Григорий Дьяченко - Духовный мир

• Название: Духовный мир
• Автор: Григорий Дьяченко
• Жанр: Религия

Настоящая книга, состоя в тесной связи с только что вышедшей книгой под названием: Из области таинственного. Простая речь о бытии и свойствах души человеческой. имеет, тем не менее, свое самостоятельное содержание и план. Главное назначение первой книги состоит в том, чтобы убедить читателя силою неотразимых фактов, добытых преимущественно из области опытной психологии, в той истине, что человек имеет душу, как разумную, свободную, бессмертную, духовную сущность, наделенную такими дивными свойствами, что они ясно и неотразимо свидетельствуют о ее богоподобии; – вторая, т. е. настоящая книга приводит читателя путем рассказов, полных, как нам кажется, самого глубокого жизненного интереса, и доступных по изложению и содержанию размышлений к дальнейшим истинам: к бытию Бога, Творца души человеческой и всего видимого и невидимого мира, т. е. бесплотных сил, из коих – одни святые ангелы, а другие – духи тьмы, демоны.

Составитель этой книги хорошо знает, что сухое, строго научное изложение здесь, как и в первой книге, было бы неуместно: и слишком ещё мало читателей у нас привыкло к чтению с таким изложением. Вот почему мы здесь, как и ранее, поместили и ряд рассказов, заимствованных из вполне достоверных и компетентных источников, которые показывают бытие Божие в природе, в душе человека, в частной жизни людей, во всемирной истории человеческого рода, в истории христианской церкви, и т. д.

Конечно, это не доказательства[1], в строгом смысле этого слова, истины бытия Божия, но это то, что заменяет их в известной степени, или, во всяком случае, это то, что приводит всякого непредубежденного человека к внутреннему сознанию необходимости бытия Божия и духовного мира вообще. Подобным же образом мы поступали и с другими главами – об ангелах и демонах.

В этой последней главе мы поместили весьма необходимую по нашему мнению статью, которая изображает характерные свойства большой истерии и дает возможность отличить истерический припадок и, болезни так называемых кликуш от одержания демонами, или беснования, что, к сожалению, к великому соблазну и еще, и большему вреду, нередко смешивается незнающими.

Цель настоящей книги – противодействовать злому духу нашего времени, который проповедует безбожие, грубый материализм и нечестие. Его гибельное дыхание, начинаясь из Парижа, как современного очага неверия и нечестия, мало-помалу, охватывает все страны мира и хотя еще не в – ясных, но грозных знамениях сказывается уже и в России[2] . Если бы по прочтении этой книги читатель приобрел живое, глубокое и сердечное убеждение в бытии духовного мира, – если бы, благодаря нашей книге, он пришел к более истинному и даже более радостному воззрению на мир и жизнь человека, которая вся проходит под воздействием божественного Промысла и бесплотных хранителей людей – св. ангелов хранителей, – если бы он из нашей книги почерпнул иное направление, вносящее в сферу мышления свет истинного знания, в сердце – мир и радость при представлении будущей посмертной жизни человека во свете блаженства с Христом, в область воли – мужество в несчастиях, бодрость в деятельности, терпение в скорбях и смиренную покорность божественному Провидению, – направление согласное с учением православной церкви и таким образом прямо противоположное гибельному и разрушительному духу нашего времени, вносящему в умы, сердца и волю своих поклонников умственный мрак, безысходную тоску и отчаяние, заключающееся иногда самоубийством, животную разнузданность в нравах и готовность к самым злым проявлениям извращенной воли, ко всяким преступлениям: то составитель, прося у него о себе святых молитв, счел бы труд свой вполне достигшим намеченной цели.

Протоиерей. Г. Дьяченко. 1900 г. июня 1 дня.

