Сергей Крившенко - Плавать по морю необходимо

• Название: Плавать по морю необходимо
• Автор: Сергей Крившенко
• Издательство: Дюма
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2001

Книга литературно-исторических очерков посвящена русским землепроходцам и мореплавателям, а также известным русским писателям, отразившим в своем творчестве тему открытия и освоения Дальнего Востока России, тихоокеанских плаваний. Автор исследует «путешественные записки» знаменитых мореплавателей, их очерково-мемуарные книги, историческую прозу русских писателей-маринистов.

В книге продолжены темы и мотивы предыдущих работ автора: его монографий «Утверждение мужества» (Хабаровск, 1974), «Берег Отечества» (Владивосток, 1978), «Дорогами землепроходцев» (Владивосток, 1984), «Героика освоения и социалистического преобразования Дальнего Востока в русской и советской литературе» (Владивосток, 1985), «Берег Отечества: романтика героизма в литературе о Дальнем Востоке» (Москва, 1988).

Автор — член Союза писателей России, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой русской литературы ХХ века и теории литературы факультета русской филологии ДВГУ, действительный член Русского географического общества.

---

Моряки не могли не вспомнить русского путешественника Миклухо-Маклая, жившего на островах Малайского архипелага и завоевавшего симпатии местных жителей. Находят общий язык — язык дружбы — с жителями острова и советские россияне. Вначале малайцы (наиболее рельефно из них выписаны общительный и отзывчивый Датуг и старый мудрец Амир) сторонятся пришельцев. Белые люди не раз приносили с собой зло и обиды. Моряки чувствуют это отчуждение. «Ничего, — сказал Бударин, — потом поймут, кто мы такие. Поймут, что не все белые одинаковы. А что не доверяют, так это понятно. Ведь сколько им пришлось претерпеть от всяких искателей легкой наживы! Но чтобы малайцы поняли нас, а поняв, перестали бояться, это зависит от нас». И действительно, стена отчуждения и недоверия начинает рушиться — малайцы убеждаются на фактах, что эти белые люди из далекой России совсем не походят на хищных «цивилизаторов». Русские работают вместе с ними в джунглях. Они не скрывают секрета изготовления из морской воды соли. Русская женщина-доктор спасает больного человека и отказывается от платы… Их поразило, пишет автор, когда они узнали, что русские моряки не одна семья, что все они из разных семей и не одной национальности. Малайцы дружески отвечают на эту душевную простоту, открывают морякам секреты своего промысла, зовут в гости. Конечно же, выжить этой горстке людей помогают аборигены.

Важные страницы повести! Моряки предстают здесь как подлинные патриоты и интернационалисты, как люди высоких моральных принципов. Нелишне вспомнить, что происходит это в те годы, когда в Европе из канцелярий третьего рейха разливалась смрадная зараза ницшеанских теорий о расовом превосходстве одних над другими, о народах-господах и народах-рабах. Никогда и нигде, от Миклухи-Маклая до героев повести, не мирились россияне с этими бредовыми теориями.

В послесловии своей повести В. Кучерявенко не забудет сообщить, как сложилась дальнейшая жизнь его героев. Здесь и светлые, и трагические страницы… Встретился капитан Демидов со своим сыном, вывезенным из блокадного Ленинграда, но там, в блокадном городе на Неве, погибает почти вся его семья. На торпедированном «Трансбалте» встретит свой последний час механик Погребной… Трагически погибнет Бударин, герой с «Перекопа». Во всех этих безжалостно-суровых фактах — правда войны. Но она не только в гибели, а в фактах высокого мужества. Да, утверждает писатель, нельзя было победить без мужества, без стойкости. «Добрые дела, сделанные людям, как известно, не забываются», — пишет автор. А здесь не просто доброе дело. Здесь жизни, отданные за людское счастье, за наш сегодняшний день. Сумели ли мы сами отстоять его, этот день?

События другой повести — «Люди идут по льду» — еще более трагичны. В 1944 году пароход «Белоруссия», шедший из Петропавловска-Камчатского на выручку затертого во льдах парохода «Маныч», был торпедирован неизвестной подводной лодкой. Моряки высадились на боты. Их затерло льдами. Несколько человек по льдам решили добраться до берега, дать знать своим. Дошли до берега только двое — кочегары Иван Петровичев и Яков Почернин. Но попали не к своим, а к японцам: берег-то оказался чужим. И здесь — хождения по мукам, допросы, камера смертников, тяжелые физические и нравственные испытания. Выдюжили и, конечно, повезло. Редко, но бывает.

Конечно, от самого соприкосновения с таким материалом возгорается душа художника. И читателя. Проходит перед читателем живой ряд тех, кто числился в судовой роли парохода «Белоруссия»: Кондратьев, Ерошков, Федоренко, Светиков, Самунин — всего пятьдесят человек. Из них только двое остались в живых… А ведь у каждого были мечты, планы, будущее. Они не смогли спасти свою жизнь. Они пали на войне. Вероломство врага было беспредельным. Читая об этом, нельзя не вспомнить, как страстно Юлиус Фучик в своей книге «Репортаж с петлей на шее» призывал людей запомнить не только факты благородства, но и факты человеческой подлости. И все эти факты напоминают: «Люди, будьте бдительны!»

