Джулия Джеймс - На волшебном балу

• Название: На волшебном балу
• Автор: Джулия Джеймс
• Издательство: ОАО Издательство «Радуга»
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2009

Лаура бедна и некрасива, у нее несносный характер. Но однажды девушка неожиданно преображается, и причиной тому — любовь…

---

Она кисло улыбнулась своим мыслям, потом быстро изгнала из них Алесандро, решив любоваться пейзажем.

Италия — кипарисы, оливковые рощи, поля и холмы, виноградники и дома, крытые красной черепицей. Все под сияющим солнцем.

Это моя страна, как и Англия.

Что-то шевельнулось внутри нее, но Лаура задавила это чувство. Пусть она наполовину итальянка, однако, это всего лишь случайность. Воспитывалась она в Англии. Это место ей чужое. Оно ничего не значит для нее.

Выйдя из машины, Лаура огляделась. Ее глаза непроизвольно расширились. Стоящий перед ней дом поражал размерами. Величественная, аристократическая вилла — вот как это называется. Ей стало нехорошо, внутренности выворачивались наизнанку. Хотелось сбежать. Оказаться дома. Потом ее пронзила острая боль. Если бы тот, кому пришлось стать ее отцом, не был полнейшим негодяем, она могла бы знать это место. Приезжать сюда на каникулы. И мама могла бы быть рядом — живая и счастливая от любви того, кого любила сама…

Но Стефано Вейл ее любовью не интересовался. Ей показалось, что она слышит голос бабушки:

«Он никогда не писал, ни разу. Не ответил ни на одно из писем твоей матери. Сердце у нее было разбито. Он забрал ее невинность, использовал — и выбросил ее потом на помойку!»

Вот с какой реальностью ей предстоит столкнуться. Отец? У нее нет отца. Никогда не было. И деда тоже нет. Как бы ни назвался тот, кто ждет внутри.

— Сюда.

Бесстрастный голос Алесандро вклинился в ее недобрые мысли. Она последовала за ним в дом.

Алесандро провел ее через пару двойных дверей. Открыл еще одну дверь и вошел. Томазо сидел в кресле у окна. Он сразу поднял голову. На лице застыло напряженное ожидание.

Внезапно, как бы ни обращался старик с ним до сих пор, Алесандро почувствовал, что не может так поступить с ним. Ему следует войти первым, предупредить, какова его внучка. Но он решил не поддаваться раскаянию. Томазо сыграл жестко — пусть получает, что хотел.

Позади себя Алесандро различил тяжелый топот — как еще могут стучать ее грубые, уродливые туфли? Ни одна итальянка не позволила бы себе надеть нечто подобное.

Старик поднялся на ноги.

— Томазо — ваш дедушка, — объявил Алесандро невыразительно. — Лаура Стов.

Томазо не смотрел на него. Все его внимание приковала женская фигура у него за спиной. — Лаура… — он шагнул к ней, протянув руку.

Девушка руку не взяла. Отсутствие всяких эмоций делало ее лицо похожим на пудинг — отвратительный английский пудинг с жиром внутри.

— Я твой дедушка, — сказал Томазо. Пусть лицо его было спокойным, голос прерывался от волнения, заметил Алесандро.

Ноздри Лауры расширились от гнева.

— Мой дедушка мертв. А вы — отец человека, разрушившего жизнь моей матери.

Все в ней дышало неприкрытой агрессивностью. Томазо отшатнулся. Лицо его побледнело. Девушка смотрела все так же безжалостно.

— Я здесь лишь потому, — сказала она, — что этот человек, — она кивнула в направлении Алесандро, и в нем вспыхнула злость на ее манеры и на слова, которые последуют дальше, — подкупил меня.

— Он подкупил тебя? — недоверчиво откликнулся старик.

— Да.

Алесандро ошеломленно смотрел на неумолимую фурию.

— Я не хотела иметь ничего общего ни с вами, ни с другими людьми, так жестоко обошедшимися с моей матерью. Не понимаю, зачем вам эта встреча. Мне жаль, что ваш сын мертв, но ко мне это отношения не имеет. Потому что вашему сыну я была не нужна. Он дал это понять еще до моего рождения.

Шок Томазо был все явственнее.

— Это не… я совсем не так… — он сбился. — Я думал, ты будешь рада… рада, что я разыскал тебя…

Его лицо посерело, рука внезапно прижалась к груди. Алесандро бросился вперед, не дав ему упасть.

Следующие часы были бесконечными. Алесандро немедленно связался с больницей, и Томазо отвезли туда. К облегчению Алесандро, ему скоро объявили, что жизнь старика вне опасности, однако его оставят на ночь для обследования.

Но какого бы рода приступ ни случился с Томазо, одно Алесандро знал наверняка. Виной всему эта гарпия со своими мстительными тирадами. Он исподволь взглянул на девушку, сидящую с ним рядом в машине, везущей их из больницы. Лицо мертвенно-бледное, руки стиснуты. Именно так она просидела все время в приемном покое.

