Петр Катериничев - Беглый огонь (Дрон - 3)

• Название: Беглый огонь (Дрон - 3)
• Автор: Петр Катериничев
• Жанр: Детектив

---

Глава 15

- Рассказывать? Лучше я буду спрашивать. - Это как знаешь. Мне нужно знать только одно: нынешняя подстава связана с твоим прошлым? - А что у нас не связано с прошлым? Крутов поморщился: - Олег, давай без философий и по существу. Уж очень люди тобой всегда занимаются конкретные. Да и мы не абстрактные, нет? - Я точно нет, а с тебя - станется. Где ты был в последнее время? - Сначала в Штатах. Потом в Подмосковье. - Безвылазно? - Да. - Чего тогда сорвался? Я прикурил очередную сигарету от бычка, спросил: - Игорь, теракт в отношении вице-президента "Континенталя" - это твой профиль? Крутов кивнул: - Да. Значит, все так, как я и предполагал: подстава связана с убийством Крузенштерна. - У тебя есть досье на нового президента банка? - Господина Шекало? - Да. - Очень скромное. - Чист как стекло? - Хуже. Как ангелочек с крылышками. - Игорь поднял глаза к потолку. Шекало Лаврентий Игнатьевич. Имечко же ему родители дали... - Да и фамилия красивая. - Ну. Тридцать пять лет, московский финансово-экономический, руководство приватизацией и прочими радостями где-то в провинции. - Не Покровск? - Нет. Тверь, Вятка, Самара? Сейчас не упомню. Уточню. Да и подвизался он там недолго. Переезд в Москву. Среднее местечко сначала в госналогслужбе, потом в Минфине, потом где-то при президентской администрации. - Обрастал связями? - Почему нет? Потом - переход в "Континенталь", по неизвестным мне рекомендациям, вхождение в совет директоров, наконец, как апофеоз, президентство. "Континенталь" ведь банк не из последних. - И из очень непростых. - Это я догадался, - хмыкнул Крутов. - Ты приглядывался к делу об убийстве Круза? - Нет. - Не любопытен? Или дело того не стоит? Или опасаешься нарушить профессиональную этику по отношению к отделению милиции, на чьей территории произошел теракт? - Олег, не ерничай. К тому же это не теракт. Такой вид преступлений давно характеризуется как заказнуха. - Какой ты умный, Блин Клинтон... - Дело сразу забрал ГУБОП. - Ты же знал Круза. - Дрон, в ГУБОПе работают профессионалы. - Верю. Крутов поморщился: разговор у нас явно не клеился. - Олег... И ты, и я знаем, что "Континенталь" не простая контора. И разработку проводит как через спецов ГУБОПа, так и самостоятельно. Глянул на меня, добавил: - Ты прав: если, конечно, это не инициатива господина Шекало. - Или тех, кто поставил этого клоуна. - Или так. - Игорь посмотрел на меня внимательно: - Ты уже влез в это дело? Пожимаю плечами: - Я влез в "это дело" тридцать с лишним лет назад. Когда родился. - Опять философствуешь?.. - Эту "игрушку" можно или починить, или выбросить. - Ты о чем? - О стране. Но ведь для нас она не игрушка, а, Крутов? - Дрон... Не гони. - Виноват. Это я о своем, о женском. - Вот о твоем, о женском, давай и поговорим. - Слушаю. - Ты знал девушку, что оказалась задушенной у тебя в постели? - Нет. - Ты уверен? - Абсолютно. У тебя есть сомнения? - У меня - нет. У тех, кто занялся этим делом... - И кто? - Местный райотдел. - По типу "маньяк"? - По нему. Дронов, ты никогда не задумывался, что идеально вписываешься... - Задумывался. По всем имеющимся объективкам: солдат удачи, маргинал, темная лошадка... - Подбираешь несовершеннолетних девочек в подъездах... - Ты имеешь в виду?.. - Да. Сашу Лисовскую. Потом поселяешь у себя, потом устраиваешь в интернат... - Надо же, быстро раскопали. - И подшили. В нужном кому-то ракурсе. Кстати, где она теперь? - Саша? - Да. - Полагаю, на море. Сейчас лето, а это очень дорогой интернат. - Так вот: убитая, Макарова Наташа, училась в том же интернате, что и Саша Лисовская. В старшем классе. - И формально... - Не формально, а предположительно... Да. Ты вполне мог с ней познакомиться и пригласить к себе. А учитывая твой "моральный облик"... - Но я же... - Дрон, ты дрался из-за Лисовской с парнями из пеньковской группировки? - Это