Константин Глебов - Кыш-Пыш и армия Вия

• Название: Кыш-Пыш и армия Вия
• Автор: Константин Глебов
• Жанр: Детская фантастика

Россия, конец 19 века, живущий в лесу гоблин по имени Кыш-Пыш случайно спасает человеческого ребенка от болотного призрака.

---

После всего рассказанного и выпитого он немного приободрился.

Никифор добавил:

— Вам не стоит злиться на Хроля. Он обещал в ближайшее время сам нанести вам визит. Так сказать, засвидетельствовать свое почтение и просил извинить за то, не сделал этого до сих пор.

— Правильно, давно пора. — проворчал шеф, уже чисто для порядка. Он хотел добавить что-то еще, но в этот момент перед ними появился гном в синем бархатном костюме и туфлях с длинными, загнутыми к верху носками, на концах, которых позвякивали колокольчики. Не смотря, на свой респектабельный вид, гном сразу же бухнулся перед следователем на колени и пустил полную раскаянья слезу.

— А ты, приятель, чего вместе с остальными не сбежал? — спросил Глеб Порфирыч, не без интереса взирая на него.

Гном стянул с головы колпак, чтобы отереть им слезы, и даже не пожалел в него высморкаться.

— Ваше благородие, мне теперь только на плаху. Я Хуг — слуга Вия. Но я, теперь, к нему больше, ни ногой. — он прервался чтобы всхлипнуть и еще раз громко высморкаться. — Все что я в жизни умею, это только прислуживать. Колдовским делам тоже малость обучен. А без хозяина мне жизнь не мила. Гномы меня все равно обратно к себе не примут, до конца дней моих станут надо мной издеваться за то, что я Вию прислуживал. Изгоем я быть не хочу, так что мне один путь… — и он печально повесил голову, ожидая своего приговора.

Глеб Порфирьевич сочувственно зацокал языком.

— Экий, ты скорый на расправу, приятель. Колдовским делам говоришь обучен!? Я тебе вот что скажу. Не торопись. То, что ты прислуживал Вию, это конечно плохо и за такое, по головке тебя никто не погладит. Ну, а если жить, как все гномы ты, теперь, не можешь, то ступай-ка лучше ко мне на службу. Будешь у меня камердинером.

Хуг как будто ждал этих слов, проворно подполз на четвереньках к ногам следователя и принялся протирать его грязные ботинки своей шапкой.

— Вы не пожалеете, что взяли Хуга к себе, хозяин. Не пожалеете, клянусь своей бородой.

От такого обращения, Глеб Порфирьевич, поначалу, опешил и потерял даже дар речи. Никифор и девушки лопались от душившего их смеха. Наконец, Глеб Порфирьевич пришел в себя и строго гаркнул на своего нового слугу:

— Прекратить немедленно.

Хуг замер над его ботинками с таким видом, как будто его отмененный только что приговор вновь подтвердили.

— Хозяин, что я делал не так?!!

— Во-первых, ты не должен мне чистить ботинки. По крайней мере, пока я сам тебе этого не прикажу. А во-вторых, называй меня не "хозяин", а Глеб Порфирьевич. Я ни какой-нибудь там индийский раджа или средневековый феодал и не потерплю, чтобы кто-нибудь унижался в моем присутствии подобным образом. Все понятно?

— Да, хозяин. Тоеть, я хотел сказать, Глеб Порфирьевич. — запинаясь, произнес Хуг.

Дознанский с облегчением кивнул.

— Так-то лучше. А ну-ка, встань, приятель, как там тебя — Хуг. И принеси мне еще немного этого замечательного ободряющего напитка. — Глеб Порфирьевич поставил на стол опустевшую кружку, имея ввиду нектар фей.

— Слушаюсь, Глеб Порфирьевич. — просиял гном и тут же принялся исполнять свое первое поручение на новой службе.

Воспользовавшись его отсутствием, Никифор спросил у шефа.

— Неужели, вы, и в правду, собираетесь оставить этого гнома у себя в качестве слуги. Он же служил Вию.

Служил Вию, а значит, посвящен во все его тайны. К тому же, обучен колдовству. Такими кадрами не разбрасываются. — ответил Дознанский.

— Да, но в Управлении могут не так понять… — начал, было Никифор.

Глеб Порфирьевич только махнул рукой.

— Вот, увидишь, никто не заметит. Гномы могут быть очень скрытными. Да посмотри на него, он почти человек, только ростом мал и одет не по нынешней моде. Раздобуду на него форму посыльного. А то, что ростом мал, так в нашем случае, это скорее плюс, чем минус. Поселю его на работе. Пусть охраняет кабинет в мое отсутствие.

Эта идея так понравилась Глебу Порфирьевичу, что он, аж, хлопнул в ладоши и потер руки.

Никифор, подумал, что обзаводиться на работе пронырливым гномом не такая уж хорошая идея. Начнет, еще свои порядки наводить или всюду совать свой нос. Но спорить с шефом сейчас было бесполезно.

Хуг вернулся, раздобыв, где-то почти не тронутый кувшинчик нектара фей и все подставили свои кружки.

