Кэндзабуро Оэ - Записки пинчраннера

• Название: Записки пинчраннера
• Автор: Кэндзабуро Оэ
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

Герой романа известного японского писателя, инженер-физик, подвергся облучению во время нападения левацкой террористической группы на транспорт с ядерным топливом. Его история, воссозданная в записках автора-невидимки, служит предупреждением против грозящей миру ядерной катастрофы.

---

Я по собственному опыту знаю, что сила, побудившая опт Мори сделать все эти красноречивые признания, родилась благодаря моей профессии. Если ты писатель, то тебе часто приходится встречаться с людьми, которые приходят к тебе, чтобы рассказать о пережитом, о мечтах, о жажде событий в своей жизни. Превратив меня в слушателя, они надеются, что я сумею проникнуть в самое существо их жизни, хотя рассказ их — они это сознают — далек от совершенства. Ведь их слушатель — писатель.

В том же роде был и рассказ отца Мори. У него было свойственное учившимся на физическом факультете несколько высокомерное отношение к литературному факультету (наше детство пришлось на годы преклонения перед наукой и техникой: началом послужила трагедия атомной бомбардировки, а завершением — присуждение Нобелевской премии профессору Юкава[11] и в то же время переоценка силы воображения, силы слова.

— Я бы хотел использовать вас как экран волшебною фонаря, источником света которого служит мое подсознание; на экране отражусь я, неведомый сам себе. На вашем экране я соединю в одно целое то, что ощущается мной пока лишь как обрывочные предчувствия и грезы, а я хочу увидеть всю картину целиком. Разве сила воображения писателя, умение использовать возможности слова не помогают мне в этом?

Тут мы заметили, что наши дети, не говоря ни слова, неуверенно задрали вверх головы и па их лицах застыл вопрос. Мы повели их в уборную, и наши дети, став по обеим сторонам унитаза, помочились,* налив при этом на пол.

— Менять ночью простынку и водить сына в уборную всегда было моей обязанностью. И каждый раз меня поражает его восставшая плоть.

— Меня тоже. Но, когда я потом размышляю, в чем тут дело, мне представляется, что это служит двум целям, Первая цель такова: мой сын родился с дыркой в черепе, как мне кажется, чтобы ею для воздействия на человечество мог воспользоваться космический посредник, и ночью, Когда мы, обнаженные, предаемся мыслям о смерти, мой сын употребляет восставшую плоть как антенну. Эта информация накапливается в нервных клетках сына в виде Шифра, напоминающего наследственный код. В один прекрасный день шифр разгадают, и он превратится в информацию. В ночной тьме, объявшей Токио, в телеобъектив посредника из космоса попадет крохотная светлая точка — антенна.

Вот что происходит, пока мы меняем мокрые простынки, выбираем клеенку и стелем новую простынку. Ха-ха!

— А другая цель?

— Другая?.. Как показал случай с Ооно, я постепенно превращаюсь в импотента, и восставшая плоть сына — это как бы компенсация…

В тот день еще один мой посетитель, сам Мори, все время молчавший, перед уходом неожиданно поднял крик. Когда я сказал отцу Мори, беспокоившемуся по поводу обмоченного пола в туалете, ничего, мол, страшного не произошло, Мори, голая попка которого была покрыта гусиной кожей, стал вдруг каким-то механическим голосом выговаривать себе: Нельзя этого делать, так мочиться на пол нельзя!

6

Моя жена встретила отца Мори неприветливо — у нее не было причин питать к нему симпатию, поскольку мать Мори в тот день, когда приводила своего сына в школу, ей тоже пожаловалась, что Ооно и отец Мори продолжают свою отвратительную связь. Правда, это не вызвало сочувствия к ней ни моей жены, ни остальных матерей. Мать Мори, когда собеседница, оглушенная потоком ее слов, пыталась вставить хоть словечко, грубо перебивала се и снова заводила речь о том, что муж и Ооно строят против нее злые козни, но, когда собеседница, стерпевшая и это, все-таки начинала что-то говорить, мать Мори, опустив голову и дрожа всем телом, отворачивалась и не обращала больше на нее никакого внимания.

— Глаза вылупит, как птица, и уставится на кончик своего носика, а вокруг рта торчат волоски, словно пыль какая-то! — передавала мне жена слова одной из матерей, вдовы, служившей в ночном кабаре.

Кожа на лице у матери Мори была смуглой и казалась закопченной, а вокруг рта густо росли волоски, и капельки слюны, попадавшие на них, когда она разговаривала, напоминала белую пыль. Для матерей наших детей, которым всегда хотелось поговорить о своем тяжелом положении, откровения матери Мори не были чем-то из ряда вон выходящим, поэтому с такой злобой корить ее не было оснований.

Но вот однажды моя жена, присутствовавшая вместе с сыном на практических занятиях, где дети учились делать покупки, вернулась домой на час позже обычного и, возбужденная, горячо заговорила об отце Мори. Даже сын, раскрасневшись, повторил несколько раз, употребив, разумеется, выражения жены:

— Выдающийся человек, ученый, специалист! Выдающийся человек, ученый, специалист!