— Он выздоровеет? — внезапно спросила она.

— Вам не все равно?

— Я уже говорила: мне жаль, что его сын мертв. И мне жаль, что ему стало плохо. Я не хочу, чтобы он умер. Я никому не желаю смерти.

— Похвально. Но если вы согласны быть добродетельной до конца, сделайте, как ему хочется, и задержитесь на вилле, чтобы он не смог вас повидать. Одному богу известно, зачем ему это, но он сказал, что должен с вами поговорить.

Ответа он не дождался, она только еще немного отодвинулась от него. Это его позабавило. Словно есть в мире женщина, у которой еще меньше шансов возбудить его интерес, чем у нее.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Лаура сидела на кровати в предоставленной ей комнате и смотрела в окно. Вид был великолепный. Характерные итальянские сады, точь-в-точь из путеводителя, переходящие в оливковые рощи.

Она отвернулась. Не желает она это видеть. Не хочет тут быть. Не хочет переживать из-за…

Он не твой дедушка — не смей о нем так думать!

Общие гены не создают семью. Половина ее генов — отцовские, но от этого она не стала его дочерью. В его глазах уж точно.

Лаура откинулась назад. Как она утомилась!

Сначала ранний автобус до Эксетера, потом поезд в Хитроу, перелет сюда. Ее глаза слипались.

Должно быть, она задремала, потому что, очнувшись, застала в комнате горничную, сообщившую, что обед подан. Лаура неохотно поплелась вниз, предусмотрительно захватив с собой книгу. Она предпочла бы поесть в комнате, но не хотела кого-нибудь утруждать.

Лакей, ожидавший у лестницы, проводил ее в столовую. Она вошла и застыла на пороге.

Алесандро ди Винченцо был там, уже сидел за столом. Завидев ее, поднялся. На столе перед ним лежала стопка бумаг — видимо, он занимался ими до ее прихода.

Я думала, вы уехали, — не удержалась она.

Увы, — послышалось в ответ. — Как бы мне ни хотелось вернуться в Рим, я не смею оставить больного Томазо лишь на ваше любящее попечение.

Лаура ощутила, как вспыхнули ее щеки.

— Как он? — спросила она и направилась к единственному месту обширного стола, где стоял еще один прибор — прямо напротив Алесандро. И оказалась гораздо ближе к нему, чем ей бы хотелось. Впрочем, она вообще не желает находиться поблизости от него.

Чувство, несомненно, взаимное, решила она, перехватив его мрачный взгляд.

Состояние стабильное, — сказал он. — Если вас это волнует.

Я не хочу, чтобы он умер, — я уже говорила.

А я уже сказал, что это очень похвально, — фыркнул он. — Неужели у вас не нашлось ничего получше надеть к обеду?

— Нет, — отрезала Лаура. Знай, она, что он здесь, настояла бы, чтобы обед подали ей в комнату. Он последний, с кем она предпочла бы общаться. Открыв книгу, она начала читать. К ее облегчению, нежеланный сотрапезник вернулся к изучению своих бумаг.

Обед, по мнению Лауры, длился долго, до бесконечности. Одно блюдо за другим, да еще в такой обременительной компании. Единственной компенсацией была сама еда, на редкость вкусная. Подобрав последние капли восхитительного соуса, поданного к замечательно приготовленному барашку, Лаура поняла, что за ней наблюдают.

— Вы всегда так много едите?

Какое ему дело? Ей нравилось есть. Всегда. Поиски утешения в еде, как это подавалось в журналах. Но ей все равно. Образ жизни у нее не сидячий, и, занимаясь интенсивным физическим трудом, она имела хороший аппетит.

«Крепенькая», как называла ее бабушка. Возможно, к среднему возрасту, она растолстеет.

Сейчас же, спокойно проглотив последнюю ложку, она коротко произнесла:

— Да.

И продолжила читать.

Алесандро сердито отвернулся. Ни одна из его знакомых женщин не позволяла себе уплетать за обе щеки. Хотя в ее бесформенных тряпках фигуру рассмотреть невозможно, при такой прожорливости вес ее должен быть чрезмерным. Он вернулся к докладу о рыночных условиях Южной Америки.

Пусть хоть размером со слона будет — ему без разницы.

На следующий день из больницы позвонили и сказали, что Томазо разрешено принимать посетителей. Алесандро с облегчением проводил Лауру к ожидающей машине. Когда она села, судорожно переплетя пальцы, он внезапно спросил:

Что такое с вашими руками?

Ничего. А что?

Раньше он не замечал. Но, поди, заметь, если стараешься по возможности игнорировать ее соседство.

Они покрыты царапинами.

А, заживет. За день до отъезда я вырезала ежевику в саду. — Она повернула руки ладонями вверх. Здесь руки тоже были исцарапаны, а сами ладони — в сплошных мозолях.