Юлия Колесникова - Солнце бессонных

• Название: Солнце бессонных
• Автор: Юлия Колесникова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Я хотела бы сейчас возненавидеть свою жизнь, как ненавидела ее последние полгода и не могла. Он все изменил, и я позволила…легче было любить, чем сопротивляться…любви вампира…

---

Я и не заметила, как сама стянула футболку с Калеба. Он почему-то не сопротивлялся. От красоты его тела мой ум странным образом протрезвел. Словно я больше не смотрела на все происходящее со стороны, а действительно принимала участие. Такое просветление подстегнуло меня к действиям. Калеб развалился на кровати рядом, и вовсе не препятствовал моим рукам, изучающе скользящим по его телу. Только когда я нагнулась и поцеловала его грудь, а потом спустилась немного ниже, Калеб вскочил как ошпаренный.

— Думаю нам нужно прекратить! — почти закричал он.

Я тяжело вздохнула и согласно кивнула. Мне хватало и просто смотреть на него.

— Ты странно на меня влияешь, — обреченно покачала головой я, — раньше меня близость с парнями не привлекала, а во время беременности и подавно. Но ты…ты со мною что-то творишь, просто одним взглядом. И я горю, стоит тебе прикоснуться.

Такой смущенной я еще никогда себя не чувствовала.

— Поверь, ты тоже притягиваешь меня физически, настолько сильно, что это чувство перебивает любую жажду. Думаю мне нужно держать от тебя руки подальше. Мы за сегодня уже несколько раз были на грани… и это плохо.

— Неужели любовь такая? — удивилась я вслух, немало смутив Калеба. Мы становились все ближе с каждой проведенной минутой, но еще никто из нас не говорил о любви.

— Любовь — это что-то такое, что у Бет и Теренса, — возразил страстно Калеб, — а у нас с тобой — Единение, только так я могу назвать, все, что кипит сейчас во мне при виде тебя. Разве можно назвать мои чувства к тебе так банально — любовь?

Он был прав, все это больше любви. Именно такое чувство испытывают верующие фанатики. Для меня Калеб был почти божеством, хотя за такое богохульство Самюель могла оставить меня без музыки на долгие недели.

— Возможно, мне пора домой, — неожиданно для себя ляпнула я, что бывало со мной, когда я чувствовала себя не уверенно. И лицо Калеба после этих слов стало замкнутым.

Мы ехали назад, так же как и сюда — не разговаривая. Но теперь, ни он, ни я, не старались коснуться друг друга. Отвернувшись к окну, я все думала, что Калеб часто называл наши отношения патологией. И почему-то теперь мне стало больно. Все складывалось против меня: и моя внешность, и беременность, а теперь еще и эта патология, которой очевидно боялся Калеб.

Я не хотела ждать, когда Калеб выйдет и машины и потянулась к дверце сама, но он уже был там. Мое плохое настроение и обида, сразу же прорвалось наружу.

— Я не люблю, когда ты так делаешь! — сказала я резко, не подумав. И тут же пожалела — лицо Калеба исказила гримаса, глаза потеряли свою теплоту и привлекательность.

— Ну, прости, я всего лишь клятый вампир! — вспомнил мои такие давние слова Калеб. — Не пойму только какого еще поведения ты ждешь от меня!

Мне было так жаль, я потянулась к нему, но Калеб отшатнулся и его движение, резануло меня по сердцу. Он резко захлопнул дверцу машины и бросился прочь, уже в знакомом мне направлении леса.

Какая же я дура! Он подумал, что я хочу видеть его другим! Что мне неприятна его сущность. Но ведь все по-другому. Сложность заключалась в нашем чрезмерном притяжении, и неизрасходованная энергия била из нас ключом. Нам стоило поговорить, а я отвернулась от него.

Мучимая тревогами и сожалениями я зашла в дом, и даже смех родителей и звуки, доносящиеся с кухни, не могли поднять моего настроения. Едва переставляя ноги, я принялась стаскивать с себя пальто и шарфик.

— Ты целый день провела с Калебом? — улыбнулась мне Самюель, когда вышла из кухни, чтобы помочь расшнуровать мои ботинки.

Терцо выглянул из кухни с шипящей сковородой, чтобы очевидно тоже послушать, что я скажу и при этом посмотреть на меня. Можно подумать я ходила куда-то на дискотеку!

— Да, — устало отозвалась я, стараясь избежать встречи с понимающими глазами мамы, и поплелась на запах исходящий их кухни.

Терцо готовил словно на целую футбольную команду. Хотя, когда я принялась за лазанью, оказалось ее не так уж и много осталось после меня. Главным было то, что пока я ем, то могу помолчать, и не отвечать на вопросы родителей. Я видела, что они только и ждут когда я поем, значит, решила я, они слышали наш разговор на улице. Я с трудом подавила злость, понимая, что они не виноваты, только потому, что слышат так хорошо. И все же чертовски тяжело жить среди вампиров — никакой личной жизни.

