Вера Семенова - Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

• Название: Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Крылатых издавна ненавидят и презирают в Круахане. Тем не менее из года в год крылатые женщины покидают свой народ из-за любви к мужчине-человеку — любви всегда неразделенной, поскольку над ними тяготеет древнее проклятие. Подобная судьба ожидает и главную героиню — Гвендолен Антарей, виртуозно умеющую попадать в цель как кинжалами, так и язвительными репликами. Ради любви к бывшему круаханскому чиновнику, Эберу Баллантайну, она готова помогать ему в деле его жизни — поиске Чаши, хранящей все знания мира и основании Ордена. Дело это смертельно опасное и в Круахане, где человеческая жизнь подчинена всезнающей Службе Провидения, и в Эбре, где Баллантайн объявлен вне закона, но куда лежит их путь за Чашей. К ним присоединяются двое странных книжников, обладающих магическими способностями, которых сложно отнести к обычным людям — Логан и Дагадд, побратимы, являющиеся полной противоположностью друг другу. Суждено ли им найти Чашу? Если они достигнут своей цели, чем она обернется для наших героев? Сможет ли Гвендолен добиться того, чего она хочет больше всего в жизни — быть вместе с Баллантайном? Она готова для этого на все, даже на изменение своей сущности. А нужно ли это ему? И когда Орден будет основан, кто станет его Великим Магистром? Проклятие Вальгелля будет снято — но какой ценой, это мы узнаем…

---

— Как жаль, юноша, что я не могу видеть твоего лица. Ты первый из многих людей, кто знает хотя бы часть нашего учения и не боится произносить вслух имя Великой Любящей. Ты, наверно, знаешь, что простой люд искажает ее образ, наделяя ее чертами местного демона, которому все поклонялись прежде? Но для нас она всегда будет той Астаррой, что в первозданной силе своей любви спустилась за Изиром в царство смерти и вывела его оттуда.

— Мои знания намного меньше, чем ты думаешь, — Гвендолен высвободилась и попыталась побольше завернуться в плащ и вжаться спиной в подушки. Сравнение с демоном ей совсем не польстило.

— Когда-нибудь ты непременно услышишь об Изире и о том, как он отдал свою жизнь за других. Все, кто узнают об Изире, рано или поздно открывают ему свою душу. Или я расскажу тебе о нем, если мне посчастливится, и ты погостишь здесь подольше.

"В таком случае мне не посчастливится", — с тоской подумала Гвендолен. Но в облике человека с толстыми стеклами на глазах было что-то такое безмятежное и вместе с тем сильное, что сказать ему в лицо какую-нибудь колкость не хотелось. "Славное местечко Эбра, ничего не скажешь. Ни сесть нормально, ни выспаться, да еще битком всяких сомнительных божеств, помешанных, контрабандистов и заговорщиков. Может, это у них от жары?"

Она прислушалась к продолжавшемуся разговору, который за то время, что Гвендолен отвлеклась, перестал быть заурядным препирательством и плавно перешел к более серьезным вещам.

Говорил Уллиль, тот самый человек с грустными собачьими глазами — бывший толкователь законов при дворе Хаэриддиана, отосланный прочь за приверженность к излишнему милосердию, но сохранивший некоторые связи и успешно ими пользующийся. Так пояснил Гвендолен ее новый знакомец, странный служитель странного бога, в свою очередь представившийся Магнусом. У Гвендолен в голове образовалась легкая чехарда из всех новых имен, всем вместе было тесно, и каждое норовило вытолкнуть предыдущее, но она упорно слушала, потому что у сидящего напротив Баллантайна было заинтересованное выражение лица.

— Я предлагаю на время забыть все раздоры и распри между нами. Потому что приближается событие величайшей важности. Я слышал от надежных людей, что султан Хаэридиан в ближайшее время собирается отречься от власти.

У присутствующих вырвался одновременный крик. Некоторые даже вскочили на ноги, остальные по крайней мере сделали такую попытку, привстав с ковров и подушек. Черный Ястреб Эльмантар громко расхохотался, cкрестив руки на груди.

— Во дворце, куда ты так часто ползаешь, Уллиль, курят слишком много крэка на ночь. Вот им и привиделся этот кошмар.

— Не приписывай другим свои пороки, — выкрикнул с места Тенгал, видимо, недолюбливавший предводителя открытого сопротивления.

— Ты хочешь сказать, что уже вылечил всех прихвостней Хаэридиана от вредных привычек? Вряд ли, ведь в основном ты занят их дурными болезнями.

— Неужели вы не понимаете, какой нам дан шанс?

— Шанс умереть в петле — несомненно! Хаэридиан специально распускает эти слухи, чтобы посмотреть, кто не до конца зарылся в песок и начнет поднимать голову.

— Никогда не поверю, что вампир добровольно откажется пить кровь и перейдет на молоко.

— Замолкните все! — прозвучал ясный голос Аллария, и многие невольно сжались, поспешно принимая прежнее положение. Похоже, его авторитет в этом собрании странных людей был безоговорочным. — Ваши распри нелепы и тщетны. Могу подтвердить, что у домыслов есть основанье.

— Ты всерьез веришь в дворцовые сплетни. Алларий? — один Черный Ястреб продолжал возражать, но заметно сменив тон.

— Я не верю, я знаю, и ведаю, что за причина подтолкнула к решенью такому властителя Эбры. Скоро год, как приходят на площадь базарную люди, говорящие о неминуемой гибели мира. Правящий Эброю сгинет без всякой пощады. ибо ужасны его прегрешенья и тяжек груз злобы. Вот и решился султан обмануть провиденье.