Паши дети под руководством преподавателя и преподавательницы в сопровождении следовавших за ними метрах в пяти отцов и матерей отправились на практические занятия «как делать покупки». Дети, которые могут по-настоящему платить деньги и делать покупки, должны войти в магазин и купить что-либо, а те, кто на это не способен, пусть попытаются хотя бы войти в магазин без сопровождения родителей. Это был супермаркет с автоматическими дверьми. Ими-то и защемило руку мальчику из самого младшего класса. Не столько от боли, сколько из страха, что оказался в ловушке, он поднял невообразимый крик. Слишком медлительный и неповоротливый учитель и всегда неумеренно суетливая учительница оказались бессильны что-либо сделать. Служащий супермаркета — тоже. Тогда отец Мори, стоявший в стороне от сбившихся в кучку родителей и, казалось, безучастно смотревший куда-то в сторону, начал действовать и освободил ребенка.

Когда работа была закончена, около двери валялись инструменты, деревянные бруски для столярных работ, одеяло; все это отец Мори заставил принести из супермаркета, но было такое впечатление, что, работая, он вытаскивал нужный ему инструмент из своих собственных карманов. Когда автоматические двери были вынуты из пазов, ток отключен и ребенок благополучно высвобожден из зажавших его дверей, вся грудь у него была залита кровью. Однако это была не его кровь, а кровь, лившаяся из раны отца Мори. Он поранился, когда…начав работу, всунул руку между створками, чтобы не поранился ребенок.

На следующий день созвали специальное собрание, чтобы рассказать о случившемся родителям, не присутствовавшим при происшествии, и одновременно выразить благодарность отцу Мори. Жена всячески уговаривала меня пойти. Но я не пошел, представляя себе, какой шум поднимет там отец Мори в присутствии директора школы и старших преподавателей. Как я и предполагал, отец Мори ругался со школьной администрацией и родителями одновременно, по ругань его пи к чему не привела — об этом рассказала жена, позвонив во второй половине дня по телефону, установленному в специальном классе, где учились наши дети. «Из-за того, что обстановка чрезвычайно напряженная и от голода ребенок проявляет беспокойство, хорошо, если бы ты пришел за сыном, потому что я собираюсь дослушать спор до конца». Жена была на редкость сдержанна и в то же время взволнованна.

Когда я пришел в школу, немногие оставшиеся еще там отцы и матери, прижав к себе детей, толпились в дальнем конце класса, они напоминали группу беженцев. Не только сами дети, но и отцы и матери тоже выглядели измученными от голода и бесконечных споров. Отец Мори один стоял у доски и что-то говорил. Директор школы и старшие преподаватели, в общем администрация школы, в неестественных позах расположились на деревянных скамьях, предназначенных для детей. Представьте себе, что вдруг в разгар сражения, итог которого неясен — победа или поражение? — появляется человек, и неизвестно, кто он — враг или друг, — таким взглядом встретил меня директор школы. В классе было холодно, по он сидел багровый, от него чуть ли не пар валил. Именно он, видимо, и был объектом нападок отца Мори. У всегда уверенной в себе преподавательницы покраснели скулы, и она укоризненно смотрела на отца Мори; другой преподаватель, ответственный за случившееся, сидел, скорчившись на слишком низкой для него школьной скамье, всем своим видом оп старался показать, что готов пасть ниц перед отцом Мори.

— …наши дети занимают центральное место в школьном коллективе! Но они не господствуют над детьми, не являющимися нашими детьми, как только что превратно истолковал положение директор школы. Они лишь занимают центральное место! Если бы, это было не так, школьной администрации вряд ли имелоа бы смысл принимать в школу наших детей и создавать из них специальный класс. Какой же урок извлекли наши дети, узнав, что автоматические двери супермаркета таят опасность? Им стало ясно — если автоматическая дверь прижмет им руку, то ни служащие супермаркета, ни преподаватели не придут им на помощь, — разве это мыслимо? Через час после того, что произошло, в памяти наших детей не останется ничего, кроме удушающего страха. Действительно ли и а ш и дет и смогут начать самостоятельную жизнь, получив в этом классе необходимые для жизни знания? Как мне представляется, педагоги должны объяснить детям, начинающим после окончания школы самостоятельную жизнь: вот каков реальный мир, в котором вы живете; сказать им: обратите внимание именно на это! Но возможно ли такое обучение? В состоянии ли педагоги сделать это для наших детей? Не кажется ли вам, что на ш Их детей здесь учат примитивно, занимаются лишь физическим воспитанием, чтобы в будущем они, как беспомощные идиоты, покорно прозябали в той жизни, которая им уготована? В обществе будущего, когда система обучения станет целенаправленной, наши дети смогут научиться и вещам более сложным, к примеру, ха-ха, как совершить самоубийство. Если по-настоящему заботиться она ш и х детях, то для того, чтобы нейтрализовать силы, которые в обществе будущего станут осуществлять селекцию, необходимую научить их с оружием в руках защищать себя! Но сегодняшний мир все глубже утопает в мерзости, и количество детей, подобных нашим детям, неизбежно будет стремительно расти, и в результате и а ш и дети, которые будут повсюду попадаться на глаза, станут объектом народной ненависти, как символ загнивания общества будущего. Станут объектом ненависти, как малые народы и дискриминируемые классы, вынужденные пребывать в постоянном страхе! Но угнетаемые народы и классы в конце концов восстают, анаши дет и… учит ли их школа средствам самообороны?