Дэвид Эттенборо - Живая планета

• Название: Живая планета
• Автор: Дэвид Эттенборо
• Жанр: Природа и животные

Имя известного английского зоолога, популяризатора науки и тележурналиста Дэвида Эттенборо хорошо знакомо многочисленным любителям живой природы по переводу книги «Жизнь на Земле» («Мир», 1984) и одноименной 13-серийной телевизионной передаче. В своей новой научно-популярной книге Эттенборо рассказывает об огромном разнообразии условий жизни на Земле, о связи живых организмов с окружающей средой и об их удивительной способности приспосабливаться к самым разным климатическим особенностям.

Живая, доходчивая манера изложения, множество интересных сведений и наблюдений, подкрепленных превосходным иллюстративным материалом, бесспорно, заинтересуют любителей книг о животном и растительном мире нашей планеты.

---

В ту неизмеримо удаленную от нас эпоху Земля еще не обзавелась нынешней богатой кислородом атмосферой, а положение континентов не имело ничего общего с тем, которое существует сегодня. Вулканы были не только много выше современных, но и гораздо многочисленнее. Моря, сконденсировавшиеся из облаков пара, окутывавших новорожденную планету, были еще очень горячи, а вода огромными потоками вливалась в них прямо из вулканических источников в глубине коры. В этих химически богатых водах образовывались сложнейшие молекулы. В конце концов после неимоверно долгого срока появились микроскопические комочки живой материи. Внутренняя структура в них почти отсутствовала, но они обладали способностью претворять растворенные в воде химические вещества в собственные ткани, а также сами себя воспроизводили. Это были бактерии.

Современные бактерии отличаются удивительным разнообразием и свою жизнь поддерживают с помощью совершенно несхожих химических процессов. Найти их можно и на суше, и в воде, и в воздухе. Некоторые все еще безмятежно обитают в вулканической среде, вряд ли существенно отличающейся от той, в которой они первоначально возникли.

В 1977 году американское научное судно, предназначенное для глубоководных исследований, занялось подводными вулканами на хребте к югу от Галапагосских островов. На трехкилометровой глубине в морском дне были обнаружены скважины, выбрасывающие горячую, химически очень богатую воду. В этих струях и в трещинах камней вокруг ученые обнаружили огромные скопления бактерий, поглощавших химические вещества. Бактериями же в свою очередь питались колоссальные черви до трех с половиной метров длиной и до десяти сантиметров в обхвате. Ни на одних уже известных науке червей они не похожи: у них нет ни рта, ни кишечника, а бактерий они всасывают сквозь тонкую оболочку расположенных на переднем конце перистых щупальцев, богатых кровеносными сосудами. Обитая в черных океанских глубинах, эти своеобразные черви лишены прямого доступа к солнечной энергии, а отсутствие рта не позволяет им получать ее опосредствованно, заглатывая остатки мертвых животных, опускающиеся из верхних слоев воды. Иными словами, питаются они только бактериями, которые, в свою очередь, существуют тем, что извлекают из вулканических вод. Следовательно, эти черви, пожалуй, единственные в мире крупные живые организмы, получающие всю необходимую им энергию исключительно от вулканов.

Рядом с червями лежат крупные, до тридцати сантиметров в поперечнике, моллюски, также питающиеся бактериями. Бьющие со дна струи создают течения, параллельные ему и несущие органические остатки, которые поедают другие собирающиеся вокруг червей и моллюсков странные животные — рыбы, прежде науке неизвестные, и слепые белые крабы. Таким образом, эти подводные вулканические источники поддерживают жизнь целых колоний различных живых существ, прекрасно себя чувствующих в полном мраке.

Горячие источники бурлят и на суше. Выбрасывают они воду, отчасти поступающую из земных недр, а отчасти просачивающуюся в глубину с поверхности после дождей. Лавовая камера нагревает эту воду, и она поднимается вверх по трещинам в породе, точно кипяток, которым плюется чайник на плите. Иногда, в зависимости от конфигурации трещин, вода поднимается вверх толчками. Она накапливается в небольших подземных резервуарах, перенагревается под давлением и в конце концов из скважины взлетает столб пара и воды. Эти периодические фонтаны называются гейзерами. В других случаях нагретая вода поднимается вверх беспрепятственно и образует на поверхности озерцо, всегда полное до краев. Она может быть настолько горячей, что над озерцом всегда клубится пар, но и при таких температурах бактерии в нем процветают. Рядом с ними там обитают организмы чуть посложнее — сине-зеленые. Внутреннее строение этих последних, правда, лишь немногим сложнее, чем у бактерий, зато они содержат хлорофилл — замечательное вещество, позволяющее им использовать солнечную энергию для превращения химических соединений и элементов в живые ткани.

Такие организмы живут в горячих источниках Йеллоустона в Северной Америке. Там сине-зеленые и бактерии вместе образуют илисто-зеленые или бурые ковры, выстилающие дно озерка. Ничто другое не способно жить в таких горячих озерках, но там, где из них вытекают ручейки, вода несколько охлаждается и становится пригодной для обитания других существ. Ковры тут настолько толстые, что выступают на поверхность. Эти живые плотины отводят поток в сторону, где он не встречает такой преграды. Медленно просачивающаяся вода остывает еще быстрее, и над ней уже тучами толкутся береговушки. Если температура сине-зеленых понижается до 40°, эти мушки опускаются на них и принимаются за еду. Некоторые тут же откладывают яйца на «ковер», и вскоре его уже пожирают не только мухи, но и их личинки. Однако тем самым они обрекают на гибель себя и уж во всяком случае — своих потомков, ибо «ковер» мало-помалу истончается, затем рвется, открывая сток, из озерца выхлестывает вода погорячее, уносит обрывки и убивает всех личинок на них. Но за этот срок появилось достаточно молодых береговушек, и весь процесс повторяется заново в другом уголке озерка.

