Иван Дорба - «Третья сила»

• Название: «Третья сила»
• Автор: Иван Дорба
• Издательство: Вече
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9533-5349-6

Пока Алексей Хованский, уже знакомый читателю по роману «В чертополохе», борется вместе с друзьями-югославами против фашистских оккупантов, его лучший друг и бывший сослуживец Олег Чегодов, выполняя задание Центра, попадает под видом агента румынской сигуранцы в секретную разведшколу абвера в оккупированном Витебске. По имеющимся данным, именно в этой школе готовят специалистов-диверсантов из членов Народно-трудового союза для заброски в глубокий тыл Красной армии…

---

Боярский-Сергеев, характеризуя Редлиха, предупреждал:

«Будь с этой сволочью осторожен, он умен, опытен, изощрен. Из министерства пропаганды его перевели в Восточное министерство, назначив старшим преподавателем пропагандистских курсов при лагерях Цитенхорст и Вустрау, с поручением выбирать из числа предателей кандидатов в шпионские школы. Теперь Роман Редлих послан в бригаду Каминского заниматься фашизацией личного состава и заодно присматривать за самим начальством. В его руках заброска агентуры в тылы Красной армии и карательные экспедиции…»

Поезд тронулся и медленно, словно крадучись, пополз мимо дзотов, сторожевых будок, полузанесенных снегом зениток к первым пролетам моста. В купе ехали трое.

— В лесу партизан тринадцать на дюжину! Недавно напали на бригаду, Воскобойника убили, Каминского ранили, — опасливо поглядывая на Чегодова, вполголоса поделился со своим соседом, бородатым крестьянином, высокий тщедушный парень лет тридцати с красным обмороженным носом. — Мост взорвали. Немцы с ног сбились. Где уж укараулить такую облавину… А кому, как не нам, опять мост строить?

— Этакая ползуха! Не дай Господь! — не слушая красноносого, повернувшись к окну, пробормотал бородатый. — Часика через три будем в Локоте. Чай, скоро полдень? Ась? Как, господин хороший? — обратился он к Олегу.

— Начало первого! — поглядев на часы, насмешливо отозвался Чегодов, догадываясь, что бородатый хитер…

— Ты, чай, не орловский? Со всех концов люди едут, кто в Локоть, кто в Брасово, кто в Севск… И все ненашенские. Не дай Господь! — и погладил широкую седеющую бороду.

— Из Витебска еду, там тоже партизаны орудуют. А про Воскобойника даже у нас гуторили, больно, говорят, свирепый был, точно какой царь, с манифестом к народу будто обратился, карать все грозил… Вот свое и получил… Верно? А?

— Кто его ведает? Каждый свою правду несет, — покосился крестьянин и принялся крутить козью ножку.

— Правда одна, дядя! — не вытерпел Чегодов.

— Эх, парень, нынче за правду плати и за неправду тоже плати… Скоро шесть десятков мне стукнет, много я перевидал, смолоду конюхом у великого князя Георгия Александровича в Брасове служил, двадцать пять целкашей в месяц платили, женился, избу-пятистенку с пристроем поставил, лошадок, корову, овец завел, а тут война объявилася, а там и революция… У каждого своя правда была, люди метались, ровно цыгане на ярмарке… Пришел с войны — ни тебе лошаденки, ни коровенки — одна коза! Затевай сказку сызнова! Пока окреп хозяйством, ан третья правда пришла!… Теперь последнего боровка солдатики из вашего РОНА забрали, кур последних порезали… Еду у господина Каминского защиты искать. Батюшку его, Владислава Павловича, знал, и матушку, госпожу Матильду, и самого Бронека не раз к себе в седло саживал. Тихий тогда был мальчик, воды не замутит. Из Добржины они приехали, город такой на Висле Полоцкой губернии… А теперь, гляди, фюрер!…

— Тихий?… — фыркнул красноносый. — В детстве, значит, Ананья, а подрос — каналья! — И, поднявшись, подошел к двери.

— Вот к Брониславу Владиславовичу и еду, — попыхивал козьей ножкой бородач, словно не замечая язвительности красноносого. — Вдруг пособит? Ась?… В флигельке они тогда жили, что направо от дворца…

— Чей же дворец?

— Апраксиных был дворец, графа Антона Степановича, того генерала, что воздушный корабль строил. Погорел его превосходительство и продал дворец великому князю.

— Корабль? Когда?

— Давно уже. Умер граф, поди, лет сорок тому. Сказывали, девяносто годков прожил. Преставился в ту пору и царевич Георгий.

— Он ведь не в Брасове жил, а в Абастумане! О нем писала роман Ольга Бебутова — «Сердце царевича» называется.

— Романов мы не читаем. А его высочество к нам приезжал, своими глазами видел. Как звать, спросил, молодцом обозвал… Убей меня бог, правда! — И, уставившись в окно, задумался. — А старого графа и вовсе не видел. Ба-альшие были бары, ба-альшие…

«Зачем он все это рассказывает? — подумал Олег. — Странный мужик, сам вроде из Брасова, а едет из Карачева. И сосед его подозрительный, нос и щеки явно обморожены, верно, впроголодь живет. Уж не партизаны ли какие?»

