Барбара Картленд - Прекрасная монашка

• Название: Прекрасная монашка
• Автор: Барбара Картленд
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00979-5

Случайная встреча по дороге в Париж с юной послушницей, сбежавшей из монастыря, круто изменила судьбу знаменитого герцога Мелинкортского. Чтобы помочь девушке, которую преследует сам кардинал, герцог выдает ее сначала за своего пажа, затем за свою воспитанницу. Он заинтригован тайнами, которыми окружена эта юная красавица, но, когда юную Аме похищают у него и ее жизни грозит опасность, герцог понимает, как она дорога ему…

---

— Дайте мне вашу руку, Аме.

Девушка подчинилась Себастьяну, но в глазах ее стоял немой вопрос.

— Я боюсь вас, — проговорил его светлость, как бы отвечая на вопрос девушки. — Вы такая разумная, проницательная. Вы гораздо больше знаете о людях, чем я.

— Думаю, из-за того, что люблю вас, я поняла, что и весь мир вокруг тоже тоскует о любви — такой же любви. как у нас с вами, монсеньор.

— Полагаю, что вы правы, — согласился герцог и прижал ее пальцы к губам.

— Бедная, несчастная королева любит графа Акселя Ферзена, — проговорила девушка. — Они никогда не могут оставаться наедине, они должны держать в тайне страсть, пылающую в их сердцах, и оттого они очень одиноки в этой жизни.

Аме вновь заговорила о королеве еще раз, когда они с его светлостью вышли в сад. В течение некоторого времени они бродили между деревьев молча, а потом совершенно неожиданно для герцога она вдруг сказала:

— Я очень много думала о той тени, которая все время парит позади королевы. И теперь я могу предположить, почему моя мать так боится за нее.

— Не могу вполне понять ваши дурные предчувствия, — заметил его светлость, — впрочем, как и опасения принцессы де Фремон. Мария-Антуанетта имеет репутацию очень веселой и весьма легкомысленной женщины.

Вероятно, мы видели ее в тот момент, когда поведение Ее Величества не отличалось каким-то особенно бурным весельем, и все-таки она мне показалась достаточно счастливой в тот вечер, когда мы беседовали с ней в саду Трианона.

— Если бы это было возможно, мне очень хотелось бы объяснить вам свои предчувствия, — со вздохом проговорила девушка, — но, к сожалению, никак не могу подобрать подходящие слова. Моей матери тоже было трудно объяснить, какую именно опасность она чувствует, но опасность существует, можете не сомневаться, монсеньор, она осталась там.

— Сколько вы еще собираетесь называть меня монсеньором? — спросил герцог Мелинкортский. — У меня ведь есть еще одно имя, и вы его прекрасно знаете, но почему-то никогда не используете.

— Для меня вы всегда останетесь монсеньором, — ответила Аме. — Мне почему-то очень трудно называть вас Себастьяном. Вполне возможно, это происходит из-за того, что я очень уважаю вас. Вы кажетесь мне таким удивительным, таким гордым, заслуживающим самого большого восхищения человеком, обращаться к которому можно только в почтительной манере.

Его светлость посмеялся над этим, правда, больше от смущения, а потом внезапно крепко подхватил девушку, поднял и прижал к своей груди, словно ребенка.

— Моя маленькая глупенькая девочка, — проговорил он, — я разговариваю с тобой в таком серьезном тоне и совсем забыл, что ты ведь еще совсем дитя, ребенок по сравнению со мной; и тем не менее мое счастье находится в твоих маленьких ручках, мое сердце принадлежит тебе, и все, о чем я сейчас прошу судьбу для себя, это почувствовать на своих губах прикосновение твоих уст.

Он нежно поцеловал ее. Потом с нарастающей и всепоглощающей страстью Себастьян начал целовать ее глаза, волосы, шею в том месте, где пульсировала жилка, а потом вновь ее губы, чувствуя, что страсть начинает охватывать и девушку, зная, что она вот-вот затрепещет от возбуждения в его объятиях.

— Милая моя, дорогая, — шептал Себастьян и снова целовал ее, пока она не взмолилась о пощаде.

— Прошу вас, монсеньор!

На самом деле она лишь едва слышно прошептала это, но герцог в тот же миг разжал руки.

— Возлюбленная моя, я напугал тебя? — спросил он.

Дыхание у герцога было слишком частым, глаза у него потемнели от страсти, бушевавшей внутри. Вместо ответа девушка вновь бросилась в его объятия. Себастьян прижал ее к себе. Но в этот раз целовал Аме очень осторожно и нежно держал девушку в своих объятиях.

Затем они опять бродили по лужайкам до тех пор, пока не отошли довольно далеко от дома и оказались на опушке леса, в том месте, где ручей поворачивал в сад; там они набрели на небольшой грот. Хитроумно замаскированный, вырубленный прямо в скале и украшенный внутри камнями самой причудливой формы, этот грот представлял собой нишу полуестественного, полуискусственного происхождения, в которой была установлена фигура Божьей Матери.