В более прохладных частях мира спавший жар вулкана не только не грозит смертью, но, наоборот, поддерживает жизнь. Линия вулканов, создавших Анды вдоль смычки Южноамериканской плиты с восточной Тихоокеанской, уходит дальше на юго-восток, где образует несколько небольших изогнувшихся дугой вулканических архипелагов. Остров Беллинсгаузена в группе Южных Сандвичевых островов заметно подмыт яростными антарктическими валами, и один его обрыв, словно иллюстрация к учебнику, четко показывает перемежающиеся слои пепла и лав с зигзагами заполненных лавой трубок. Его, точно рваная юбка, окольцовывает ледяной припай, а склоны скрыты под снежным покровом. По этому белому плацу маршируют отряды пингвинов Адели. Пробравшись сквозь их ряды на вершину вулкана, вы обнаружите глубокую зияющую впадину поперечником в полкилометра. Дно ее занесено снегом, со скалистых выступов в жерле свисают сосульки, а на скалах под краем кратера гнездятся снежные качурки — изящные птицы с чисто-белым оперением. Однако вулканический огонь угас не совсем. В одном-двух местах по краю жерла из трещин все еще вырываются газы и пар, в воздухе стоит тошнотворный запах сероводорода, а камни покрывают ярко-желтые кристаллы серы. Камни возле скважин теплы на ощупь, и, несмотря на тяжелый запах, там можно спрятаться от ледяного ветра. А окруженные снегом камни щеголяют подушками мхов и печеночников. Эти крохотные участки — единственные места на острове, где достает тепла, чтобы что-то росло. Острова удалены от всего мира: и до Антарктиды и до южной оконечности Америки от них две тысячи километров. Однако ветры так далеко разносят споры этих неприхотливых растений, что даже столь маленькие клочки земли были засеяны, едва стали пригодными для жизни.

Но не только в ледяных областях мира живые организмы используют вулканическое тепло. Даже в тропиках животные научились его использовать. Сорные куры — семейство птиц, распространенное от Индонезии до островов западной части Тихого океана, — выработали очень остроумный метод инкубации своих яиц. Типична для них всех австралийская глазчатая курица. Когда подходит время гнездования, самец вырывает большую яму, до четырех метров в поперечнике, заполняет ее опавшими листьями и присыпает их песком. В этой куче сухой листвы самка прокапывает туннель и откладывает в него яйца. Самец заполняет туннель песком и предоставляет инкубацию яиц теплу, выделяющемуся при гниении растительной массы. Но гнезда не покидает. Совсем напротив. По нескольку раз в день он возвращается к куче и погружает клюв в песок. Язык у него настолько чувствителен, что улавливает изменения температуры в одну десятую градуса. Если песок кажется ему слишком холодным, он подсыпает его еще, а если слишком горячим, он его отгребает. В конце концов после необычно долгого периода инкубации птенцы прокапывают себе выход из кучи, выбираются наружу уже в полном оперении и сразу начинают вести самостоятельную жизнь.

Однако один из родственников глазчатой курицы, который обитает на индонезийском острове Сулавеси и зовется малео, закапывает яйца в черный вулканический песок на пляжах. Черный песок поглощает солнечное тепло и нагревается вполне достаточно, чтобы служить надежным инкубатором. Другие малео покинули побережье и обосновались на склонах вулкана внутри острова. Там они обнаружили большие участки, постоянно нагреваемые вулканическим паром. Именно тут вся колония постоянно откладывает яйца. Умирающий вулкан превратился в работающий инкубатор.

Со временем, по мере того как плиты земной коры смещаются, а с ними и вертикальные потоки внизу, вулканы действительно угасают полностью. Поверхность их остывает, и на бесплодные скалы и выжженную землю вторгаются животные и растения из соседних местностей и начинают осваивать ее. Особую трудность представляют застывшие потоки базальтовой лавы. Их блестящая поверхность такая скользкая, что вода с нее скатывается, да и трещин, в которых мог бы укорениться сеянец, там очень мало. Некоторые такие потоки остаются голыми из века в век. Виды цветковых растений, которые первыми пролагают путь остальным, в разных частях мира бывают разными. На Галапагосских островах, где флора имеет преимущественно южноамериканское происхождение, первыми чаще всего укрепляются кактусы. Специально приспособившиеся сохранять каждую каплю влаги и обычно растущие в пустынях, они умудряются существовать на накаляющейся черной лаве. На Гавайских островах первопроходцем оказывается метросидерос, не столь уж явный хранитель влаги. Но его корни умудряются в поисках воды проникать в застывшую лаву очень глубоко. Нередко они добираются до каверны, до лавового туннеля, проходящего в толще почти всех этих потоков. Там эти корни свисают со сводов, точно толстые бурые веревки. Дождевая вода, сбегая с лавы, просачивается в трещинки, сползает по корням и капает на пол. Укрытая от иссушающего солнца, она скапливается в лужи, и воздух насыщается сыростью. Лавовый туннель производит жутковатое впечатление. Поскольку ни ливни, ни холода туда не добираются, его стены и пол не подвергаются эрозии. Он выглядит точно так же, как в те дни, когда лава кончала изливаться, и его пол был достаточно горяч, чтобы испепелить все, что на него попало бы. С потолка свисают застывшие капли лавы. Пол напоминает холодную овсяную кашу. Кое-где поток лавы перекатывался через препятствие, и там остался окаменевший каскад. Когда же по лавовой реке внезапно прокатилась волна, она, опадая, остывала быстрее и на стене вырисовывалась ровная линия.