— А вы в Брасово едете? — обратился Олег к красноносому.

— Мы из Комаричского района, слыхали про деревню Угреевщину? Так я лесник, в трех километрах живу.

С пригорка все слыхал, знаю, как вы людей стреляли, как девчат насильничали, как дома жгли и как Данилу Тимофеевича живым в огонь бросили… — Его белесые глаза налились кровью, рука потянулась за пазуху.

И большие жилистые руки бородатого конюха напряглись, а сам он «безразлично» отвернулся к окну. «Такие могут убить! — мелькнуло в сознании Олега. — Заметили, наверное, что я разговаривал с немцем в Карачеве, когда к вагону подходили. Приняли меня за другого!» И тут же почувствовал удар в живот, от которого перехватило дыхание…

Щелкнул замок, резко растворилась в купе дверь, и в проеме появилась фигура здоровенного немца в форме полевой жандармерии.

— Вас ист лос? — почуя что-то необычное, подозрительно уставился он на лесника, который стоял, держа руку за пазухой.

— Гар нихц, зо шреклих! — Едва переведя дух и прижимая рукой живот, Олег указал на бородача и уже по-русски пояснил: — Упал мужик, ауф ден боден цу фаллен, на землю свалился, руку вывихнул. — И, схватив руку старика, дернул изо всех сил. Тот громко застонал. — Все в порядке, только перевязать потуже надо.

Нанося удар под дых, кулак бородача налетел на пистолет, который по методу Околова висел у Олега на ремнях на левом боку за полой двубортного пиджака. Чегодов тут же решил: «Охотились они за другим: ошиблись. Они мне пригодятся». Он протянул свой аусвейс, подписанный группенфюрером СС Науманом.

— Эти люди со мной, дизе менше мит мир.

Жандарм пощупал аусвейс, посмотрел на подпись, взял под козырек и, покинув купе, задвинул дверь.

— Ну, садитесь и признавайтесь, за кого меня приняли? За немецкого холуя? За карателя? А тебе, старому дураку, так и надо! — Олег кивнул в сторону уже вздувшейся кисти бородача, которую тот поглаживал. — Чуть не убили, болваны!

Крестьяне глазели огорошенно. Лесник почесывал затылок:

— Кличут тебя не Романом? Ты вроде из немцев… и по росту, и шапка не наша, и пальто заграничное… Издалека вроде на тебя смахивал: с пригорка я глядел, как в Угреевщине катовали…

— Олегом меня звать. А вас как?

— Евстафий Калиникович, из Губиных мы! — с достоинством, чуть кривя губы, проговорил бывший княжий конюх. — А его, — ткнул пальцем в сторону лесника, — Степкой Карнаухом.

— Степаном Трохимычем! — поправил лесник.

— Охотились вы за Романом Редлихом, так я полагаю, а?

— Точно! Кто разболтал? — насторожился Губин.

— Знаю! У Сабурова одиннадцать отрядов, верно? Но Редлих вам сейчас не по зубам. Из берлинского гестапо послан, стерегут его, как самого сатану, черти. Вы из отряда? Или кустари-одиночки? Можно хоть на вас положиться в серьезном деле? Разыграли вы простачков плохо и ни за понюх погибнуть могли. В соседнем купе паспорта проверяли, а вы тут возню со мной затеяли… И ты, Степа, еще у двери стоял. Эх!

— Контуженый я, инда слышу, как трава растет, зверь крадется, а то накатит, как теперича, совсем тугой на ухо становлюсь. — Он широко ухмыльнулся: — На твое и наше счастье…

— Я ведь понял, зачем ты полез за пазуху. За гирькой, думаю, или за ножом. Ну и мог бы вас обоих уложить… Не верите?

— Не-е, не уложил бы, — засмеялся Степан. — У нас тоже сила есть.

— Ладно, нехитрое дело — убить фрица. А как взять его живьем? Даже сильного, вооруженного, оказывающего сопротивление? Наши «волкодавы» натренированы бороться с немецкими «фланерами», «маршрутниками» и парашютистами на железных и шоссейных дорогах и в лесах, используют джиу-джитсу, «суплес», умеют «не пускать пузыри», впрочем, последнему вас учить не надо. В лесу вы не заблудитесь. Остальному натренирую.

Оба вытаращились, явно ничего не понимая. Приемам и жаргонным обозначениям научил Олега в Витебске «волкодав» партизанского отряда.

— В толк тебя не возьму! — пожал плечами Степан.

— Время есть, пока доедем, объясню, слушайте. Ширина линии фронта — примерно триста километров. Немцы засылают в тыл «фланеров», которые собирают разведывательные сведения о передвижении войск и техники, перекочевывая со станции на станцию. «Маршрутники» ведут визуальное наблюдение в пути, при следовании в поездах и эшелонах; наилучшая их маска — форма и документы военнослужащих или местных граждан. А «паршами» называют сильного противника, по большей части агента-парашютиста. Ясно? Что же касается «джиу-джитсу» и «суплеса», то я вам покажу на примере. Ну, нападайте на меня!

— Не шали, — старик предупредительно помахал рукой.