Людмила Минич - Ступени в вечность

• Название: Ступени в вечность
• Автор: Людмила Минич
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 210
• ISBN: 978-5-699-42024-7

Женщина в этом суровом мире ничто. Готовить, рожать детей, ублажать мужа — вот ее удел. Но куда хуже не иметь хозяина — тогда ты будешь принадлежать каждому, кто того пожелает. Силясь избежать горькой участи, Маритха пускается в полное опасностей путешествие вслед за женихом, затерявшимся в Запретных Землях. Когда цель уже близка, девушка обречена замерзнуть посреди бескрайней серой пустоши. Но все же справедливость есть даже в этом мире. Отчаянный призыв к Бессмертным услышан, Маритху спасает мудрый и богатый вельможа. Мало того, в обмен на пустяковую услугу он готов помочь ей добраться до цели. Бедная девушка и представить не могла, что она всего лишь Ключ к заветной двери, из-за которой пересеклись пути Великих. Уцелеет ли Маритха в их нещадном противоборстве, неизвестно даже ведающим людские судьбы…

---

Да, они сами виноваты. Никто другой, только сами.

Неужто это ее слова?

Слова-то ее, а вот песня другая, чужая. Вплелась в ее струйку и проглотила. Слишком полная, слишком мощная, чтобы Маритха могла противостоять. Слишком красивая, чтобы можно было не услышать.

«Ты сама сказала, сама поняла».

Нет, она совсем не хотела…

Глупые мысли, как маленькие песчинки, отлетали в сторону. Оставалась песня, а она гудела только о том, что есть. В ней пелось о том, чего на самом деле хотела Маритха, потому что эта песня и есть… она сама.

«Они сами виноваты».

Ты тоже, черный Аркаис, ты тоже.

«Быть может. Но кто их принуждал? Не я».

Ты искусен, мне ли не знать. А соблазн велик.

«Нет закона, чтобы не соблазнять. Нет закона, чтобы не соблазняться».

Ты страшен.

«Я не страшен»

Маритха невольно вплелась в этот странный разговор. Мир вокруг между тем обретал очертания, уплотнялся. Вот проступила знакомая комната, знакомое длинное одеяние… До боли знакомые тонкие пальцы играли в непонятную игру над свечой. Только вот лицо… Другое, почти ничем не схожее с тем, что ей запомнилось. Осталась лишь жесткая усмешка. Но и она изменилась.

Теперь он был огромен, под самый потолочный свод. И обличье под стать, точно вырезанное из кости искусным мастером — прямые, тонкие, нездешние черты. Безупречное, как его Нить, как его Песня.

— Ты…

Она может говорить! Это она или не она?

— Это ты?… Откуда? Я помню: была пещера, холод, тишина и смерть…

Ведатель кивнул. Его новое лицо слишком быстро менялось, не уследишь. Как ураган.

— Была. И пещера, и тишина. И сейчас есть. Все, кроме смерти.

— Ты меня держишь? Так же, как их?

— Ты сама себя держишь.

— Уходи.

Он опять кивнул. На этот раз Маритхе почудилась тень непривычной мягкости, она легла на непривычное, чужое лицо и тут же истаяла.

— Уйду, если просишь.

Она сглотнула. Ну уходи же, прошу тебя… Навсегда.

— Ты просишь другого.

— Другого… — пролепетала она. — Чего другого?

— Ты спрашиваешь «зачем». А еще ты хочешь знать, есть ли другой исход из заточения, кроме моей смерти. Я слышу твою Нить лучше тебя самой. Я привык их слушать.

Маритха не ответила. Она ждала, затаив дыхание.

— Что до исхода, он прост, — услышала она тут же, — моя смерть или моя добрая воля. Не я их держу — их слово, их долг. Я могу освободить их от этого долга, когда пожелаю.

Аркаис замолк, она нетерпеливо дожидалась продолжения:

— «Зачем» — это гораздо сложнее. Для тебя. Я использую их силу себе во благо и тем самым сохраняю Нити целыми. Это ты уже поняла.

Маритха едва заметно кивнула.

— Я делаю то, чего они сами никогда не делали. Никто не думает о Нити, всех заботит иное. Не буду утомлять тебя, перечисляя эти мелочи. Они тратят силу своих Нитей без счета, ничего не умножая ни для себя, ни для них. Для чего людям даются Нити? Для чего эти люди вообще существуют?

Темный Ведатель презрительно усмехнулся, скрестил руки на груди. Маритха ждала. Наверно, ноги у нее давно б уже ослабели, но она почти не чувствовала тела. К лучшему.

— Для чего, Маритха? Да чтобы питать тех, кому есть дело до этого мира!

Маритха нахмурилась. Ничего не поняла, да и понимать уже расхотелось. Однако останавливать его она не смела.

