Вера Семенова - Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

• Название: Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Крылатых издавна ненавидят и презирают в Круахане. Тем не менее из года в год крылатые женщины покидают свой народ из-за любви к мужчине-человеку — любви всегда неразделенной, поскольку над ними тяготеет древнее проклятие. Подобная судьба ожидает и главную героиню — Гвендолен Антарей, виртуозно умеющую попадать в цель как кинжалами, так и язвительными репликами. Ради любви к бывшему круаханскому чиновнику, Эберу Баллантайну, она готова помогать ему в деле его жизни — поиске Чаши, хранящей все знания мира и основании Ордена. Дело это смертельно опасное и в Круахане, где человеческая жизнь подчинена всезнающей Службе Провидения, и в Эбре, где Баллантайн объявлен вне закона, но куда лежит их путь за Чашей. К ним присоединяются двое странных книжников, обладающих магическими способностями, которых сложно отнести к обычным людям — Логан и Дагадд, побратимы, являющиеся полной противоположностью друг другу. Суждено ли им найти Чашу? Если они достигнут своей цели, чем она обернется для наших героев? Сможет ли Гвендолен добиться того, чего она хочет больше всего в жизни — быть вместе с Баллантайном? Она готова для этого на все, даже на изменение своей сущности. А нужно ли это ему? И когда Орден будет основан, кто станет его Великим Магистром? Проклятие Вальгелля будет снято — но какой ценой, это мы узнаем…

---

— Я имею сомнительную честь служить солнцеподобному султану Эбры, — недоверчиво произнес Нуада. — Не думаю, что он способен будет осознать эту свою пользу.

— Слышишь, Дагди? — Логан не особенно его слушал. — В каждом городе мы построим орденский дом с библиотекой. Будем ездить по всему Внутреннему океану и везде узнавать что-то новое о мире. Что думаешь, правда, замечательно?

— Ты вот насчет законов полоскал, — Дагадд несколько нахмурился, было видно, что он уцепился за какую-то мысль, не дающую покоя. — Надо над ними как следует мозгами развесить. А то нашвыряют тряпья. Например, загородят, чтоб никто в Ордене по трактирам не кувыркался.

— Если считать, что Орден родился в трактире, — счастливо засмеялся Логан, — то это вряд ли кто-то запретит.

— Нет, я лучше сам эти законы наскребу.

— Если они будут написаны твоим языком. — внезапно открыла рот не удержавшаяся Гвендолен, — то надо будет сразу присваивать высший ранг тому, кто их поймет.

— А что вы думаете о наших планах, Гвендолен? — спросил Логан. Он взглянул на нее прямо через стол, и Гвен чуть опустила веки — ей показалось, что он прекрасно видит руку Баллантайна на ее колене.

— Вначале нужно найти…что вы… мы ищем, — ответила она с запинкой, и покосилась на Баллантайна. Каким же он казался ей красивым — этот человек с пепельными волосами, усталым взглядом и вроде бы ничем не примечательными чертами лица, которые преображались, как только он начинал говорить. Как она хотела, чтобы он всегда сидел вот так рядом с ней, чтобы в его взгляде, обращенном к ней, всегда было это выражение, чтобы он трогал ее ладонь и пальцы именно так, как ей хотелось.

"Прости меня, Эштарра, — сказала она себе, — но больше всего на свете я желаю, чтобы наши поиски затянулись подольше"

— Вот видишь, все у нас получилось, — пробормотал Эбер ей в самое ухо, так что спутавшиеся пряди шевельнулись от дыхания.

Гвендолен открыла плотно зажмуренные глаза. Они лежали, повернувшись друг к другу и не разжимая рук, и ей казалось, что у них один запах кожи и один стук сердца на двоих. Наверно, вся ее боль и страх вышли наружу во время первой встречи, и осталось только желание прильнуть к нему, полностью раскрыться навстречу, чтобы чувствовать его прикосновения везде, где только можно, так что она даже не заметила, когда именно он оказался внутри нее.

В его взгляде сейчас читался такой же мальчишеский отсвет, как у Логана, смотревшего на развернутую перед ним карту.

— Гвендолен… Так все время и называл бы тебя по имени.

— У тебя это звучит очень необычно, — прошептала она, прижимаясь щекой к его плечу.

— Я как-то неправильно произношу?

— Нет… просто люди меня никогда по имени не звали. Чаще всего они говорили "рыжее отродье".

Он прижал ее к себе чуть сильнее.

— А твое племя?

— Ну, они говорили: "Когда наконец ты прекратишь свои выходки, Гвендолен Антарей" с таким видом, будто проглотили стакан уксуса. Поэтому я всегда свое имя терпеть не могла. Твое гораздо красивее.

— Только оно не настоящее, Гвендолен.

Она разжала губы, но потом снова сомкнула их. Только провела пальцами по его груди вместо вопроса. и пошевелила крылом, пытаясь устроить его поудобнее.

— Ты теперь долго не сможешь летать?

— У нас это быстро проходит, — сказала Гвен с большой уверенностью, которую в душе на самом деле не испытывала.

— Ты долетела до Круахана за четверо суток?

— За двое, — с легкой гордостью уточнила она.

— За двое? — он резко приподнялся и осторожно коснулся внешней стороны ее неловко сложенного на краю постели крыла, так что оба вздрогнули от неожиданного ощущения, и снова потянулись друг к другу, словно защищаясь от этой дрожи. — Это потому… что ты так быстро летела?

