Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

• Название: Во сне и наяву, или Игра в бирюльки
• Автор: Евгений Кутузов
• Жанр: Современная проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-289-00924-8

Роман Евгения Кутузова во многом автобиографичен. Но все-таки это не воспоминания и не собственно жизнеописание. Это скорее биография поколения, к которому принадлежит автор, поколения, чьё детство и отрочество совпали с великими и трагическими потрясениями в истории нашего Отечества.

В определенном смысле можно говорить и о «потерянном поколении», однако герои романа заняты не поиском истины, а поиском путей к выживанию, которые приводят — увы! — как раз к обратному — к гибели физической и духовной.

---

— Андрей, — наконец тихо, почти шепотом проговорила она. — Ну конечно, Андрей. Ты же вылитый Василий Павлович. Откуда ты?

— Приехал вот в Ленинград…

— Да, приехал. Разумеется, приехал. — Они стояли друг против друга, не двигаясь с места, а девочка вовсе уж с нескрываемым интересом разглядывала Андрея, — Как же ты нашел?

— Дворничиха из того дома подсказала.

— Ты был там?

Андрей кивнул. Что-то насторожило его в поведении Кати, но что именно, он не мог понять. Может быть, ее явная растерянность? Но растерянность легко объяснить его неожиданным появлением. Что же тогда?.. Кажется, в ее вопросе «Ты был там?» послышалось удивление, почти испуг…

— Да-да, Полина Андреевна, — проговорила Катя, кивая головой. — Ты, значит, и ее помнишь. Ну проходи, что же мы стоим в дверях. Я рада видеть тебя. Ты стал совсем взрослый. Сколько же тебе?..

— Семнадцать.

— Бежит время. — И вдруг, словно спохватившись, спросила: — Ты один?

— Один.

— А мама?.. — Это был не вопрос, Андреи почувствовал это.

— Она умерла.

— Несчастье-то какое! О Господи. Проходи в комнату, я сейчас.

В комнате Андрей растерялся. Все здесь было большое, солидное, даже картины, которыми были увешаны стены, покоились в массивных, как в музее, рамах.

Катя вошла следом.

— Садись, — пригласила она, показывая на обитый кожей диван с полочкой на спинке, где тесно расположились фарфоровые статуэтки, — Как же это Евгения Сергеевна?..

— И снова Андрею показалось, что известие о смерти матери не новость для Кати. Более того, теперь он был почти уверен, что Катя даже знает, как умерла мать…

И он сказал:

— Она повесилась.

— Что же она наделала?.. Молодая ведь еще, жить и жить. Ах, Евгения Сергеевна, Евгения Сергеевна! И придумала же такое… Ну, а ты как?..

Сомнений не было — Катя все знала о матери. Но откуда? Впрочем, сейчас это не имеет значения. Сейчас важно другое, подумал Андрей: если она знает про мать… И он признался, что сидел и что освободился из колонии. Хотел рассказать, что Енот встречался в лагере с отцом, но почему-то удержался, промолчал.

— Нехорошо получилось, — сказала Катя с сожалением. — В Колпине был?

— Там все умерли, а дом сгорел. И Анна Францевна, наша соседка, тоже, наверное, умерла. И нашего дома тоже нет.

— Анна Францевна, это старушка такая?.. Помню, помню. Приятная была старушка. Выходит, ты один остался. Но ничего, ты уже взрослый, самостоятельный мужчина, в твоем возрасте… Про Олега Кошевого слышал? Какой герой!..

Катя продолжала что-то говорить, задавала какие-то вопросы и, не дожидаясь ответа, говорила снова, и Андрей чувствовал, что разговор у них получается ненужный, пустой получается разговор, что Кате он совсем не интересен, она просто поддерживает беседу — не молчать же, в самом деле, — а сама чего-то напряженно ждет… И когда в прихожей зазвонил телефон, она быстро вскочила, и было заметно, слишком даже было заметно, что звонок обрадовал ее.

— Все в порядке, — сказала она кому-то по телефону. — Вот гость у нас… Андрей… Ну какой Андрей — Воронцов!.. Нет, только что пришел, еще не успели… Будем ждать, пока. — Вернувшись в комнату, она вздохнула с облегчением и сообщила, что звонил Сергей Сергеевич, что он скоро придет. — А ты помнишь его?

— Помню. Он мне конструктор подарил.

— Конструктор? Хорошая у тебя память. Да, ты кроме Колпина был где-нибудь?

— На Газа.

— А больше нигде?

— Нет. Я вчера только приехал.

— Ладно, ты посиди, поскучай, а я займусь обедом.

Неловко чувствовал себя Андрей в этой огромной, но

тесной комнате, заставленной старинной и, должно быть, дорогой мебелью. Он сидел на краешке дивана, зажав коленями ладони, и все сильнее было желание встать и потихоньку уйти. Почему-то казалось, что его появление не только не обрадовало Катю, но озадачило и встревожило.

Напольные часы с ажурными стрелками и бронзовым маятником пробили пять раз. Мелодичный их звон надолго повис в комнате.

Может, действительно уйти?..