была не совсем драка. - Тем не менее один из вьюношей, он ныне припухает в Бутырках, святым духом был за часы найден и дал премиленькие такие показания: девочку, Лисовскую, продали тебе пеньковские - для утех. Но вы не сошлись в цене, что и вызвало конфликт с мордобоем. - Сволочь! - Работа у него такая. - Игорь, я с Сашей Лисовской не спал. - Верю. Но кто еще поверит? - Ее можно спросить. - Этого делать никто не станет. Дрон, кому-то нужно набрать на тебя "лыка в строку". Грязную компру. И пока набирают. Успешно. Мне продолжить? - Валяй. - Эта девушка, Наташа Макарова, открыла квартиру своим ключом. - Ей могла дать Саша... - Мог кто угодно. А мог и ты. Дальше? - Ага. - Пришла с полными судками готовых кушаний, загодя заказанных по телефону аж в "Праге". Кем бы ты думал? - Мной? - Да. Пришла, прибралась в квартире, все приготовила... Ее пальчики везде. - Погоди, Игорь! Но ведь кто-то был с ней? - Нет. Она девственница. Девочку раздели, или она сама разделась, и придушили. Впечатляет? - Не особенно. - Никаких других отпечатков, кроме твоих и ее. Причем ты, как особо циничный субъект, с аппетитом откушал водочки с крабовым салатом после убийства... Маньяк? Маньяк. - Игорь помолчал, спросил: - Ну, что скажешь? - Ничего. Лучше коньячку еще хряпну. - Хозяин барин. Я плеснул себе коньяку, вопросительно посмотрел на Игоря, тот покачал, головой. На нет и суда нет. Хотя пьянство в одиночку, пусть и в компании, признак начинающегося алкоголизма. Впрочем, одному не только пить плохо, но и жить. Одиночество чем-то сродни смерти. - Чего мрачный? - спросил Игорь. - А есть повод веселиться? - Мы живы. А с остальным - разберемся. - Как я понял, ты таки подписался, Кругов. Игорек сидел в кресле неподвижно, как огромное каменное изваяние. - Да, я подписался, - произнес он одними губами. - Очень не люблю, когда душат девчонок. Достану и исполнителей, и заказчика. - По закону? - По понятиям. Крутов плеснул себе коньяку на донышко, выпил глотком: - Дрон, почему ты хотел встретиться в управе? - Я хочу поговорить с Тамарой. - Вдовой Крузенштерна? - Женой. - С женой? - Я не уверен, что он убит. Игорь помрачнел: - Олег, погоди... Я понимаю, Круз был твоим другом... Я читал ориентировку. Все ясно как день. Никаких разночтений. Шанса спастись у него не было. - Я не поверю, пока не переговорю с Тамарой. - Ты полагаешь... - Да. Полагаю. Дима вполне мог сам организовать собственное "убийство". Особенно если была вероятность настоящего при новом руководстве "Континенталя". - Так. - Возможно, что так. - Ты настаиваешь на встрече с Томой? - Да. - И как ты это себе представляешь? Она с детьми сейчас не просто под колпаком, она под тройным колпаком! - Ты генерал, тебе виднее. - Я не могу ни к себе ее вызвать, ни к ней тебя отвезти. - Думай. В ГУБОП на допрос как свидетеля ее вызвать могут? - Могут. Если она и приедет, то с кучей охраны и с бандой адвокатов от заботливого Шекало. - Отсечь? - Чтобы достоверно - маловероятно. - В туалет она может захотеть? - В туалет? - Ну. Расплакаться, потом пойти умыться. Следователь, что ведет дело, по положению генерал? - Нет. - Тогда пусть беседует с ней в генеральском кабинете. - Это ты к тому, что... - В генеральском кабинете должен быть туалет. И душ. Нет? - Да. - Вот там я и буду ее ждать. - Хм... Гладко было на бумаге... - А вот дальше думай ты. - Угу. - Крутов уже о чем-то напряженно размышлял. - Положим, в здание ГУБОПа я тебя проведу... - Не сомневаюсь. - И с кем надо договорюсь... - Надеюсь. - Тебе нужно имидж сменить. Ты сейчас в "горячем" розыске, а бдительного сержанта не может просчитать никто. - Нужно - сменим. Может, мне "сексуальным меньшинством" нарядиться? - Может. Крутов оглядел меня оценивающе. Встал. Открыл дверь: - Настя? Настя Сударенкова объявилась в довольно мрачной комнате-кабинете во всем блеске и великолепии. Блеск был куда большим, чем на московской улочке: единственной конкуренткой красавице лейтенанту здесь была потускневшая