---

В разделении христианского мира затем сказалась еще одна самая важная сторона промыслительного воспитания человечества. Хотя весь христианский мир есть избранный, свет для мира языческого, однако, как в древнем избранном народе были особые избранники, более соответствовавшие идее избрания, чем остальной народ, для которого они служили примером и обличением, так и среди христианских народов самая идея воспитания требует особого избранника, который бы служил светом и воплощением вселенской истины христианства во всей ее полноте. Западные народы, хотя и оставались в сущности христианскими, однако в значительной степени позволили себе увлечься своими земными идеалами, в жертву которым они принесли вселенскую истину. Вследствие этого, они стали больше преуспевать в материальной земной культуре, и образ Христа для них слишком часто стал затеняться идолом национальных интересов. Самый план воспитания требовал выставить противовес им – в лице народа, который больше всего в мире ценил бы Христа, хотя бы это временно и ставило его ниже других народов в успехах земной культуры. Какой это именно народ, на это может ответить только история. Но, конечно, это народ который воплощает в себе не одностороннюю, а вселенскую истину христианства, именно народ православный; И благо тому народу, который вовремя поймет свое высшее назначение в истории и своею свободною самодеятельностью будет содействовать целям своего избрания, а не отрекаться от возложенного на него высшего призвания – во имя туманного космополитизма.

Настоящий мир находится в процессе воспитания, и никто не может сказать, что ожидает его в будущем. Но одно несомненно бросается в глаза наблюдателю исторических судеб, именно, что если православие есть свет христианскому миру, то носящим его народам приходилось и приходится более всего испытывать на себе жезл наказующей любви и правды. В самом деле, православный восток с его народами более всего испытал исторических невзгод, и в то время, как западные народы могли свободно жить и развиваться, православные народы томились под тяжким игом азиатских варваров, всею своею тяжестью обрушившихся на них, как на передовых стражей христианского мира. Целые века православная Россия томилась под игом монгольским, и целые века православная Греция изнывала, да еще и теперь в главной своей части находится под игом турецким, тяготевшим и на балканских славянах. Никакая человеческая логика не в состоянии вполне объяснить себе этой тайны промыслительного домостроительства во всей ее полноте, и в этом отношении пути Божии неисповедимы. Но в полном неведении мы, однако же, не оставлены, и уже теперь один край тайны явно приподнят историей. И тут, прежде всего, открывается великая истина, что Бог наказует, его же любит. Избранники Его подвергаются самым тяжким на человеческий взгляд испытаниям, составляющим, однако же, благо и для них и для всего мира. То же самое сказалось и в этом факте. Православная византийская империя подверглась тяжкому игу Магомета, водрузившего полумесяц на самых величавых храмах христианства и наложившего тяжелое иго на православные народы на целые века. Это, конечно, было великое бедствие. Но если всмотреться ближе, то оно не лишено было и весьма благих результатов. Так, после завоевания Константинополя, избегая жестокого ига варваров, массы греческих православных ученых переселились на запад и там своею православною ученостью оплодотворили мертвую схоластику латинства и несомненно содействовали тому великому возрождению наук и искусств, которое привело к порыву западного мира сбросить с себя иго латинства и восстановить более чистое, более близкое к вселенской истине христианство. Это было чистое благо для западного мира. Но бедствие не лишено было своей доброй, и притом глубоко важной, стороны и для самого православного востока. Под тяжелым игом он прекратил свое духовное развитие и тем с большею преданностью стал хранить вверенные ему сокровища православия. Отчужденный от сношения с западом, он остался в стороне от его пагубного во многих отношениях влияния, сделался недоступным для посягательств папства, и в полной неприкосновенности, подобно тому как египетская древность во всей ее неприкосновенности сохранилась в каменных гробницах, сохранил древнее православие до настоящего времени, когда ему суждено вновь выступить на поприще всемирно-исторической жизни. Вместе с православием сохранили свою историческую жизненность и православные народы греко-славянского мира, и, конечно, не случайно то поразительное явление, что те из славянских народов, которые в течение целых веков томились под тяжким турецким игом, теперь опять выступают на поприще всемирно-исторической жизни – свободные и в политическом и духовном отношении, между тем как их западные братья, не находившиеся под этим игом, теперь находятся и в политическом и духовном рабстве, во всяком случае не имеют ни политической, ни религиозной самостоятельности, будучи поглощены инославным западом.