Статуя была очень древней, изящно сделанной, правда, лицо и руки потеряли прежнюю красоту, не устояв перед натиском столетий. Перед маленьким алтарем лежали свежие цветы, сам грот освещался мерцающим пламенем свечи, защищенной от ветра куском битого стекла.

— Взгляните, монсеньор, кто-то приходит сюда молиться, — проговорила Аме, когда они приблизились к гроту.

— Садовник, думаю, — ответил его светлость, — а может быть, его жена и остальные члены семьи.

— Посмотрите-ка, здесь какой-то узор из ракушек среди камней, — сказала девушка. — Должно быть, это сделал ребенок; а ведь цветы здесь не только садовые: вот, взгляните — это дикие орхидеи, а вот свежие полевые цветы!

Девушка тут же преклонила колени перед алтарем и прочитала молитву. Себастьян стоял в стороне, наблюдая за ней. Когда Аме закончила молиться, она встала и протянула обе руки герцогу.

— У меня возникло такое ощущение, — проговорила она, — что наше счастье сегодня вечером в этом саду дано нам свыше, потому мы и набрели с вами на это место, посвященное Божьей Матери.

— Надеюсь, наша любовь и в будущем всегда будет освящена небесными силами, — ответил герцог.

На какое-то время голос его стал серьезным и звучал низко. Аме взглянула на небо.

— Становится очень поздно, монсеньор, — проговорила девушка, — а мне не хотелось бы встречаться сегодня с леди Изабеллой или месье Хьюго, когда они вернутся сюда после бала. Я обоих их очень люблю, но хочу, чтобы этот вечер принадлежал только нам двоим, и не желаю, чтобы кто-то забрал у нас хотя бы часть его.

— Давайте вернемся в дом, — ответил ей герцог Мелинкортский. — Вам пришлось затратить много сил в прошлую ночь, и вы, наверное, очень устали.

— Нет, я ничуть не устала, — возразила ему девушка. — Я счастлива. И мне кажется, будто все мое тело трепещет 6т этого удивительного ощущения полного счастья.

Они медленно побрели обратно к дому; никому из них не хотелось возвращаться. Когда они подошли к двери, что вела из дома в сад, Аме обняла герцога.

— Скажите мне еще раз, монсеньор, что любите меня, — попросила она, — скажите, что будете любить меня всегда!

— Я буду любить тебя всю мою жизнь, — ответил Себастьян, — а если, как ты заставляешь меня поверить, существует нечто после жизни, то я буду любить тебя вечно. Ты моя, Аме, я уже говорил тебе об этом. И я никогда не позволю тебе покинуть меня.

..;; — Я буду вашей вечно, монсеньор, — прошептала Аме. — Я люблю вас — сейчас и навсегда.

Она обняла его за шею и приблизила его лицо к себе, чтобы поцеловать. Потом надолго крепко прижалась к нему всем своим телом; после этого, прежде чем Себастьян понял ее намерения, девушка выскользнула из его объятий. Она вошла в дом и заперла за собой дверь, в результате чего он остался в саду один, не имея возможности войти внутрь.

Тогда с несвойственной ему проницательностью герцог почувствовал, что Аме не хотелось разрушать таинства этого вечера прощанием при свечах. Оно показалось бы таким бледным и бесцветным после почти неземного очарования сада; итак, покорный желаниям девушки, герцог Мелинкортский побродил еще немного по лужайке перед тем, как войти в дом.

Примерно через час он услышал, как приехали Изабелла и Хьюго, а потом уснул с улыбкой на устах, с часто бьющимся от возбуждения сердцем, чувствуя себя таким же юным, как Аме…

И теперь, когда он проснулся, Себастьян думал о том, что его главной задачей было ни в коем случае не допустить, чтобы девушка разочаровалась или почувствовала себя незащищенной в этом мире, в котором отныне будет жить как его жена. Он слишком хорошо знал ограниченность этого мира, в котором разочарование и крушение надежд довольно спокойно воспринимается теми, кто знает о существовании таких вещей; но те люди, которые всегда ждут от других только хорошего, которые еще не научились спокойно воспринимать крушение надежд, могли бы отнестись к этому совсем иначе.

— Она верит в меня, и я должен оправдать ее надежды.

Его светлость поймал себя вдруг на том, что произнес эти мысли вслух.

Он вновь открыл глаза и сел на кровати. Часы показывали девять, а это было для него очень поздно, поскольку в силу привычки герцог Мелинкортский неизменно завтракал очень рано, бросая вызов современной моде.

Его светлость позвонил в колокольчик, вызывая лакея, и спустя несколько минут в комнату вошел Дальтон, неся с собой принадлежности для бритья.

— Зная, что ваша светлость не спали предыдущую ночь и поздно легли вчера, я решил, что лучше всего не беспокоить вас.

— Вы — старая баба, Дальтон, — упрекнул его герцог Мелинкортский. — Вы когда-нибудь видели, чтобы ночные бдения отрицательно сказывались на мне?