кустодиевская купчиха на стареньком календаре, второй век занятая бесконечным чаепитием. Женщина, конечно, в соку, но я небольшой любитель полненьких. Может, еще время не пришло понять всю прелесть домашних купеческих див? - Посмотри на этого господина и подумай, что можно с ним сделать. - Думаю, многое, - усмехнулась девушка. - Шампанское он мне уже предлагал. - Я в смысле имиджа. - Изменить до неузнаваемости? - Скорее до невозможности идентифицировать. Крутов подошел к столу, открыл папочку, извлек оттуда листок. На листке был я, собственной персоной. Молод и отчаянно хорош собой. Черно-белая фотоксерокопия под достойной красной шапкой: "Внимание! Розыск!" - Надо же, успели! ~ удивился я. - Люди готовились загодя, - скривил губы Крутов. - Ну что? Делаем из меня красавца блондина? Чтобы два метра ростом, косая сажень в плечах и бакенбарды. Кавалергард, а? - Если только карликовый, - хмыкнул Крутов. - Ну не такой уж и карликовый... - "обиделся" я. Девушка глянула на фото, пробежала глазами текст, подняла на меня замораживающие зеленые глаза: - Ну надо же! Никогда не имела дело с маньяком. - В этой жизни все когда-то впервые.

Глава 16

Через три четверти часа на меня из зеркала смотрел седовласый господин. Краску Настя наносила аккуратно, и седина смотрелась натурально. Остается надеяться, что контрабандный краситель сработан не на Малой Арнаутской и после первого же дождя не даст "радикальный зеленый цвет". Волосы мне девушка зачесала назад, уложила феном; небритость превратилась в короткую бородку. Мокасины пришлось сменить на литые итальянские ботинки, в коих, по мнению создателей, индивид должен чувствовать себя твердо стоящим на земле. Облаченный в собственные джинсы и в светлый пиджачок фирмы "от Крутова", выглядел я теперь достаточно импозантно. Вошёл Игорь, сличил индивида с фото на розыскном листе, хмыкнул: - Хорош. - Крут? - Как поросячий хвост. Лейтенант Настя, не обращая внимания на наш треп, прищурилась" оглядывая "произведение". Вообще-то она молодец. Ибо основной принцип маскировки таков: менять надо не внешность, а имидж. Сейчас я был не бывшим разведчиком-аналитиком и хрестоматийным маргиналом с навыками массированного рукопашного боя и хорошей оперативной подготовкой, а респектабельным ученым, сумевшим неплохо устроиться в этой новой реальности, называемой на три буквы: СНГ. А девушка произнесла: - Глаза. - Наглые? Это у меня с детства. - Да нет... Я прищурился, пытаясь изобразить китайца: - А так? Девушка прыснула: - Лучше не бывает. - Посерьезнела; - Я имею в виду цвет. - Хм... Хорошо бы небесно-голубой, а? - Вы умеете носить контактные линзы? - Не пробовал. - Анастасия, не мудри, - вмешался Крутов. - Надень на него "хамелеоны". Очки нашлись: в стиле семидесятых, умеренно затемненные, они выглядели как мой вполне давний атрибут, носимый "ученым-экономистом" по близорукости. - Доволен? - спросил Крутов. - Угу. Только одно замечание. Ученый? В пиджачишке за штуку? - Почему нет? - отреагировала Настя. - Сейчас многие работают экспертами-советниками у важных персон. Приобрели и состояния, и респектабельность. - Во-во, - поддакнул Крутов. - Лившиц. Вылитый. - А может, меня, раз такая пьянка, в рыжий цвет перекрасить? - Граждане не поймут. Ну что тут возразишь? Генерал. И мыслит по-генеральски. Кругов прошел в кабинет, сделал несколько телефонных звонков. Вернулся: - Через три часа будьте у управы. - В шестнадцать? - уточнил я. - Да. Раньше не получится. Мне сейчас нужно уехать. Сударенкова останется с тобой. - И чем нам заняться? - Чем хотите. Только по проспектам не маячьте. - У тебя тут компьютер имеется? - Обязательно. И кудесник-программист при нем. - Интернет? - Да. - Красиво жить не запретишь. И на какие шиши? - Дронов, ты что, налоговая полиция? - Просто жаба давит. Отхватили ничейный особняк в центре родной столицы, напичкали аппаратурой и прикидываетесь шлангами. Преступность почему не искоренена? - Дронов, если такой зануда, подавайся