоманка у вас, таварыш камандир…

Саломатин узнал голос Артимени, вестового. Открыл глаза — над ним по-прежнему было темно. Он с усилием поднял руку — ладонь ощутила прохладный металл. Это не танк. Сеялка. Единственное укрытие от солнца и дождя на совхозном дворе. Под ее железным днищем вчера прятались трое раненых. Остался он один.

Саломатин скосил взгляд. В рассветном полумраке были видны лежавшие прямо на земле тела спящих бойцов. Это мехдвор. Плен…

Артименя исчез и вскоре появился с пилоткой в руках. В пилотке была вода — холодная, с явственным запахом бензина и солидола. Воду пленные берут из большого бака, предназначенного для технических нужд. До войны его использовали для мойки техники. Другой воды здесь нет…

Артименя поднес край пилотки к губам Саломатина, дал ему глотнуть, затем зачерпнул воду рукой и щедро омыл Саломатину лицо и грудь. Стало легче. Саломатин тихо поблагодарил, Артименя вздохнул и пристроился рядом — досыпать. Саломатину не спалось. Шея ныла, но рану уже не рвало и дергало, как несколько дней назад. Просто горело огнем, и это было хуже всего. День-другой — и его погрузят в телегу. В полукилометре от мехдвора есть старый скотомогильник, трупы возят туда. Когда дно заполняется, немцы заставляют присыпать ряд землей — чтоб не так воняло. Иногда трупы лежат не засыпанными неделю. Семь дней он будет смотреть застывшими глазами в небо. Или глаза выклюют птицы? Надо будет попросить бойцов, чтоб кинули лицом вниз…

Первых убитых их полк оставил на пути к Городу. Погибших было так много, что никому в голову не пришло хоронить. Бросили на дороге, как и сгоревшие грузовики. После того, как налетевшие пикировщики вкупе с истребителями в пять минут разгромили колонну, Саломатин оказался старшим по должности. Командир полка, начальник штаба, комбаты один и два — все погибли вместе с большей частью полка прямо в машинах. Саломатина более всего поразили убитые бойцы, сидевшие плечом к плечу в кузовах грузовиков. Прошитые очередями авиационных пулеметов, они ничего не успели понять. Саломатин увел уцелевших бойцов в лес и там пересчитал: четыреста тридцать семь человек. Из них три молоденьких лейтенанта, военврач, пожилая женщина из мобилизованных, интендант третьего ранга Брагин. Интендант и вывел их к полковому складу боеприпасов — они не доехали каких-то пять километров. У склада их ждала батарея трехдюймовок под командованием пожилого седоусого капитана. Он сумрачно выслушал рассказ Саломатина.

— Будем воевать? — спросил сердито. — Или по домам?

— Воевать! — жестко отрезал старший лейтенант.

— Снаряды только шрапнельные. Танк не возьмет, даже при трубке на «гранату». Заряд-то пороховой…

— Будем стрелять по пехоте…

Саломатин кипел от злости и жажды мщения. Гибель большей части полка поразила его не столько своей бессмысленностью, но какой-то неправильностью. Погибнуть в бою — это понятно и объяснимо. Но когда тебя, как куропатку, расстреливает сверху неуязвимый враг… Было обидно до слез: на своей земле они пробирались лесами, как воры, а наглый враг катил по дорогам. Что ж… Он, комбат-три, выполнит боевую задачу полка: перережет дорогу, ведущую в тыл обороняющейся Красной Армии, оседлает ее и задержит продвижение противника на два-три дня. После чего можно уходить на соединение со своими частями…

Он сам выбрал позицию. Та, что была определена штабом полка на карте, оказалась на открытом месте, поредевшего батальона не хватало, чтобы прикрыть столь протяженный участок. На новой позиции удлинялось плечо подвоза боеприпасов, но батальону их требовалось меньше, чем полку. Каждый солдат взял на плечо по ящику с патронами, для снарядов мобилизовали в деревне несколько телег — доставили! Зато позиция у сонной речушки была хороша. Подумав, Саломатин не стал взрывать мост: немцы сразу заподозрят неладное и станут прочесывать окрестности. Удар должен быть внезапным. Пусть только выедут на дорогу! У них были самолеты, у нас — шрапнель…

К полудню они успели отрыть окопы, а разведка привела к нему задержанных на том берегу реки инкассатора и сопровождавшего его бойца с повозкой. Оба следовали из Города. Саломатин проверил документы и разрешил им держать путь дальше.