— Вы поссорились? — невинно поинтересовалась Самюель, забирая от меня полупустую тарелку и ставя кружку с чаем.

Ну вот, началось!

Я подозрительно покосилась на них.

— Подслушивать не хорошо, — чтобы отдалить нежелательный разговор, я постаралась давить на жалость.

— Ну, уж прости, говорили вы достаточно громко, что даже сестры Стоутон могли услышать, — парировала Самюель. Я тяжело вздохнула, понимая, что мама разгадала мой трюк. Ее мне никогда не удавалось провести, в отличие от Терцо, Самюель прекрасно знала меня, и не поддавалась на провокации. Хмуро кинув взгляд на мужа, будто бы ища поддержки, Самюель все же не стала еще что-то договаривать.

Когда Терцо понял, что теперь пришла его очередь исполнить отцовский долг, то немного поколебался. Ему больше нравилось баловать меня, а уже воспитание он оставил на Самюель, и не очень любил влезать в такие вот разговоры.

— Да здесь и нет ничего плохо, что мы услышали ваш разговор. Одно дело жить с вампирами, когда они твои родители. Другое, влюбиться в него. Так как ты человек — ссор не избежать. Вы всегда будете подозревать друг друга, что не воспринимаетесь такими, как есть. Ты разберешься совсем этим со временем, а Калеб тебе поможет, он будет терпелив.

Я тяжело засопела. Все-таки трудно говорить с родителями о любви, чувствах. И все же я понимала, что не смогу избежать такого разговора. Пусть они не показывали, но волновались за меня.

— Не понимаю, почему чувства Калеба вы воспринимаете всерьез, а мои — нет!? — не удержалась я от грубого вопроса. — Словно его вы понимаете и доверяете ему больше чем мне?

Терцо и Самюель обеспокоено переглянулись. Ага! — обрадовалась я, значит, есть что-то такое, на что вы не можете знать ответа!

— Видишь ли, так оно и есть, — согласилась Самюель, и я видела, что ей трудно в этом признаваться. Мои плечи сникли. — Так же как тебе трудно понять нас. Нашей любви к тебе нет описания. Мы любим тебя намного больше других родителей. Откуда ты думаешь, у тебя, всегда было столько свободы и доверия? И это чувство не поддается описанию, оно настолько сильное, что может причинять боль.

— Единение… — наконец я до конца осознала, что Калеб имел ввиду.

— Да, что-то в этом роде, — согласилась Самюель. — Только то, что мы понимаем чувства Калеба к тебе, это не значит, что предаем тебя.

— Я понимаю, — тихо отозвалась я, совершенно не думая, что они предают меня, а боясь, что я совершенно не понимаю самого Калеба. Значит, я немного предаю его, обсуждая все это с родителями. Через пару месяцев, они займутся детьми, а я буду строить с Калебом полноценные отношения, без них.

— Не думаю, что нам стоит обсуждать это, — выдавила из себя я.

Самюель болезненно скривилась. Ей было тяжело услышать, что она уже не так нужна мне как раньше. Терцо просто понимающе покачал головой.

— Как ты сама захочешь, — спустя несколько минут отозвалась Самюель, все еще горько задетая, но я не переживала за нее. Еще пару месяцев, и мои сердечные проблемы уже не будут так ее интересовать. Сердце ревностно кольнуло, но я смирилась. За все нужно платить. Любовь родителей я охотно меняла на любовь Калеба.

Я и так сегодня слишком много натворила, решила я, и поспешила ретироваться в свою комнату, но прежде нужно было поднять настроение матери.

— Так как ваши покупки?

Зря я задала этот вопрос. Когда меня потащили в гостиную рассматривать все игрушки, одежки, кроватки и даже коляску специальную для двоих детей, я не думала, что это займет столько времени. Единственным хорошим аспектом было то, что разговор был забыт.

— По дороге мы думали об именах! — заявила мне Самюель торжественно, я едва удержалась на месте, чтобы не сигануть наверх. Но нет, я буду стойкой и перенесу свое наказание.

— И?

— Ты знаешь своего отца — Самюель обвиняюще посмотрела на Терцо, пытающегося собрать специально для меня одну из кроваток. — Его предложение это Бальтазар и Марица! Да кто сейчас так называет детей?

— В моей семье много было таких имен, — воинственно заметил Терцо, отставляя в сторону детали. — А твои-то чем лучше? Гвиневера и Ганновер! Просто какое-то средневековье. Да дети уже в три года попросят, сменить им имена.

Да уж, подумала я, знала бы, что начнется такая дискуссия, вообще бы не открывала рот. Самое страшное, что мне не нравилось не одно из предложенных имен.