— За удачное окончание дела. — предложил тост Глеб Порфирьевич и все дружно выпили.

* * *

А в это самое время в Норе под Старым дубом, Грызольда тоже предложила тост, разливая травяной чай по кружкам.

— За удачно начатое дело!

— О чем это ты, Грызольда? — спросил Ворчун, протянувший лапы к своей кружке.

— Как это о чем? Ты разве, не знаешь, что наш Кыш-Пыш, теперь, старейшина всего лесного народа! Вот, я и говорю — за удачное начало этого дела!

— Прошу вас, не напоминайте мне об этом. — подал слабый голос сам виновник торжества. Глядя на него, можно было подумать, что Кыш-Пышу нездоровиться. Он печально сидел в своем кресле-качалке, завернувшись в лоскутное одеяло и все еще не пришел в себя после того как переборщил с нектаром фей на праздничном перу.

— Не напоминать? В своем ли ты уме, любезный Кыш-Пыш? Да ты, теперь, живая легенда в лесу, еще и первый старейшина из гоблинов.

Кыш-Пыш кивнул, не поднимая головы.

— Я бы все это отдал ради одного дня с Найденышем.

Лицо Грызольда резко стало серьезным.

— Не шути так Кыш-Пыш. Ты же знаешь, как тебе повезло, что с человеческим детенышем ничего не случилось. Ты стал героем. А могло случиться, совсем наоборот. Поскорее забудь этого ребенка и никогда больше не вспоминай.

Кыш-Пыш отвернулся к стене и закусил губу.

— Вот, еще! Буду вспоминать, кого хочу и вы мне не сможете запретить. — сказал он себе под нос.

Грызольда сердито отодвинула чай в сторону.

— Так, значит, ты опять за свое? Похоже, пережитые нами опасности, тебя ничему не научили. Человеческий детеныш должен жить с людьми, а не в лисьей норе. Это ты хоть понимаешь?

— Ему было хорошо со мной. — не поворачиваясь, буркнул в ответ Кыш-Пыш.

На этом их разговор можно было считать оконченным. Грызольда обиделась на его не желание понимать, как она выразилась, "элементарные вещи" и ушла, прихватив с собой Ворчуна, упиравшегося из-за недопитого им чая.

Кыш-Пыш остался один, наблюдая за огнем в камине и кутаясь в лоскутное одеяло. Конечно, с ним были еще Шкура и Огневик. Но они не могли его развеселить, потому что и сами чувствовали, как им не хватает Найденышем. Так прошел день, потом еще один и еще. Если ты прячешься от времени и сидишь на месте без дела, то и время перестает замечать тебя. Оно летит как птица, а ты вынужден смотреть вслед безвозвратно уходящим минутам, часам, дням, наконец, месяцам…

Кыш-Пыш почти перестал выходить из норы. Поклонники, приходившие поначалу к его норе, стали появляться все реже и реже. Пока, наконец, и они забыли к нему дорогу. Грызольда и Ворчун изредка продолжали заглядывать в гости, что не приносило былой радости и веселья. Он выглядел больным и усталым. Даже его шерсть потеряла былой блеск, а шкура висела на костях как плохо сшитый костюм. Это и не удивительно, если его покинул даже привычный гоблинский аппетит.

— Тебе не хватает свежего воздуха. — заявила Грызольда, застав Кыш-Пыша в особенно подавленном настроение, во время очередного визита. — Сидишь все время под землей как червь. Давно ли, ты выходил в лес погреться на солнышке или полакомиться только что пойманной лягушкой?

— Кажется, ни разу за последний месяц. — безучастно ответил Кыш-Пыш.

— Что?

— И у меня нет желания куда-либо выходить. Да и зачем? Съесть какого-нибудь слизняка или поганку я могу и не выходя из норы. А большего мне и не надо. — устало повторил Кыш-Пыш.

— Но так нельзя! Ты не гном, чтобы вечно жить под землей. Даже они выбираются по ночам из своих шахт и собирают в мешки случайно упавшие звезды.

Кыш-Пыш тяжело вздохнул.

— Мне все равно, раз я больше уже не увижу Найденыша…

Грызольда сердито сжала кулаки.

— Ну, и сиди себе здесь, если так хочется.

Она в который раз хлопнула дверью. Этот хлопок отразился болестным эхом в сердце Кыш-Пыша. Он хоте остановить ее, объяснить как ему тяжело. И это было бы, наверное, правильно. Но Кыш-Пыш только посильнее стиснул зубы.

"Грызольда никогда меня не поймет. Никто никогда меня не поймет. Я был счастлив с Найденышем, а теперь, я понял, как был одинок все эти годы!"

Сидя в норе, Кыш-Пыш не заметил, как осень постепенно подменила красавицу-лето. Вполне возможно, что так он пропустил бы и начало зимы. Если бы, однажды ночью, когда раскаты бушевавшей снаружи бури доносились особенно сильно, а шальной ветер завывал внутри камина на все лады, в дверь наверху, внезапно, громко постучали.