Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

• Название: Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага
• Автор: Валерий Сафонов
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17127-4

Резкое неприятие вызвал у ветеранов-чекистов недавно вышедший в прокат фильм «Сволочи». Оно и понятно: подготовка и деятельность подростков в тылу врага показаны в нем тенденциозно и лживо.

Много ли наши создатели масс-культуры знают о тех людях, которые, несмотря на свой юный возраст, помогали в борьбе с захватчиками в годы Великой Отечественной войны, тем более о разведчиках-подростках? Пионеры, комсомольцы, они добровольно шли в тыл врага, чтобы добывать важные сведения, рискуя собственной жизнью, они мстили за гибель своих родных и близких, за истерзанную войной Родину.

Помещенные в настоящий сборник документальные повести рассказывают как раз о таких юных героях. Первая из них — «Воздаяние и возмездие» — посвящена молодежной группе, которой руководил самый юный резидент НКВД — шестнадцатилетний Алеша Шумавцов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Вторая повесть — «В особый отдел не вернулся…» — это реальная история 14-летнего разведчика Особого отдела НКВД…

Так кто же все-таки сволочи: молодые пацаны, сражавшиеся с врагом, или современные популяризаторы лжи?

---

— Тишине удивляешься? Думаешь — не конец ли уж войне? Нет, дорогой, воевать нам еще ох как долго. Фрицы природой любуются, вот и молчат их пушки. В бинокли Ленинград, сволочи, уже кое-где разглядывают, благо погода позволяет. Вот и молчат их пушки. Руки уже небось потирают гады, предвкушая крупную добычу. А вот им…

И Михалыч энергичным жестом сделал из трех пальцев известную всем фигуру, ткнул ею в сторону гитлеровцев. Его тут же поддержал смехом Петя, и они вдвоем, размахивая руками, подпрыгивали в траншее и громко кричали:

— Не видать вам, сволочи, Ленинграда! Никогда не видать!

Старый, опытный солдат Михалыч был прав. В декабре 1941 года фашисты, словно голодные стервятники, обложили свою израненную жертву и ждали ее конца. Им казалось, что из такого капкана, который устроили здесь солдаты великого Рейха, не выбраться этим русским медведям. Сам Гитлер не раз обещал: Ленинград уничтожим!.. Дотла уничтожим этот рассадник большевизма. А перед этим он отдаст его на три дня на растерзание своим солдатам. Правда, сроки захвата города уже не раз менялись. Но это не беда. Война есть война. Кто мог предположить, что русские будут так яростно сражаться. Но очень скоро им конец. Главное — солдаты верят своему фюреру: ведь пока он все свои обещания выполняет. Вон почти вся Европа у их ног, она работает на нас, на великий Рейх. Атеперь и России скоро конец. Вот возьмем ее Северную столицу, и каждый солдат фюрера добудет здесь себе богатство. Тут богатым станут все. В эти яркие и солнечные дни фашисты кое-как рассматривали город вбинокли и делили уже между собой его лакомые куски. Каждый из них старался урвать для грабежа какой-нибудь музей или на худой конец церковь. Ведь, как трезвонил им шеф пропаганды Геббельс, там у русских собраны несметные сокровища.

Юный разведчик и сопровождающий его старый солдат шли глубокими и широкими ходами сообщения укрепленного района, который обороняли бойцы 167-го стрелкового полка. Немцы закончили любование природой и принялись за свой привычный, монотонный обстрел. Там, наверху, кругом свистело, ухало, ревело. А здесь, в недоступных для врага траншеях, шла своя обычная солдатская жизнь в обороне. Как разведчик, Петя сразу отметил: красноармейцы основательно зарылись в землю, при этом огромные блиндажи и уютные окопы сделаны капитально, на длительный срок. А значит, отступать больше не будут. Да отступать уже и некуда — там, за ними, город Ленинград.

Петя и Михалыч все шли и шли ходами сообщений. Казалось, им не будет конца и края. Удивленно качая головой, Петя думал: «Сколько же труда и сил нужно было потратить на эти катакомбы, чтобы можно было идти по этим подземным змееподобным улицам в полный рост Михалычу с его такой крупной фигурой. Да, поработали славненько». Еще Петя сразу обратил внимание на красноармейцев. Там, в таком уже для него далеком тылу противника, на допросах фашисты не раз твердили: Красная Армия разбита, с ними воюют только голодные, злые большевики и сотрудники НКВД, которым терять нечего, поэтому они так яростно дерутся. Нет, на разбитых и поверженных красноармейцы совсем не походили. Это были, как правило, веселые и энергичные люди с добрыми крестьянскими лицами, уверенные в своей правоте. Многие из них восторженно приветствовали Петиного сопровождающего. Михалыч был здесь своим, желанным человеком. Каждый из красноармейцев, как молодых, так и пожилых, старался перекинуться с ним шуткой, поделиться солдатскими новостями, угостить махоркой или просто так хлопнуть по плечу этого бывалого, тертого вологодского мужика.

Наконец кончилась эта длинная, порядком уж надоевшая подземная дорога. Как-то совсем неожиданно для Пети траншея оборвалась, и они оказались у широкой, как ему показалось с первого взгляда, перепаханной лощины. Он удивленно оглянулся: действительно, кругом белел снег, а лощина, окруженная вековым сосновым лесом, выглядела так, словно по ней только что прошел сильный трактор с огромным плугом и поднял своими лемехами черную землю. Глядя на черное поле, мальчик уже было вылез из траншеи, но тут его резко схватил за руку Михалыч. Он рывком бросил Петю назад, в траншею. И тут мальчик почувствовал, что красноармеец упал на него, закрыв плотно его своим могучим телом. Петя нервно дернулся и сразу замолк: взрыв огромной силы потряс землю. Тут же последовал другой, потом — третий, четвертый, и вскоре все кругом грохотало, свистело, дрожало. «Так вот кто пашет эту лощину, — подумал Петя. — Не трактор здесь ходил с лемехом, а фашисты утюжат ее своими снарядами».