— Можно с вами?! — попросился инкассатор. — На телеге мы далеко не уйдем, у немцев машины. Вас здесь много, со мной деньги… Я умею стрелять!

Саломатин разрешил, и инкассатор побежал занимать место в цепи. Сумку с деньгами он прихватил с собой. Пожилого бойца с повозкой взял под свое покровительство интендант Брагин, на ней они до вечера возили боеприпасы со склада.

Колонна грузовиков появилась на следующий день. Сначала прикатила разведка на мотоциклах. У реки она остановилась, немцы деловито обследовали мост, убедились, что не заминирован, и один мотоцикл затарахтел обратно. Остальные рванули по дороге. Старой вырубкой они не заинтересовались (Саломатин лично проверял маскировку окопов) и скоро скрылись за лесом. Только затем на том берегу появились грузовики. Огромные, тупорылые, они осторожно подъезжали к мосту, медленно переваливали через него и вновь выстраивались на дороге. Некоторые тащили за собой легкие противотанковые пушки. Грузовиков было много, Саломатин насчитал десяток на этой стороне, а к мосту подъезжали еще и еще… Надо было открывать огонь — передние машины уходили из сектора обстрела. И он скомандовал…

Артиллерия не подвела. Накануне она провела пристрелку и ударила точно по реперам. Облачка разрывов раскрылись над брезентовыми кузовами, осыпав немцев градом каленой шрапнели. «Правильные» пушек тут же сдвинули лафеты; трехдюймовки ударили еще и еще… Три «максима» плотными строчками прочертили борта грузовиков, добивая тех, кому не досталось шрапнели. Немногие уцелевшие немцы соскакивали на дорогу и попадали под дружный огонь винтовок.

«Так вам! — зло шептал Саломатин, наблюдая, как валятся в пыль фигуры в мышиных мундирах. — Получите! Земли нашей захотелось? Жрите!..»

Немцы на той стороне сориентировались мгновенно. Батальон Саломатина еще добивал последних врагов, когда из-за реки прилетели снаряды. Следом застрочили пулеметы. Трехдюймовки перенесли огонь за реку, и скоро огонь ослабел, затем и вовсе стих. Шрапнель делала свое беспощадное дело. Из-за реки послушался гул моторов — враг отступал. Высланная комбатом разведка это подтвердила. Сколько они положили за рекой, узнать не удалось — немцы унесли как раненых, так и мертвых. Зато на дороге перед вырубкой осталось одиннадцать тупорылых «манов», в кузове каждого — с полсотни трупов. За гибель товарищей батальон рассчитался сполна. Саломатин велел собрать оружие убитых. У леса выросла гора винтовок, автоматов, красноармейцы принесли два десятка ручных пулеметов. Саломатин обрадовался и до вечера осваивал с отобранными бойцами трофейное оружие. Огневая мощь батальона в результате возросла многократно. Он еще не догадывался, что все это напрасно… Захваченные пушки пришлось взорвать — к ним не было снарядов. Бойцы разжились трофеями: часами, губными гармошками, едой и выпивкой. Саломатину потратил вечер, проверяя, чтоб не перепились на радостях. Но веселиться не мешал. После расстрела полка у красноармейцев был подавленный вид, скоротечный бой на дороге окрылил всех. Даже похороны бойцов, погибших от скоротечного немецкого артналета, не остудила общую радость. У костров пели песни, играли на губных гармошках и даже пытались плясать.

Пленных не было, немцы не сдавались. Даже легкораненые воевали до конца, стреляя из-за колес, их пришлось добивать. Раненых тяжело Саломатин велел оттащить на тот берег и оставить — свои подберут. Военврач настояла, чтоб каждого предварительно перевязали. Среди трофеев оказались йод, бинты и вата, поэтому Саломатин не препятствовал. Он запомнил, с каким сосредоточенным видом врач обрабатывала раны немцев, а те благодарно шептали: «Данке!». По-настоящему немцы отблагодарили врача на следующий день, когда расстреляли ее вместе с ранеными…