— Ты же видела все, ты слышала свою Нить, одна из немногих! Нить неостановима, она живет тем, что течет, выплескивается, даря свою силу — когда каплями, а когда и широким потоком… Потоком — это если ее движение спутать, задержать да умело направить. Хваленые человеческие страсти — вот ключ к беспрестанному пожиранию силы твоей Нити, Маритха. Это не больше и не меньше, чем стены на ее пути. Поставил — и ждешь, когда накопится столько, что пелена прорвется. Кто-то где-то хочет твоего света — и ты бьешься в глупых рыданиях, вспоминая любимого, что бросил тебя давным-давно и успел хорошенько забыться. Кому-то понадобилось сияние твоей Нити — и ты неистово алчешь смерти соседа лишь потому, что он богаче и удачливее. Но потребности их слишком велики, одна бедная несчастная Маритха, — он скривился, — не может их удовлетворить. И потому уже целая толпа побивает камнями случайного вора, вопя от восторга по поводу столь справедливого деяния… или бурно восславляет нового Покровителя. Или жаждет припасть к одеянию кого-нибудь из Великих. А чистые Нити… им чужды глупые страсти. Они отдают все и без остатка, каждый миг. Это гораздо больше, чем можно выманить у десятков человек. И без всяких уловок.

Маритха внимала, зло, ожесточенно, но внимала.

— Раванга говорил: они стали топливом. — Он обвел широким жестом фигурки. — Они всегда были топливом и всего лишь сменили форму. Теперь питают не Бессмертных, а меня.

Фигурки, как и все вокруг, казались немного смазанными, но девушка помнила их слишком хорошо.

— Бессмертные милосерднее, — с трудом выдавила Маритха.

Это новое знание легло на плечи еще тяжелее первого. Стоит только начать всматриваться в мир, что кажется привычным и понятным… Вернее, не стоит. Не стоило даже начинать, но ее заставили.

— Да, так кажется, — холодно ответствовал он. — Но они бессмертны, и им всегда нужна пища. Потому они никогда не выпустят нас из плена. Я же умру. Не скоро, но когда-нибудь это случится. Вот тогда эти люди и обретут свободу. Как ты думаешь, смогут ли они себя тратить так же глупо, как до того? Такая память не стирается, она не может стереться. Она будет жить в них всегда, до самого конца их Нитей, неслышимая, невидимая… она будет направлять их, отводя от края. Они получат очень ценную возможность…

— Что за возможность? — потребовала она, не утерпев.

— На настоящую жизнь. Они могут стать большим, нежели топливо в жаровнике Бессмертных.

Его черты вдруг изогнулись, страдальчески изломались и снова застыли. Всего на миг, даже меньше. Только тень мелькнула. Та глупая Маритха, которая замерзла в пещере, никогда бы не догадалась. Но эта была гораздо ближе к своей Нити. И к его.

— Ты тоже из тех? Которые получили…

Он только тихо рассмеялся.

Как же ему больно до сих пор… Должно быть, прошла уже целая вечность…

— Не больно, — небрежно бросил Ведатель. — Страшно. Малые обломки былого страха — это все, что осталось от Саиса. Все, что до сих пор питает Бессмертных.

— Страшно? — она не понимала. — Кого тебе бояться?

— Страшно не успеть.

— Чего не успеть?

— Закончить трансформацию.

— Какую?

Он только ухмыльнулся.

— Твое любопытство не имеет предела. А моя добрая воля — имеет.

Сегодня он явил подозрительно много доброй воли.

— Ты сама пришла, Маритха.

— Неправда!

Ее Нить не услышала обмана.

— Хорошо, если желаешь, скажем так: мы оба пришли друг к другу. Ведь у нас несделанное дело. Несведенные счеты. Лишний узел на Нити.

На этот раз Маритха не рискнула противоречить. Хорошо, пускай оба.

— Я не могу открыть твою дверь.

— Великий Раванга не велел? — коротко рассмеялся он.

— Не велел, — согласилась Маритха. — Да и сама я в ваши дела встревать не хочу. Пускай между вами будут. Раз говоришь, что сама пришла, то ладно… верю тебе, но не по доброй это воле! Жалко их, — прошептала она, глядя на несчастные фигурки. — Только слышишь… — девушка принялась упрашивать, — не встревай ты в мои дела! А я в твои не буду. Нечем нам больше считаться. Все твои обещания заманчивые — все мелочь, песок в пустыне, рядом с твоими делами. Не будет между нами никакого договора. Никогда! Великий говорил, заставить меня ты все равно не можешь! Правда это? — неожиданно для себя выпалила она.

Он кивнул.

— Правда. Скажу больше: если не захочешь мне помочь, от сердца не захочешь — все равно ничего не выйдет.

Маритха опешила. И на что же он тогда надеется? По доброй воле помогать ее не затащишь, а уж от сердца…

— Это потому, что ты не знаешь ни сердца своего, ни Нити, Маритха. — Почему его слова отдались такой болью? — На то и рассчитываю. А Нить у тебя необычная, очень необычная. Очень сильная у тебя Нить. Повезло Раванге. Но это ненадолго.

Она удивилась. С чего это повезло, если с ней одни неудачи случаются?

— А ты думаешь, Раванга свою силу лишь отдает безмерно во все стороны? Что ему тогда останется? Бессмертные свой свет берегут, не оделяют им бесконечно.

Если бы Маритха чувствовала свое тело, то волосы у нее, несомненно, встали бы дыбом. Или в пот бы бросило.

— А он…

— Он — тебе, ты — ему. Кто он такой, чтобы нарушать законы Бессмертных? А Нить у тебя поудивительнее многих будет. Мне можешь верить, я знаю в этом толк, — так поглядел, что Маритху передернуло. — Очень быстро меняется. И с каждым днем набирает силу.

— Ничего себе сильная, — пробормотала она, чтобы хоть как-то привести свои чувства в порядок. — Я твою видала…