Его ждали здесь. Это он понял. Но ждали с надеждой, что он все-таки не придет. А если так, в чем Андрей уже нисколько не сомневался, то и знают о нем все. Конечно, это невозможно — откуда Катя могла бы узнать о нем? Однако интуиция подсказывала, что в данном случае невозможное — возможно…

Интуиция не обманула Андрея. Катя и Сергей Сергеевич, ее муж, действительно знали все. И о самом Андрее, и о том, что Евгения Сергеевна покончила жизнь самоубийством в далекой Койве. Они знали гораздо больше, чем можно было бы допустить, — например, что жив Василий Павлович и находится в лагере на Севере. А дело в том, что Сергей Сергеевич Антонов служил в органах и, будучи в звании подполковника, занимал довольно высокий пост. Его всегда тяготило то обстоятельство, что он был знаком с женой «врага народа» Воронцова, бывал у них в доме, а жена его и вовсе хорошо знала эту семью, и он понимал, что при умелой подаче какого-нибудь недоброжелателя (а их хватает) это обстоятельство может сильно подпортить его карьеру, а может и прервать ее. Ведь он нигде, ни в одной анкете не указывал, поступая в органы, что сам и члены его семьи имели связи с «врагом народа», приговоренным «особым совещанием» к расстрелу и чудом избежавшим смерти, а сокрытие такого факта из биографии — уже, в сущности, преступление. Ибо напрашивается естественный вопрос: почему, с какой целью скрывал?.. Именно поэтому он интересовался судьбой всей семьи Воронцовых, благо получить такую информацию при его положении было несложно. Один-два запроса — и вся информация у него перед глазами.

В сущности, никакой реальной опасности Андреи для подполковника Антонова не представлял, однако, когда приблизился срок освобождения Андрея, Сергеи Сергеевич обеспокоился, логично предположив, что он может объявиться у них. А это было нежелательно, очень нежелательно. Мало того, что сын «врага народа», так еще и сам уголовник, вор.

Он никогда не делился своими опасениями с Катей. На эту тему у них состоялся всего один разговор, давным-давно, когда молодого Антонова пригласили в органы. Он просто сказал тогда Кате, что будет для всех лучше, если она прекратит знакомство с Евгенией Сергеевной и перестанет бывать у нее. Нельзя сказать, что Катя без сомнений и колебаний приняла это условие — она искренне была привязана к Евгении Сергеевне, не говоря уже о Василии Павловиче и Андрее, — но все же приняла, потому что выбирать не приходилось. И время было смутное — никто не мог быть уверен в завтрашнем дне, и, конечно же, хотелось получше устроить свою личную жизнь. А Сергей был молод, красив и к тому же командир.

Второй раз разговор возник за несколько дней до появления Андрея. Антонов рассказал Кате всё, предупредил, что Андрей освободился, а значит, может появиться в городе и разыскать их. Обсудив положение, они решили, что Кате с дочкой надо уехать из Ленинграда к родителям Сергея Сергеевича, в деревню. А потом, когда у него начнется отпуск (через неделю), он тоже приедет к ним. Уже и билеты были взяты, и завтра Катя должна была уезжать. Андрей спутал все карты, явившись слишком быстро и слишком легко разыскав их. А Сергей Сергеевич, между прочим, рассчитывал, что он, прежде чем приехать в Ленинград, побывает в этой Койве…

XXII

АНДРЕЙ так и сидел на диване, заложив ладони между коленок, когда пришел сам хозяин. Он долго возился в прихожей, шептался о чем-то с Катей, звонил по телефону — давал какие-то указания, потом переодевался, чтобы не показываться сразу в форме, и все это походило на оттяжку времени.

Наконец Сергей Сергеевич вошел в комнату. На нем была пижамная куртка с замысловато переплетенными петлями для пуговиц и широкие спортивные штаны. Андрей не помнил его, почти не помнил — видел всего один раз, молодого, — но почему-то ему показалось, чтя он сильно изменился. Крупный мужчина, широкий в плечах, схваченные налетом седины волосы, взгляд прямой, уверенный и, пожалуй, тяжеловатый. От такого взгляда не спрячешь глаза.

Андрей встал.

— Прибыл, значит? — сказал Сергей Сергеевич, и это «значит» окончательно убедило Андрея, что здесь про него знают всё. — Ну здравствуй, герой. Садись. Ты не в строю, а в гостях. Вопросов задавать не буду, Екатерина Ивановна доложила. Вчера, говоришь, прибыл?

— Да.

— А где ночевал?

— На вокзале.

— И не задержали?

— Документы проверили — и все.

— Документы, говоришь, проверили — и все?.. Покажи-ка мне документы.

Андрей подал паспорт.

— А где справка об освобождении?

— Она… Сейчас… — Он нагнулся и достал из носка справку.

— Понятно. Город Южноуральск. Почему именно туда дали направление?

— Когда… задержали, я сказал, что мы жили там.

— Видишь, к чему приводит ложь, — назидательно проговорил Сергей Сергеевич, — Одна маленькая ложь порождает другую, побольше, и так до бесконечности. Пока вся жизнь не станет сплошной ложью. Из друзей-приятелей кого-нибудь видел?