К двум документальным повестям о событиях военных лет примыкает третья документальная повесть В. Кучерявенко «Пламя над океаном», хотя она посвящена событиям 30-х годов. Во-первых, ее герои — тоже моряки. Во-вторых, в основе ее — морская героика. Автор рассказывает о том, как советский танкер 16 мая 1932 года пришел на помощь экипажу иностранного судна «Филиппар». Повести предпосланы слова из донесения капитана нашего танкера А.М. Алексеева: «Английские и французские страховые общества неоднократно запрашивали, какой горел бензовоз и кого спасал „Филиппар“, ибо обратное явление невероятно: такого случая история не знала».

«Обратное явление невероятно…»… Но в том-то и дело, что произошло «обратное явление», и не «Филиппар» спасал экипаж бензовоза, а советское нефтеналивное судно, пойдя на огромный риск, спасало людей с английского горящего лайнера. Было спасено 440 пассажиров (среди них 20 детей) и 160 человек команды.

Писатель пошел по следам событий более чем тридцатилетней давности и, воскресив их, написал быль. Нет необходимости доказывать, какая большая работа по сбору материалов была проделана — и в архивах, и в беседах со старыми моряками. Психологию и философию подвига — вот что надо было раскрыть.

Читатель знакомится с капитаном танкера Александром Митрофановичем Алексеевым на владивостокских улицах, накануне выхода в море. Скупые, но точные детали пребывания в Сингапуре, плавания в Индийском океане, посещение коралловых островов. Вот только несколько штрихов морского пейзажа тех далеких мест. «Но только танкер вышел в Индийский океан, погода стала портиться. Небо покрылось тучами. Вода сделалась серой. После налетевшего шквала хлынул такой сильный тропический ливень, что вода не успевала стекать в штормовые порты и гуляла по палубе от борта к борту. Так же внезапно, как начался, ливень вдруг прекратился, но на смену ему подул шквальный ветер. Началась зыбь, судно стало покачивать».

Обычно, говоря о книгах Кучерявенко, подчеркиваешь их документальность. Критик Николай Рогаль, назвав его писателем-документалистом, замечал, что документальная основа его произведений безупречна. Не будем настаивать на этом, есть в повестях и явная недосказанность, но документальная основа — это, конечно, большое достоинство, вызывающее доверие читателя. Но повести В. Кучерявенко живут не только поэтому, они, несомненно, обладают пусть не очень высокими, но все же весомыми художественными достоинствами: в них много живописного, портреты выписаны зримо, с вниманием к главному в человеке — его трудолюбию, мужеству, убежденности. Содержательны речевые характеристики, есть удачи и в описании моря, и в передаче вещности мира. «Хороша морская волна при солнечном свете, когда ее обычная чернота просвечивает самой густой, самой сильной, прозрачной зеленью», — это увидено глазами художника. Энергия и достоверность деталей проступают во многих описаниях, скажем, таком: «А ветер рвал, гнал льдины. Дыхание вырывалось белым паром, намерзая на бровях, усах, воротниках, шапках… С гребней волн срывались брызги, замерзали на одежде мутными бусинами. Они искрились в лучах негреющего солнца».

Думается, нелишне сказать, что документально-художественные произведения Василия Кучерявенко имеют в маринистике свою «прописку», свое место. В частности, в русской морской литературе есть целый ряд произведений, в которых звучит дальневосточная морская тема. Это записки мореходов, очерки писателей-путешественников, документальные произведения. Именно в этом тематическом ряду стоят документальные книги В. Кучерявенко. И еще раз: как важен для писателя выбор темы. Так, среднее по своим художественным достоинствам произведение переиздается вновь и вновь. Писатель-документалист вышел на свою «золотую жилу».

С большим увлечением В. Кучерявенко собирает материалы о Приморье, о его прошлом и настоящем, о людях подвижнической души, которые трудились здесь или посещали нашенский край. В журналах, альманахах, сборниках публикуются его статьи и очерки: «А.П. Чехов во Владивостоке»[232], «Трофим Михайлович Борисов»[233], «Его жизнь — море» — о капитане и художнике П.П. Куянцеве[234], «Фадеев во Владивостоке»[235] и др.

Интерес к жанру сказки свел В. Кучерявенко с Павлом Бажовым — и ему посвящен один из очерков. Кстати, очерк этот характерен для творческой манеры писателя. В.Кучерявенко передает восхищенный отзыв о Бажове, который ему удалось услышать от Демьяна Бедного, знающего цену меткому народному слову. Демьян Бедный назвал сказы Бажова «рабочим эпосом». «Ох, как богат русский язык! — восклицает он. — И заметьте: верно, не только у горщиков и горняков есть свои особые слова-образы и целые сказания, легенды, сказки и сказы. Есть, верно, и у шахтеров, и у ткачей, рыбаков, у моряков…» Правда, сам Демьян думал, что Бажов — народный сказитель, и захотел было перевести его сказы на язык стиха: а вот это-то и было заблуждением. Кучерявенко встретился с Бажовым. И вот при встрече с Бажовым Кучерявенко заговорил о фольклоре, о том, как подступиться к кладовым сказочного слова. Бажов тоже говорит о неувядаемой силе народного творчества, о необходимости «взять на заметочку» фольклор людей самых различных профессий. К тому времени, как известно, у Кучерявенко возник замысел собрать фольклор моряков.