Ильяс Эфендиев - Повесть о Сарыкейнек и Валехе

• Название: Повесть о Сарыкейнек и Валехе
• Автор: Ильяс Эфендиев
• Жанр: Советская классическая проза

---

Мы вошли во двор. Естественно, Забита с ребенком на руках тут же высунула сбой острый нос и уставилась на нас. "Как крыса", - в который раз подумал я, открывая дверь.

Симузар-ханум некоторое время осматривалась, будто наши "апартаменты" нельзя было охватить одним взглядом. Не снимая легкого вельветового пальто, попросила:

- Если можно, стакан воды.

- Присаживайтесь, - пригласила Сарыкейнек.- Пять минут, и я подам чай.

- Симузар-ханум не привыкла сидеть в таких домах, - иронически заметил я.

- Ну, раз Валех так считает... я посижу, - глянула на меня Симузар-ханум, и мне показалось, что я ее обидел.

Сарыкейнек ушла на кухню, мы остались одни.

- А я-то думаю, отчего это он, - Симузар-ханум кивнула в мою сторону, словно бы говоря не со мной, а с кем-то другим в комнате, - почему он на меня внимания не обращает. При такой-то жене!.. Очень красивая она у тебя. Балаами был у вас?

- Нет, а что?

- И жену твою не видел?

- А если б видел, что тогда? - ответил я вопросом на вопрос.

- Ничего... я просто так. - Она глубоко вздохнула. Помолчали.

- Она бакинка?

- Нет, из наших мест.

- Смотри-ка! А непохожа на сельскую девушку.

- Девушек на селе сейчас не отличишь от городских.

- Пожалуй... Родители в деревне?

- Родители давно покинули нас.

- Бросили? - Ее брови взметнулись вверх,

- Нет, ушли в мир иной. _- И кто ж вас вырастил?

- Государство.

- Понимаю, детский дом... Бедные...

Я чувствовал, вопросы ее продиктованы не пустым любопытством, а живым интересом. Она и не скрывала этого. И вообще держалась удивительно просто, откровенно.

Сарыкейнек, войдя, уловила последние слова нашего разговора.

- Отчего ж бедные, Симузар-ханум? - возразила она. - Здоровье при нас. Знания и умения - тоже. Государство не поскупилось, чтоб мы выросли не хуже других, а в чем-то, быть может, даже лучше!

Я с гордостью посмотрел на жену.

- Верно, - согласилась Симузар-ханум. - И все-таки... Расти без отца-матери... Вот у меня нет детей, а жаль. Я бы их так любила! Симузар-ханум судорожно вздохнула. - Обязательно заведите детей. Это так прекрасно - дети.

- Но и вы еще успеете, - стала успокаивать ее Сарыкейнек.

- Нет, увы, нет... Детей у нас не будет, - сказала Симузар-ханум и с неожиданной откровенностью добавила:- Балаами ездил даже лечиться в Москву. Не помогло!

Она стала пить чай.

- Прекрасно заварен.

- Вы не отчаивайтесь, - сочувственно повторила Сарыкейнек. - В жизни всякое бывает...

- Человек предполагает, а судьба располагает,- перебила ее Симузар-ханум.

- Устаревшая поговорка, - поддержал я Сарыкейнек. - В наш космический век люди управляют машинами на Луне...

- Машинами на Луне управляют, а против собственной судьбы бессильны, повторила с горечью Симузар-ханум и поднялась: видно, этот разговор расстроил ее.

- Вам ли это говорить?! - улыбнулась ей Сарыкейнек.- У вас, слава богу, есть все, чего только можно пожелать... Вам только землетрясения бояться.

- Землетрясения я как раз не боюсь, - с неожиданной злостью сказала Симузар-ханум и добавила загадочно: - Я даже желаю его. Бойтесь этого вы...

Сарыкейнек вышла, унося стаканы.

- ... дабы не потерять такую чудесную жену, - закончила Симузар-ханум, повернувшись ко мне.

... Когда мы подъехали к дому, Симузар-ханум потянулась было за покупками, но я не позволил. Взял корзину, полную базарной снеди, из ее мягких, ватных рук.

- Спасибо! - сказала она в прихожей. - Посиди со мной немного, а?.. Нехорошо как-то на душе...

Я ее не узнавал - от нее совсем не пахло духами,

- Не надушилась сегодня. Боялась тебя, - сказала она, словно угадав мои мысли.

- Кто я такой, чтобы меня бояться, - улыбнулся я,

- О-о... Ты опасный человек, Валех! Она произнесла это серьезно.

- Я готов посидеть, но... может, понадоблюсь начальнику.

- А ну его! - Симузар-ханум махнула рукой. - Если надо, позвонит сюда.

Я прошел в столовую. Симузар-ханум достала бутылку коньяка и, очевидно, вспомнив, что я не пью, налила себе, залпом выпила. Затем извлекла, видимо из солидных запасов, банку икры и банку пчелиного меда и протянула мне,

- Но я ведь говорил, икру не едим...

- И мед тоже, - закончила она и покачала головой. - Ей-богу, Валех, ты обижаешь меня. Взрослый человек, а ведешь себя как мальчишка... Возьми. Прошли времена, когда твой дед был ханом.