Еще с большею поразительностью та же сторона промыслительного воспитания выступает в судьбе православного русского народа. Во многих отношениях это народ в полном смысле многострадальный, и жезл высшей любви и правды часто карал его в истории с необычайною суровостью. В самый расцвет его юношеской силы, когда все, по видимому, обещало ему великую и светлую будущность, он был задавлен и сокрушен дикой азиатской ордой, которая наложила на него свое тяжкое иго на целые века. Вопль отчаяния разнесся по всей русской земле, и мудрейшие сыны ее терялись в догадках о тайне неисповедимых путей Промысла, да и доселе многие историки не видят в монгольском иге ничего, кроме великого зла, продолжающего сказываться в жизни и теперь. А между тем, стоит только взглянуть на это бедствие с другой, высшей точки зрения, и все представится в ином свете: тяжкое бедствие окажется любящим наказанием, принесшем чудесно добрые и великие плоды. В самом деле, монгольское нашествие застало русский народ в тот самый момент, когда славянская рознь довела его до наиболее пагубного политического разъединения, когда княжества истощали друг друга в нескончаемых междоусобицах и когда начались уже опасные попытки вмешивать иноземцев в свои внутренние дела. Ясно, к чему могло бы привести это. Инославный запад не преминул бы наложить свою коварную руку на эти обессиленные взаимной враждой княжества, и за этим неминуемо последовало бы духовное рабство, которому и подверглись западные славяне. Тогда, несомненно, гораздо лучше было отдать в рабство свое тело, чтобы спасти душу, и в такое то вещественное рабство русский народ подвергнут был монголами. Конечно, тяжки были страдания православного русского народа, и вопль летописцев оплакивавших дымящиеся развалины городов и весей, не может не трогать сердца даже в настоящее время. И однако из этого великого бедствия вышло великое благо. Под тяжким испытанием рознь прекратилась, Русь начала собираться, нашла себе устойчивый центр тяжести в Москве, и, все более и более стягивая к этому центру свои народные силы, она выросла в могучее государство, пред которым в изумлении остановились западные народы и затрепетал ислам. Россия стала именно тем, что она теперь есть, т. е. могущественною хранительницею вселенской правды христианства, русский же народ, являясь в своей церковной жизни носителем вселенской истины, начинает пред лицом мира обнаруживать силу и мощь, возбуждающие невольное удивление изживающегося в своей односторонности инославного запада. (См. брош. А. П. Лопухина: «Промысел Божий в истории человечества»).

ПРИЛОЖЕНИЕ

А. Промысел Божий и наука.

Христианское учение о Промысле Божием не только не противоречит здравым естественнонаучным понятиям о мире, но и требуется ими. Это должно сказать не только а) о естественном, но и об б) сверхъестественном Промысле.

а) Сущностью первого вида Промысла или естественного Промысла предполагается неизменность и неразрушимость естественного порядка в природе или ее законов данных Творцом, их полная неприкосновенность. Прекрасное разъяснение этого вида Промысла находим у проф. В. Д. Кудрявцева: «Если, – говорит он, законодателем мира мы должны признать Существо высочайше разумное, то не естественно ли предположить, что и законы, Им данные, как наиболее разумные, будут постоянными и неизменными, и что Он будет править миром при помощи тех же законов, которые Им даны, а, не нарушая и постоянно изменяя их. Божественное мироправление при совершенстве Божества иначе и не может быть мыслимо, как при возможно точном сохранении тех законов и сил, которые существуют в природе, при осуществлении идеи и цели мира при тех условиях, какими определяется нормальный порядок вещей. Итак, естественная законосообразность мира, неизменное господство законов физических, самостоятельность действий существ разумных, – все это не может колебать мысли о Промысле. Промысел мы должны представлять не в виде только вторжений сверхъестественной силы в естественное течение вещей, но как постепенное и гармоническое осуществление разумной цели мира при самостоятельности его сил и законов. Следов Божественного мироправления мы должны искать не в одних только сверхъестественных событиях, но прежде всего и главным образом в обыкновенном законосообразном порядке природы физической и духовной» (Начальные основания философии. Изд. 2-е. Москва, 1891, стр. 187-188). Все эти мысли находят себе полное признание и в среде лучших представителей точной науки.