в нардепы и промывай мозги коллегам. Мне своих начальников хватает. - У генералов есть начальники? - Больше, чем я мог представить, когда был вольным полканом. - Нет в мире совершенства. - Никакого. - Разве только коньяк. - Коньяк хороший. - И - девушки. - Дрон! - Все. Уже замолчал. - Ты меня загрузил за утро по самое "не хочу". Займись лучше своим прямым делом. - Ви, мон женераль. Каким? - Думай. Хорошо сказано: "Думай". По-генеральски. Некоторые наивно полагают, что разница, скажем, между полковником и генералом всего в одно звание. Фигушки. Как говорил покойный Скалозуб, дистанция огромного размера. На всю длину лампас. Генерал - это нечто почти фольклорное. "Он был титулярный советник, она - генеральская дочь..." Или: "Что я голым скакал, что я песни орал, а отец, говорил, у меня - генерал!" И жена генерала это не просто женщина, а генеральша! - Над чем задумались, Олег Владимирович? - Комплексую, Настасья. - Чего? - Вот уже и седой вашими стараниями, и пенсне надел, аки "интеллигент собачий", а люди - в генералах. Почему такая несправедливость? - Игорь Петрович очень умный. - Да? А я, выходит, очень глупый? - Олег Владимирович, хотите по секрету? - По женскому? Весь внимание. - Игорь Петрович на самом деле вас очень ценит. Чрезвычайно. - Еще бы! Не ценить такого молодца! Умный, красивый, в меру упитанный и в очках! - Я не вполне точно выразилась. Игорь Петрович считает вас не просто умным, а... Как он когда-то выразился, вы из тех редких птиц, без которых людям не выжить. Признаться, я несколько растерялся от такой ее откровенности. Приятно, конечно, тем более что умереть от скромности мне точно не грозит, но... Культивировать собственную значимость - это загнать себя в угол. А история нас учит: у Грозного появляется Малюта, у Сталина - Лаврентий, у Горбачева - Раиса Максимовна. - Милая барышня, он шутил. - Крутов? - Ну. Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли... - Что? - Пардон. Это из песни. Так вот: мы с Игорем Петровичем занимались в драмкружке. При Театре юного зрителя. Причем Крутов играл в постановке шелудивого розыскного волка, а я, как водится, горнего орла. С тех пор он и сохранил по отношению ко мне некоторый комплекс неполноценности. - Комплекс чего у Крутова? - подняла девушка брови. - Ее. К тому же в английском языке звук "А" ему никогда не давался... Тут и корова закомплексует! - Дронов! - Да? - Вы все же ужасный балабол! - Это я от застенчивости. Такая красавица, да еще и лейтенант! Я представил вас в мундире на нагое тело и... - Олег Владимирович! - Да? - Кругов прав: займитесь своим прямым делом. - Каким? - Думайте. А я приготовлю вам кофе. - Нам, Настя. - Хорошо. Нам. Хм... И почему даже хорошенькие девушки уверены, что думать - мое основное занятие? А помечтать? Ну да... Мечтать не вредно. Как и думать. Но иногда поздно. Надеюсь, мне пока не поздно. Думай. Над чем? Все дело в том, что... Обозрев свою жизнь за крайние пяток лет, могу лишь искренне вопросить: ну и что? Рисковал, подставлялся, упирался, и - что? Богатые - богатеют, бедные - гундят, молодые колют иглы в вены с таким остервенением, как будто это обещает им Царствие Небесное... А чем нас радует пресса? Очередные угольщики бессменно и безнадежно голодают, общежитие будущих инженеров-оборонщиков повально торчит на игле, в общежитии будущих педагогов-воспитателей сифилюга бродит шальной волной, как призрак коммунизма по Европе... Похоже, даже молодым окружающий мир опротивел до самой последней степени. Ну а то, что происходит во власти и вокруг нее, я если и понимаю, то даже опасаюсь формулировать. Без того тошно. Так что все промелькнувшее "житие мое" укладывается в простенькую русскую поговорку: "Бодался теленок с дубом". А может, и хорошо, что я не дуб? Наверное. Жаль только, что не экскаватор. С вертикальным взлетом. А то бы мы посмотрели, кто кого перебодал бы! Впрочем, сослагательное наклонение применительно к собственной жизни употребляют только