— Да нет, это кто-то меня схватил из людей Данстейна. Я когда сперва поняла, что попала к вандерцам, мало что соображала.

— Гвендолен… Почему я заслужил это от тебя?

— Потому что это ты, — сказала она уверенно. Никогда прежде ей не могло прийти в голову, что просто проводить пальцами по плечам и спине мужчины, чувствуя каждый мускул под кожей, может быть так приятно. Если бы ей это кто-то раньше сообщил во время полета, она от смеха свалилась бы на землю.

— Ты на мой счет очень заблуждаешься. Ты меня совсем не знаешь.

Гвендолен опять хотела что-то сказать. Что-то вроде: "Я тебя знала всю жизнь". Потом она подумала, что надо сказать другое: "Я люблю тебя". Но так ничего и не произнесла, только прижалась к его груди напротив сердца, и ее ресницы защекотали его кожу. Это все были человеческие слова, они не очень годились для крылатой. А в их языке нет другого слова для тяги к человеку, кроме "проклятие Вальгелля". Что же она должна сказать? "Я проклята, потому что мне не оторваться от тебя, словно мы лежим в одном коконе? Потому что каждое мое дыхание, каждый мой шаг, каждый мой жест не имеют значения, если бы тебя не было в этом мире?" Это звучало бы еще более странно, если не сказать безумно.

Но Эбер не ждал от нее никаких слов, и думал уже несколько о другом. Он пошевелился, чуть меняя позу, и Гвендолен снова закрыла глаза, предвкушая, что будет дальше.

— Гвен… а можно мы еще раз…

Ставни были чуть приоткрыты, но луна светила в щель так ярко, что по полу до самой двери протянулась светло-желтая полоска. Однако Эштарра напрасно звала к себе свое заблудшее создание. Сегодня Гвендолен летала совсем по-другому.

Хроника вторая

Гвендолен так и не привыкла просыпаться в море. Их плавание продолжалось уже почти две недели, а она каждый раз, открывая глаза и чувствуя мерное покачивание, то легкое, то довольно ощутимое, тратила некоторое время на то, чтобы понять, где она, собственно, находится. А может быть, это происходило потому, что она засыпала, не особенно веря, что все это на самом деле с ней происходит?

Она потянулась, как всегда задев крылом стенку каюты, как всегда запустила пальцы в кудри, чтобы их взъерошить, потом пригладить, потом снова растрепать — к сожалению, другая манера причесываться ей все равно бы не сильно помогла — и как всегда, осознала, что уже давно рассвело, и оранжевое солнце поднялось над водой настолько, чтобы лучи попадали в расположенное под потолком маленькое окно. Рано просыпаться она так и не научилась. Хотя в общем ее никто и не заставлял. Постель была как всегда смята, и отчетливо сохраняла запах его кожи, чуть горьковатый, который она считала своим и узнала бы с закрытыми глазами. Но Баллантайн со своей манерой вставать до рассвета уже как минимум три часа был на палубе.

Зато за эти две недели у нее выработалась другая привычка — засыпать вдвоем, на узкой койке, где все сплеталось и перепутывалось и все было частью одного целого — руки, ноги, волосы, дыхание, шепот. А просыпаться одной и некоторое время сидеть, обхватив руками колени, с улыбкой глядеть на солнечные пятна на стене напротив и заново переживать все, что было ночью. Эбер даже не подозревал, что любил ее дважды — один раз в темноте каюты, а второй раз утром, в ее воображении.

Гвен с сожалением встряхнулась и заставила себя натянуть штаны и куртку с прорезями на спине. Впрочем, надежда вскоре увидеть Баллантайна заставила ее двигаться побыстрее. Она затянула пояс с вернувшимся к ней арсеналом ножей — правда, не своими излюбленными, тонкой валленской заточки, которые до сих пор оплакивала в душе, а прямыми короткими кинжалами, какие были в ходу на южном побережье Круахана. Она настежь распахнула дверь каюты и выбежала на палубу. даже не позаботившись надеть плащ — еще одна приятная, но очень вредная привычка. Как обычно, ветер ударил ей в лицо, разметав волосы, и как обычно, она на мгновение задохнулась от всего сразу — солнца на волнах, ни с чем не сравнимого запаха ветра в открытом море, шипения пены и ощущения развернутых крыльев. Ни одному из крылатых никогда не увидеть и не испытать того, что переживает она, потому что так далеко в море они могут залететь только ценой жизни, а любой капитан скорее пробьет собственными руками днище своего корабля, чем возьмет на борт кого-то из ее народа.

— Эй. Гвен! Доброе утро!

— Эге-гей! Гвендолен! Что-то ты совсем рано! Еще не успела проспать ужин!

— Взяла бы меня хоть раз полетать!

Она сощурилась против солнца, глядя на висевших на мачтах и скалящих зубы матросов, и крикнула, приложив ладонь ко рту:

— Если вы за это время успели слопать мой завтрак и обед, то вас и дракон в небо не поднимет, как бы ему не хотелось вами полакомиться!

— С чего бы это дракону лакомиться нами, когда рядом такая аппетитная девушка? — кричали с мачты.

— А все знают, что у дураков мясо вкуснее!

Стоявшие у борта светловолосые воины, не снимавшие, невзирая на припекающее солнце, коротких кольчуг, проводили ее улыбками, когда она проходила мимо.