Михалыч присел на корточки в траншее, чертыхаясь, тронул за плечо Петю и виновато сказал:

— Ты уж извини меня, старика-то… Не до слов было… Как услышал свист снаряда, думаю, ну, конец пришел тебе, Михалыч…

Он стряхнул с тулупчика мальчика землю, потом усмехнулся и, выбросив из карманов своей телогрейки несколько замерзших комьев, продолжил:

— Ты уже почти выпрыгнул из траншеи. Ну, и схватил я тебя… А силушкой бог меня не обидел: на медведя еще совсем недавно один на один ходил…

Он помял своими ручищами плечи мальчика:

— Цел?.. Невредим?.. Тогда все в порядке.

Петя, смущенный таким отеческим к нему отношением, с благодарностью смотрел на старого солдата: он-то понимал, что Михалыч бросился на него с единственной целью — спасти от вражеского снаряда.

Немцы продолжали методично долбить по координатам лощины. Они-то наверняка знали, что здесь, у изрытой ими земли, обрываются траншеи красноармейских войск, а дальше связь обороняющихся шла только через открытую местность. Михалыч долго наблюдал за лощиной, затем недовольным голосом произнес:

— И всего-то нужно было протянуть каких-то четыреста метров до леса… Так нет, не хватило у кого-то смекалки на это… Вот так всегда у нас — что-нибудь да забудем довести до конца. Когда же это кончится, люди русские?

Петя подумал: «У своих ведь, а эти проклятые фашисты и здесь не дают покоя… Устроили нам с Михалычем ловушку». Но он верит, что с этим тертым солдатом не пропадет. Михалыч найдет выход и из этого без выходного положения.

Михалыч зло махнул кому-то, затем усмехнулся, нажал своей железной рукой на плечо Пети и продолжил:

— Ладно, критику в сторону, теперь слушай меня… Рванем мы сейчас по этой чертовой лощине. Не можем же мы здесь сидеть целый день. Ты внимательно наблюдай за мной. Если я падаю, и ты падай, я бегу, и ты беги за мной. В общем, делай все то, что я буду делать. Ясно?

Петя кивнул головой, а Михалыч проверил свои карманы: переложил что-то из них в вещмешок. Потом привязал его накрепко к спине, чтобы не мешал бегу. Обстрел фашистов несколько утих, и Михалыч дал команду Пете приготовиться. Мальчик был готов бросится хоть сейчас через это перепаханное фашистскими снарядами поле. Ему так хотелось выбраться отсюда — быстрее добраться до Ленинграда и доставить в Особый отдел фронта собранные с друзьями разведывательные данные о гитлеровцах. На него надеется Кузьмин. Ваня Голубцов. И тут в голове у Пети промелькнула мысль: «Может, его друзей уже нет и в живых?» Тяжело вздохнув, он вспомнил проклятую тюрьму-баню…

«Мальтшик нет…»

Когда Петя готовился к броску через лощину, друзья его были еще живы. Где-то около десяти часов утра 5 декабря 1941 года в бане появился заместитель Гюльцова гауптштурмфюрер Ульрих с переводчиком и пятью автоматчиками. Солдаты направили на ребят свои автоматы, а Ульрих подошел к сидевшему на полу Кузьмину и ткнул его сильно в бок начищенным до блеска сапогом. Пока Николай поднимался с пола, Ульрих что-то орал ему по-немецки, размахивая руками. Фашист то ли забыл, что он довольно сносно разговаривал с арестованными по-русски, то ли вел в этот день какую-то игру для своих подчиненных, понятную только ему одному. Временами гауптштурмфюрер хватался за кобуру с пистолетом, показывая пальцами, что сейчас он его расстреляет. А Кузьмин уже поднялся на ноги и спокойно, с усмешкой смотрел на беснующегося фашиста. Наконец Ульрих немного успокоился, и за дело тогда принялся сонувшийся колесом переводчик, который говорил почему-то совсем тихо.

— Господин гауптштурмфюрер, — начал этот тщедушный, с бегающими, маленькими глазками человечек, — интересуется: будете ли вы давать показания? Только правдивые… — Переводчик умолк, а затем, увидев, что Ульрих разговаривает с одним из автоматчиков, еще тише, уже от себя, прошипел: — Расскажите ему все, ведь расстреляет…

Он странно как-то всхлипнул и, вытащив грязный носовой платок, стал вытирать слезившиеся глаза. Кузьмин усмехнулся, хотел было послать куда-нибудь подальше переводчика с его советом, но передумал: тратить свои последние силы на этого слизняка, решил он, не стоит, а главное, у него для этого совсем нет времени. Николай отмахнулся от переводчика, словно от надоевшей мухи, затем покачал с сожалением головой, мол, опять к нему пристают с тем же вопросом, и спокойным голосом начал рассказывать свою легенду о поисках потерявшейся невесты. Переводчик сделал кислое лицо, пробормотал что-то и принялся за свое дело, но Ульрих тут же оборвал его и вытащил из кармана шинели две небольшие бумажки. Он стал по стойке «смирно» и громким, торжественным голосом начал читать одну из этих бумажек. Переводчик еле успевал за ним: «Черный, Ермолаев и Шустов, — шипел он, — являются врагами Рейха и самого фюрера, поэтому приговариваются к смертной казни — расстрелу». Вот он посмотрел с усмешкой на Кузьмина и почти радостно добавил: