Барбара Картленд - Невероятный медовый месяц

• Название: Невероятный медовый месяц
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы

Жизнь герцога Атола Донкастера, холостяка-повесы, любимца женщин, неожиданно должна измениться, ибо королева Виктория пожелала, чтобы он наконец женился. Что сулит герцогу будущее с неизвестной избранницей — скромной, провинциальной девчонкой, единственной страстью которой являются лошади? Как сложатся его отношения с Антонией Уидом? Найдется ли в сердце Атола место для нее?

---

— Но я не могу все время сидеть взаперти, как зверь в клетке! — раздраженно возражал герцог.

— А я боюсь оставаться здесь одна. Представьте только, что будет… что будет, если вас убьют… или арестуют… — плакала Антония, вытирая глаза огромным платком. — Что тогда будет со мной?!

Это был железный аргумент в пользу Антонии. Кроме того, герцог все же решил прислушаться к совету Лабушера, который весьма убедительно заявил, что французские власти могут повести себя непредсказуемо, если вдруг узнают, что герцог все еще находится в Париже.

Кое— кто, считая английского лорда очень важной персоной, попытается любым способом задержать его в городе -объяснял положение дел Лабушер, — чтобы он не дай Бог не угодил в лапы пруссаков. Это вопрос французского престижа, который, несомненно, пострадает, если власти окажутся не в состоянии оградить высокопоставленных иностранных граждан от любых опасностей.

— Другие же, — вслух рассуждал журналист, — будут не прочь арестовать вас и держать в качестве заложника, пытаясь вынудить британское правительство повнимательнее отнестись к осаде Парижа.

Герцог вынужден был признать разумность доводов журналиста и больше не стремился обращаться с какой-либо просьбой к французским властям, однако он не оставил мысли о том, чтобы поскорее уехать из Парижа, пока никто не узнал, что они здесь задержались.

За последнюю неделю, несмотря на душевные треволнения, здоровье герцога явно улучшилось. Он окреп, и вынужденное бездействие тяготило его все больше. Однажды, с грустью глядя на Антонию, он сказал:

— Ты ведь знаешь, что я никогда намеренно не подверг бы тебя опасности, но ты должна понимать, что осада может быть хуже любых неприятностей в пути. К тому же нельзя предвидеть, сколько она продлится, прежде чем Париж капитулирует.

— Вы и правда считаете, что капитуляция возможна? — забеспокоилась Антония, с тревогой поглядывая на супруга.

— Помощи ждать неоткуда, — сказал герцог, и Антония понимала, что он совершенно прав.

— Однако если Париж станет сопротивляться без поддержки извне, то осада скоро закончится… — тихо произнесла Антония.

— Осада будет продолжаться до тех пор, пока в городе будет продовольствие, — уверенным тоном заявил герцог.

— Но ведь еды хватит не надолго при таком скоплении народа! — в отчаянии проговорила Антония.

Она, конечно, помнила о живых запасах продовольствия в Булонском лесу, но ни на минуту не забывала о нескончаемых потоках беженцев, стремившихся укрыться за стенами Парижа от бесчинств прусских солдат.

— Тур сказал мне, — проговорил герцог, — что на улицах обсуждают возможность использования в пищу мяса животных из зоопарка в случае, если дела пойдут совсем плохо. А жизнь собак и кошек окажется в опасности еще раньше — как только цена на мясо превысит возможности бедняков.

Антония с отчаянием глядела на мужа.

— Я не в состоянии спокойно думать об этом! — воскликнула она.

— Я тоже, особенно когда подумаю, что это может коснуться и тебя, — сказал герцог. — Поэтому я сейчас собираюсь принять решение, стоит ли нам рисковать жизнью, покидая Париж, за стенами которого нас ждут пули прусских солдат, или же оставаться здесь и медленно умирать от голода, что, несомненно, ждет парижан.

Антония решительно встала со стула и подошла к мужу, который, как всегда, расположился в кресле у окна.

— Я знаю, что вы предпочтете, — решительным тоном заявила она, — и я готова пойти на любой риск и никогда не подведу вас, Атол.

— Спасибо, Антония, — ответил герцог. — Я знаю, что отваги тебе не занимать и что я могу во всем положиться на тебя.

Он улыбнулся ей самой неотразимой из своих улыбок и добавил:

— Возможно, все пройдет более гладко, чем нам кажется, и будет не более опасно, чем прыжки на необъезженной лошади через высокие барьеры и рвы с водой.

Солдаты, охранявшие ворота Сен-Клу, с любопытством наблюдали за деревянной телегой, катившейся прямо на них. Телегу тащил резвый молодой мул.

Неуклюжей повозкой правила молодая женщина, укутанная, несмотря на жару, в какие-то несуразные балахоны и грязный хлопчатобумажный платок, закрывавший ей пол-лица. Когда телега приблизилась к воротам, женщина принялась громко кричать:

— Чума! Внимание! Зараза!

