Юрий Гром - Совеpшенный ум

• Название: Совеpшенный ум
• Автор: Юрий Гром
• Жанр: История

---

Гром Совеpшенный ум

Гром

Совершенный Ум

Произведение, которое известно в историографии под этим названием (чаще сокращенно - <Гром>) ', сохранилось в собрании коптских рукописей из Наг Хаммади в единственном экземпляре. В кодекс VI, в котором оно переписано вторым от начала, включены следующие тексты: <Акты Петра и двенадцати апосто лов>, <Гром. Совершенный Ум>, <Достоверное слово>, <Понятие нашей великой силы>, отрывок из <Государства> Платона (588В - 599В), герметический трактат, условно называемый <0 восьмом и девятом>, герме тическая молитва, герметическое произведение <Асклепий>. Той же рукой, что и кодекс VI, перепи саны кодексы IV, V, VIII и IХ. М. Краузе и Пахор Лабиб, издававшие кодекс, считают, что его можно датировать серединой IV в. <Гром>, как и другие тек сты из этого кодекса, написан на саидском диалекте коптского языка с отклонениями преимущественно в сторону верхнеегипетских наречий. <Гром> занимает страницы 13.! - 21.32 рукописи. Подобно прочим произведениям из собрания Наг-Хаммади, <Гром> представляет собой перевод с греческого.

Памятнику посвящена сравнительно небольшая специальная литература, в которой особого внимания заслуживают две статьи, появившиеся почти одно временно в середине 70-х годов,- Дж. Мак Рая и Ж. Киспеля '.

Первая из них принадлежит перу исследователя, переводившего <Гром> для издания <Библиотека из Наг-Хаммади на английском языке> '. Он относит памятник к жанру эллинистических откровений, где использована форма ego eimi (<я есмь>), широко представленная в гностической традиции, в частно сти в документах из Наг-Хаммади. Автор подчеркивает своеобразие памятника, его уникальность в эллини стической и римской литературе. За недостатком дан ных Мак Рай категорически отказывается датировать его. Памятник, согласно Мак Раю, лишен повество вательного обрамления, написан от первого лица женского рода, не названного по имени, видимо, какого-то божества. Ученый подчеркивает, что ему известно очень мало параллелей к содержанию доку мента в гностической или библейской литературе. В <Громе>, по его словам, в целом нет ничего специ фически христианского или иудейского, нет также ясного отношения к гностической мифологии. Самой отличительной чертой <Грома> Мак Рай считает анти тетический и даже парадоксальный характер утверж дений, сделанных в форме <я есмь>: <Говорящая не только называет себя источником или сущностью добра, мудрости, знания и проч., но отождествляет себя также с противным. Это та черта произведения, которая разительно отличает его <я есмь>-возгла шений в литературе откровений, будь то гности ческих или иных>

Свои сопоставления отдельных пассажей <Грома> с отрывками из Библии, ареталогическими надпи сями Исиды, с индусскими, иранскими и мандейскими текстами, с фрагментами из Гераклита, наконец, с двумя пассажами из пятого и четвертого произведе ний II кодекса Наг-Хаммади ученый заключает попыткой ответить на вопрос, что означает необычай ный документ, который он анализирует. Мак Рай утверждает следующее. Первое. Определения в форме антитезы и парадокса имеют целью подчеркнуть, что божество <полностью запредельно относительно мира с его космологическими, социальными, этическими и религиозными ценностями> '. Второе. Отрешение от ценностей мира есть выражение <основополагающей дуалистической перспективы гностиков>. Нако нец, третье. Размышляя о том, что сулило этике по добное отрешение, Мак Рай вспоминает Иринея, писавшего о Карпократе и его последователях. Те учили, что только, по мнению людей, одно есть добро, а другое - зло, хотя по природе ничего нет злого (Против ересей. 1. 25. 5) . Таким образом, по Мак Раю, хотя памятник прямо не соприкасается с каким бы то ни было гностическим мифом, по своему умонастро ению он глубоко гностичен '.

Другой крупный знаток текстов Наг-Хаммади, Ж. Киспель, рассмотрел <Гром> с точки зрения ис тории гностических идей и мифологии неортодок сального иудаизма. Подмечая в тексте памятника сле ды влияния эллинистической среды, Ж. Киспель счел 1 век до н. э. и Александрию наиболее вероятным временем и местом создания оригинала '. Амбива лентные утверждения <Грома>, как и некоторых при влекаемых текстов, Киспель связывает с монисти ческим принципом. Это отнюдь не дуализм, по мне нию исследователя, в смысле признания фундамен тальных оппозиций реальности '.

В труде Киспеля, по его собственному призна нию во многом гипотетическом, привлечен не только разнообразный материал для сравнения некоторых пассажей <Грома> с другими источниками, но и пред принята попытка соотнести этот памятник с историей мифологии и религиозной мысли древности и средне вековья.