Несколько мгновений сидящие в зале напряженно обдумывали услышанное.

— Но послушай… Алларий, — слегка растерянно произнес Эльмантар, если человек с резкими чертами лица и сверкающим взглядом вообще способен теряться. — Ты же сам сочиняешь все эти рассказы о конце света… непонятно только, зачем…Никогда не мог подумать, что власть Хаэридиана падет из-за выдумки! Но если это так — моя жизнь принадлежит тебе!

— Почему же непонятно зачем, — сварливо заметил Уллиль из своего угла. — Позавчера в Эбру прибыл Зальбагар, сын племянника султана, бежавшего в Ташир после своего мятежа восемь лет назад. Думаю. что некоторые из присутствующих здесь неплохо помнят эти события, — он выразительно покосился на спокойно слушающего Баллантайна. — . Другого преемника по крови у Хаэридиана быть не может. Но учтите, что всю юность он провел в Ташире. Не удивлюсь, если в островных поместьях, принадлежащих нашему любезному хозяину. Не в моих правилах обещать кому-то свою жизнь, Алларий, но я преклоняюсь перед вашим умением вести игру.

— Если скажу, что Ташир я покинул, отвергнут своею роднею, и никогда не стремился влиянье обресть на носителей власти, вряд ли поверите вы. Но позвольте тогда мне прибавить, что Зальбагар слабодушен, ленив и к трудам неспособен, целыми днями лежит на коврах он и ищет услады у женщин. Будет покорен он каждому слову султана, верша его тайную волю. Так что не ждите вы в Эбре больших перемен от моих предсказаний.

— Даже лучше, что он такой. Власть неминуемо ослабнет, и тем быстрее мы сможем добиться своего…

— … и создать царство справедливости в самом несправедливом из городов Внутреннего океана.

— А ты прикажешь ждать смерти и надеяться попасть в блаженный мир твоего Изира?

— Слушай, Алларий, когда ты там предсказывал конец света? — Гвендолен некоторое время послушно поворачивала голову к каждому из говоривших, но потом у нее заболела шея. — Долго еще осталось с ними мучиться?

Собравшиеся обернулись к ней как один, только сейчас заметив сидящее в углу странное существо с взъерошенными рыжими кудрями, в одежде то ли юнги, то ли приказчика, и в стянутом под горлом плаще, невзирая на жару. Оттого, что вся фигура была закутана, взгляды невольно притягивало лицо — казавшееся особенно бледным от ярких волос, с прищуренными глазами и упрямо выпяченной нижней губой. Красивым это лицо было назвать нельзя, но в нем было нечто настолько отличающееся от остальных, что остаться равнодушным было тяжело.

— Раньше для защиты дома было достаточно твоего леопарда, Алларий, — мрачно произнес Эльмантар. — А теперь здесь гавкают щенки.

В принципе Гвендолен даже обрадовалась: поскольку выспаться не получилось, от нудных препирательств в одно ухо и от тягучих бесед о каком-то непонятном боге в другое ее безудержно клонило в сон. А так выпадал неплохой случай встряхнуться.

— Бедняга, — сказала она язвительно, — у тебя, похоже, глаза затуманились от этого…от крэка. Разве ты видел у собак такие когти?

Достав пару кинжалов, она для наглядности метнула их в огромную чашу с фруктами, стоящую посередине ковра. Персик, самый верхний в груде, развалился ровно пополам, а виноград покатился по ковру, как темные бусы.

Эльмантар начал приподниматься, но в этот момент — в общем, что-то ведь обязательно должно было произойти, — в наружную дверь несколько раз постучали, причем, судя по звуку, сапогом. Упомянутый леопард, спокойно дремавший у ног Аллария, мягко поднялся, и Гвендолен залюбовалась — его спина изогнулась так, что стала походить на натянутый лук. Если бы судьба не создала ее птицей, она, вероятно, хотела бы быть кошкой.

Потом она посмотрела на Баллантайна, немного виновато и чуть хитро наклонив голову к плечу, словно желая сказать: "Да, характер у меня очень скверный, но что поделать? Зато вся нежность, которую я не трачу понапрасно на других, достается тебе — разве плохо?"

Но Эбер не вернул ей взгляда. Он смотрел на Логана, прямо и спокойно, с таким же выражением лица, с каким входил в Чертог Провидения выслушивать свой приговор, и такие же пятна загорались на скулах — единственный признак волнения.

— Похоже, Баллантайн, нам не стоит делить трапезу с этими новыми гостями? — вполголоса спросил молодой книжник. Трудно было что-то заметить на его отстраненном прекрасном лице, но он тоже забеспокоился. — Вы знаете, кто бы это мог быть?

— По крайней мере не гвардейцы султаната, уже хорошо, — Эбер покосился на испуганно вскинувшихся заговорщиков. — Это условный стук, которыми обычно пользуются люди из Пряди. И я в общем догадываюсь, из какой именно.

— Привет, Алларий, — небрежно бросил Гаран и залез на подушки прямо в сапогах. Похоже, без Тельгадды он уже не умел их снимать. У Гвендолен язык чесался спросить нечто подобное, но она благоразумно спрятала его подальше за зубами, и еще губы сжала поплотнее на всякий случай. Вряд ли у них получится притвориться, что их нет в доме Аллария, но почему-то ей казалось, что чем позже их обнаружат, тем лучше. — Все читаешь свои стишки и мечтаешь за обедом о мировой справедливости? — Гаран потянулся за персиком и быстро его сгрыз, бросив косточку рядом с собой на ковер. — Хотите, я вам предложу нечто вкусное на десерт? Такое, от чего у вас слюни потекут?