- Если у человека ханская кровь, то он всегда горд. - Мне почему-то нравилась эта игра в мифического предка, быть может, потому, что под словом "хан" я подразумевал не столько того, кто сладко ест из золотой посуды, сколько того, кто на коне впереди войска скачет навстречу врагу.

- Это, однако, не помешало тебе стать шофером,- сказала она и тут же смешалась. Я решительно встал:

- У вас ко мне больше нет никаких дел?

- Ну, прости, прости, - она прижала руку к груди. -- Я пошутила... Глупо пошутила.

Лицо у нее вдруг побледнело, затем так же неожиданно залилось краской.

Я не знал, что делать, как себя вести с ней.

Вдруг она упала на стул и зарыдала в голос.

- Что с вами, Симузар-ханум? Вам плохо? - Я растерялся. Она продолжала плакать. Навзрыд. Я сходил на кухню, принес воды.

- Выпейте, ханум... Успокойтесь, все будет хорошо. Ну...

Она продолжала плакать.

- Я страдаю, а мне завидуют. Думаешь, я блаженствую среди всего этого барахла, - проговорила наконец Симузар-ханум сквозь рыдания. - На свете нет человека несчастней... Я не живу. Постоянно ненавижу, завидую другим. Да, завидую!

- Но кому, ханум?

- Хотя б тебе... Плевать я хотела на свое положение. Они отобрали у меня все. Мою красоту, молодость... Ненавижу своего мужа. Завидую таким парням, как ты, и таким девушкам, как твоя жена... Ведь я тоже была молодой и красивой. Тоже могла выйти за любимого парня. Могла быть счастлива...

- Вам помешало что-то?

Она не ответила, только заплакала еще горше.

- Помешало, да? - я повторил свой вопрос, чувствуя, что Симузар-ханум хочет выговориться, поделиться с кем-то. Правда, мне было неловко, что для этого она избрала меня. Но я не мог ей отказать, не мог оттолкнуть от себя. Это было бы жестоко.

- Что помешало, спрашиваешь? - Она немного успокоилась и, то и дело останавливаясь, сдерживая слезы, рассказала свою историю.

Историю, в общем-то, банальную.

В их семье было пять сестер и один брат. Разумеется, брат - самый младший, а она - самая старшая. Мать зачахла в хлопотах по хозяйству. Отец работал грузчиком в магазинах, в основном, продуктовых, пил. Однажды он устроился в рыбный магазин, где заведующим был Балаами. Балаами увидел красивую девушку. С тех пор его отношение к отцу улучшилось. Сначала отец получил премию, затем стал приносить домой свежую рыбу, продукты. Симузар поначалу не понимала, что к чему, А когда отец, выкладывая на стол очередное подношение, говорил о Балаами: "Хороший человек, а?" - охотно соглашалась. Жить они и вправду стали лучше. Но не прошло месяца, как пришли сваты. Разумеется, сватовство самого заведующего встретили в их доме как праздник.

Мать, тогда еще живая, радовалась за дочь. "Ну, слава богу!- говорила она.- Теперь и умереть не страшно!" Когда же Симузар, смущаясь, заикнулась о том, что Балаами ей не нравится ("Какой-то он волосатый и жирный!"),- пожала плечами: "О чем ты, дочка? Думаешь, я любила твоего отца, когда шла за него?... Стерпится, слюбится".

Вскоре сыграли свадьбу.

- ... И попала я в эту золоченую клетку, - обречено закончила Симузар-ханум свой рассказ.

- А прежде Балаами был женат? - Надо же было что-то спросить.

- Был. Развелся. Но не это важно. И даже не то, что он на двадцать лет старше меня.

- А что же?

- Не любила я его. Ты не можешь себе представить, что это такое. Десять лет жить с человеком- и каждый день его ненавидеть. Видеть его ненавистную улыбку, ненавистное лицо, ненавистную походку...

- Неужели замужество ваше было так неизбежно?

- Увы... Ты вырос в детдоме и не знаешь, что такое воля родителей, что такое брат и сестры младше тебя...

- Но разве все это, - я повел рукой, показывая обстановку вокруг, - разве все это не может, хотя бы частично, утешить вас? Говорят, для женщины такие веши значат больше, чем для мужчины. Вы так и не полюбили Балаами. Но зато полюбили ту шикарную жизнь, которой он вас окружил.

- Будь она проклята... Да, ты прав. Квартира, обстановка, драгоценности ошеломили меня. Но так продолжалось недолго, год-два. Потом мною снова овладело отчаяние. Ведь нет ничего на свете дороже, чем свобода души. Когда душа мертва, поверь мне, белый свет не мил... И тогда ты бросаешься, как в омут, в чревоугодие, в пустое мелкое своевольничанье. В разврат. Все эти годы я жила с Балаами, ела-пила с ним, ложилась в одну постель и теперь, понимаешь, противна сама себе...

Она не ждала от меня каких-то слов, ей хотелось самой выговориться. Выложить кому-то наболевшее, что тяжким грузом лежало на душе.