Можно, однако, идти к пониманию текста <Грома> не от параллелей его отдельным пассажам или принадлежности к тому или иному историко-куль турному феномену, но и несколько иначе, а именно уяснить, какие связи обнаруживаются между разными частями <Грома>, на какие соображения наталкивают построение и характер повествования, что, собственно, представляет собой текст в целом. Этому не было уделено достаточно внимания в известных нам рабо тах, а потому на этом мы и хотели бы остановиться.

Начнем разбор с первой строки таблицы 13, содержащей, видимо, название произведения: <Гром. Совершенный Ум>. В названии две части. Что касается первой, связь грома с божеством в разных традициях отмечена уже Мак Раем. Слово <Гром> и по-коптски и по-гречески женского рода. Текст произведения также дан от первого лица женского рода. Вторая часть названия - <Совершенный Ум> может быть переведена, по справедливому замечанию Киспеля, и как <Полный Ум> ". Это словосочетание есть и в самом тексте.

В литературе подчеркивается, что составленный от первого лица <Гром> содержит ряд самоопреде лений говорящей. Это, разумеется, так, но все само определения произносятся как речь, обращенная к другим. К другим относятся также обращения, запо веди и запреты, содержащиеся в <Громе>. На подра зумеваемое существование <других> - слушающих, поучаемых, обличаемых, чья реакция в известной степени направляет движение речи, характер само определений и наставлений,- на это обстоятельство исследователи не обращали внимания. Присмотримся же к тому, как складывается в этом монологе общение с теми, к кому он обращен, общение, которое состав ляет его стержень. Об этом прямо говорится в начале и в конце произведения, и это в разных формах дает знать о себе на протяжении всего повествования.

Памятник можно представить в виде сменяющих друг друга блоков-обращений (0) и блоков-самооп ределений (С) . Они распределяются следующим образом: I 0: 13.2 - 15; I С: 13.16 - 14.15; II 0: 14,15 - 25, II С: 14.26 - 34; III 0: 14.34 - 15.24; III С. 15.25 - 30; IV 0: 15.31 - 16.3; IV С: 16.3 - 17.3; V 0: 17.6 - 18.6; V С. 18.7 - 20.8; VI 0: 20.9 - 28; VI С: 20.28 - очевидно, до начала таблицы 21; VII 0: 21 ..8 - 32.

Обратимся к началу: <я послана Силой. И я пришла к тем, кто думает обо мне. И нашли меня среди тех, кто ищет меня. Смотрите на меня те, кто думает обо мне! Те, кто слушает, да слышат меня! Те, кто ждал меня, берите меня себе. И не гоните меня с ваших глаз! И не дайте, чтобы ваш голос ненавидел меня, ни ваш слух! Да не будет не знаю щего меня нигде и никогда! Берегитесь: не будьте не знающими меня!> (13.2 - 15). Следующее за этим самоопределение: <Ибо я первая и последняя> (13.16) - первое звено в длинной цепи подобных высказываний, которые воспринимаются как поясня ющие, почему необходимо излагаемое знание слу шателям.

Хотя отдельные куски текста имеют, в своих истоках различную традицию, в ткани произведения они составляют некое единство. Разнообразные, нередко поражающие своей противоречивостью само определения имеют одну цель - дать представление о всеобъемлющей природе того, кто обращается с речью: говорится ли об отношениях родства, о воспри ятии людей, поведении, взят ли в самоописании космо логический, гносеологический или антропологический аспект Думается, что далеко отстоящие друг от друга определения связаны между собой отношением <и... и...>, а не <или... или...>. Речь идет, при всем многообразии проявлений, об одном всепроникающем, всюду обнаруживающем себя начале.

Не потому ли так органична связь говорящего с теми, к кому он обращается, первого - содержа щего в себе разные полюсы и вторых - столь же неоднозначно относящихся к ведущей речь?

Намеченному в 1 С: <я почитаемая и презирае мая. Я блудница и святая> (13.16 - 18) - и т. д. есть соответствие в следующих затем обращениях к другим (11 0). В этих обращениях обрисовывается их проти воречивое отношение к говорящей: <Почему вы, кто ненавидит меня, вы, кто любит меня? Вы, кто отвер гает меня, признаете меня! И вы, кто признает меня, отвергаете меня!> (14.15 - 20). Обращением к другим, характером их восприятия вызван переход к новым самоопределениям (11 С): <И вы, кто говорит правду обо мне, лжете обо мне! И вы, кто солгал обо мне, говорите правду обо мне! Вы, кто знает меня, станете не знающими меня! И те, кто не знал меня, да по знают они меня! Ибо я знание и незнание> (14,20 27) .