придурки. Этак любую жизнь можно превратить в сплошное несчастье, стоит только начать вспоминать, что ты в ней упустил. Лучше думать о том хорошем, что действительно было. Это и есть праздник, который всегда с тобой. Думай. Над чем? Кто и почему меня подставляет? Ответов пока - воз и маленькая тележка. Видимо, приезд Димы Круза ко мне не остался незамеченным. Как и его интерес к Покровску. Вопрос: это его интерес, интерес банка "Континенталь", интерес господина Шекало лично или тех, кто стоит за ним? Чьи интересы пересеклись или оказались задеты в неведомом мне Покровске? Какая роль отведена мне? Если просто меня хотели бы убрать, то застрелили бы безо всяких фокусов с подставой убитой девчонки. Зачем они это делают? Кто - "они"? Как там в студенческом эпосе неизвестного мне автора? "Эйк лежал в ванне и ловил глюки. Глюки ему не нравились, в них было мало секса. Последний глюк был особенно противный. Эйк посмотрел на стрелки кумметра. Кумметр показывал двадцать мовсесянов. Эйк открыл газету "Суровая правда" и начал интуичить. Проинтуичив пару парсеков, он снова посмотрел на стрелки кумметра: кумметр показывал двадцать мовсесянов. "Дрюм-дрюм-ту-ту!" - грязно выругался Эйк и заколебался". Дрюм-дрюм-ту-ту. Ни один из поставленных вопросов не решить без детальной проработки и ознакомления с ситуацией. Ни один из вопросов не решить, не выяснив, жив ли Дима Крузенштерн. Круг. Круг - самая одинокая фигура. Состоящая из бесконечного множества бесконечно малых прямых, замкнутых в бесконечности. Круг, или, как его обозвали бы математики, окружность - символ сознания и мироздания, как и вечности. Ибо бесконечно малые прямые - это точки, стремящиеся к исчезновению. Вот такая вот странность: он есть и его нет. Мираж, ставший колесом. Колесом истории, фортуны, мироздания. Кругом бытия. М-да... "Эйк лежал в ванне и ловил глюки. Глюки ему не нравились... А в это время из звездолета вышел робот по кличке Железный Чувак". - Кофе готов. - Настя появилась с подносом и поставила его на столик. Присела в соседнее кресло. Нет, зачем красивые девушки с замечательными веснушками на милом, чуть вздернутом носике становятся лейтенантами, мне не понять. Красота сама по себе столь редка, что место ей в музее. Вернее, на подиуме: терпеть не могу краеведческих музеев, где под запыленным стеклом бережно хранится, скажем, носовой платок, в который сморкался проездом сам Николай Гаврилович Чернышевский! Ничего в такой экспозиции нет, кроме провинциального чванства: дескать, не в одних столицах творится история! С последним я согласен, но... В музеи порой идут люди работать "старичками" и "старушками". От возраста это никак не зависит. Зато живут долго, как черепахи! А женская красота... Она преходяща, недолговечна, уязвима, трогательна и неуловима, как музыка, как дуновение ветра, как легкая дымка летним теплым днем... А мужики... Ее-то они как раз чаще всего и не замечают. И делятся на коллекционеров и эстетов. Коллекционеры вылавливают бабочек да накалывают на булавки; эстеты рассуждают и думают о символах, а не о людях. - Олег, кофе остынет. - Не успеет. Отхлебываю, пододвигаю к себе телефон: - Защищен? - Да. Технари "чистят" здесь все два раза в день. - Как Маленький Принц вулканы? - Вулканы? - Ну да. Маленький Принц чистил вулканы. Чтобы они не разорвали его планету. Впрочем, мы все этим занимаемся. И ты, и Крутов, и я, грешный. - Где-то я слышала... - Это Экзюпери. - Ну да. У меня и книжка есть. Я даже пыталась ее прочесть. Но дошла только до слоненка в удаве. И мне стало страшно. И жалко слоненка. Вот я и не стала читать дальше. Я рассмеялся: - Аналогично. Я начинал Экзюпери и в десять лет, и в двенадцать. И тоже закрывал на слоненке. Прочел только в двадцать два, когда, так сказать, окреп физически и морально. Впрочем... Я до сих пор боюсь змейку, которая ужалила Принца. И еще мне жалко Лисенка. Странно... Слова "жалить" и "жалость" похожи. - Вы о чем, Олег? - Теперь уже сам не знаю.