Капрал, стоявший на страже у ворот, поднял руку, и женщине не без труда удалось заставить мула остановиться.

— Что все это значит?! — грозно крикнул капрал.

— Чума, — ответила она, резким движением руки указывая на телегу позади нее, где на охапке соломы лежал больной мужчина.

— Чума! — громче и настойчивее повторила женщина.

И капрал, пока неосознанно, сделал шаг назад.

— У меня есть нужные бумаги. Там написано, что это — чума. Можете взглянуть, если хотите, — сказала женщина с явным южным акцентом. — Но я не знаю, не опасно ли брать их в руки.

Она протянула бумаги солдату, который даже не шелохнулся.

— Куда вы едете, мадам? — испугался капрал.

— Нас гонят отовсюду, — ответила она. — Не нашлось ни одного человека в этом городе, который согласился бы приютить нас. Здесь живут жалкие трусы! Все боятся чумы, но вскоре многие заболеют…

Не сходя с места, капрал заглянул через борт телеги. Он смог увидеть лицо человека, лежащего на соломе, — оно было покрыто ярко-красными чумными пятнами, и капрала передернуло от отвращения и страха.

— Проезжай! Прочь отсюда! — грубо рявкнул он. — Поскорее убирайся!

Ворота открылись, женщина хлестнула мула кнутом, и телега выкатилась за стены Парижа. Она беспрепятственно проследовала до прусского поста на самой окраине городка Сен-Клу.

Здесь женщину задержали и подвергли такому же допросу, как у ворот Парижа, но с тем исключением, что бумаги, подписанные врачом, были тщательно изучены. Появление молодого офицера задержало готовую было тронуться в путь повозку.

— Человек, которого вы везете, мадам, — сказал он по-французски с гортанным немецким произношением, — возможно, болеет чумой, но это еще не причина, чтобы и вы вместе с ним покидали город.

Вместо ответа она слегка отвернула рваную манжету, прикрывавшую ее запястье. Офицер увидел на ее коже два ярко-красных чумных пятна! Он поспешно вернул ей бумаги.

— Уезжайте подальше от Парижа! — приказал он.

— Мы направляемся в Мант, месье офицер, — сказала женщина. — Конечно, если мы успеем добраться туда перед смертью.

Но офицер уже не слушал ее — он торопился вымыть руки. Солдаты с явным облегчением смотрели, как отъезжает телега, и на их неулыбчивых лицах читались отвращение и испуг. Брезгливо морща нос, один из них заметил:

— По мне, так лучше помереть от пули, чем от этой заразы.

— На такую мерзость жалко тратить патроны, — ответил другой.

Выпрямившись на козлах телеги, Антония уезжала прочь от прусского поста, с трудом сдерживая желание оглянуться.

Она хлестала мула кнутом, заставляя его бежать быстрее.

Когда прусский пост остался наконец далеко позади, герцог, приподнявшись, сел на соломе на дне деревянного возка и произнес:

— Меня совершенно растрясло на этих ухабах.

— Идите сюда, — позвала Антония, оборачиваясь через плечо, — и помогите мне править телегой.

Она попридержала прыткого мула, но повозку совсем не остановила.

— Уж лучше это, чем лежать на твердых досках, — заявил герцог, карабкаясь на высокий передок телеги и беря у нее вожжи. — Кажется, опасность миновала, и уже можно стереть с лица эту красную гадость, — заключил он. — Давайте подождем еще немного, — попросила Антония. — Лэбби предупреждал, что в этих краях полно пруссаков. Мне бы не хотелось попасть в плен теперь, когда самое страшное уже позади.

— Знаю-знаю, — нетерпеливо отозвался герцог, — но, по некоторым сведениям, они еще не дошли до Амьена, и нам не о чем беспокоиться.

— Это всего лишь слухи, а слухам верить не стоит, — назидательно проговорила Антония.

— Тур, наверное, уже добрался до Гавра, — заметил герцог.

Старый слуга выехал на два дня раньше своих хозяев с группой американцев, которым улыбнулась невероятная удача — они сумели получить разрешение на проезд как у французов, так и у пруссаков.

Однако они не имели возможности взять с собой еще кого-то, даже если бы пожелали сделать это, поскольку пропуск был выписан только на них и их слуг.

Но Туру — за астрономическую, по мнению Антонии, сумму — удалось уговорить француза, слугу одного из американцев, остаться в городе, уступая свое место камердинеру герцога.

Как только Генри Лабушер и герцог разработали план побега из Парижа, они проинструктировали Тура, как вести себя ему.

Лошади для герцога и герцогини должны были ждать их в ближайшей деревне, которую к тому времени еще не заняли прусские части, в чем Лэбби был абсолютно уверен.

— Наймите самый быстрый экипаж, который только удастся найти, — приказывал герцог Туру, — и купите лучших лошадей, не считаясь с деньгами, потом немедленно отправляйтесь в Гавр, где стоит моя яхта.