Тур Хейердал - В поисках рая

• Название: В поисках рая
• Автор: Тур Хейердал
• Издательство: Издательство социально-экономической литературы "Мысль"
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1964

«В поисках рая» — первая книга известного норвежского исследователя. 1937 год… Хейердал только что женился. Молодожены решают осуществить такой эксперимент, провести год на каком-нибудь малообитаемом островке, не пользуясь никакими достижениями цивилизации, то есть «вернуться в дебри», «познать образ жизни первобытного человека», найти «рай» на земле. И вот в поисках рая они отправляются на один из островов Маркизского архипелага — Фату-Хиву О жизни на Фату-Хиве и написана книга. Автор рассказывает о щедрой природе острова и безотрадной жизни островитян, о влиянии колонизаторов, из-за которых вымерла огромная часть населения Полинезии, о страшных болезнях, произволе священников, о бесцеремонной ломке привычного образа жизни островитян.

Здесь, на Маркизских островах, Хейердал впервые встречает каменные изваяния и плиты с загадочными рисунками, и у него зарождается интерес к тайне заселения Полинезии.

По живости и остроумию «В поисках рая» не уступает двум последующим книгам автора — «Путешествие на „Кон-Тики“ и „Аку-Аку“

---

— И вообще, прежде чем уединяться, не худо было бы хоть немного познакомиться с образом жизни островитян. А что — не поехать ли нам пока в глубь острова и не снять ли там домик?

— Шхуна уйдет, — возразила Лив.

— Это еще не скоро будет, к тому же можно попросить капитана, чтобы он нас вовремя известил. Здесь же всюду ходит автобус.

Вернувшись в отель, мы никак не могли уснуть. Тысячи мыслей и впечатлений роились в голове, тысячи комаров пищали над защитной сеткой.

Что-то готовит нам будущее?

Я критически взглянул на объявление на стене: "Запрещается входить в отель в набедренной повязке. Не разрешается приводить в номер уличных женщин".

Из окна на стену падал луч света. Я проследил за ним глазами — в небе над лагуной плыл месяц. В теплом ночном воздухе благоухали цветы. Маленькие искрящиеся волны тихо плескались у берега. Издали, оттуда, где протянулись рифы, сливаясь с шорохом лесов, доносилась песня Южных морей — неумолчный гул бурунов. Пустынные улицы притихли.

Пальмы, луна — идиллия!..

За обеденным столом вождь Терииероо а Терииерооитераи, повелитель семнадцати вождей Таити, занимал вдвоем со своей супругой целую скамейку. С достоинством, не торопясь, он уписывал многочисленные блюда, великолепно обходясь без ложки и вилки. Жареная свинина и ананасы, сырая рыба и раки, бананы и цыплята, устрицы и плоды хлебного дерева, крабы и дыня, манго и папайя — нет, не счесть всего того, что исчезало в широкой пасти вождя. И мы как могли старались не отставать.

Супруги были лучшей рекламой местной кухне. Улыбающийся, плечистый, могучий Терииероо весил добрых сто двадцать пять килограммов, и его добродушная жена нисколько ему не уступала. Скамейку напротив занимали миловидные дети вождя; они робко поглядывали на нас из-за горы снеди. Их меню состояло из кофе, плодов хлебного дерева и таитянского кокосового соуса. Ели они бесподобно, явно мечтая достичь комплекции отца. Общественный вес знатного таитянина прямо пропорционален его телесному весу. Наши хозяева были на высоте — достойные потомки исконных полинезийцев: с неизменно отличным настроением, всегда веселые и склонные к шутке, не заботящиеся о завтрашнем дне.

Вождь Терииероо откровенно гордился своей комплекцией.

— Вот смотрите, как надо есть суп, — сказал он, погружая в тарелку пятерню.

Его широкая ладонь и впрямь была отличным черпаком…

Притихшие ребятишки восхищенно глядели на отца. Широко улыбаясь, вождь объяснил нам, что у ложки и вилки противный вкус. К тому же с ложки суп попадает на язык, а это неправильно. Вот когда пьешь из горсти, суп ласкает нёбо и отдает весь свой аромат.

Я последовал примеру гурмана Терииероо и одобрительно кивнул. Лив новый способ дался труднее, но и она постепенно освоилась.

Услышав, что мы собираемся на Маркизские острова, Терииероо загорелся.

— Эх, будь я помоложе, отправился бы с вами! — воскликнул он.

И мы не сомневались, что он сделал бы это. Маркизский архипелаг — сказочный край, говорил вождь. Сам он никогда там не бывал, но многие его знакомые, живущие здесь же, в долине Папену, плавали на Маркизы и рассказывают чудеса про эти острова. С каждой кокосовой пальмы там за один урожай собирают по сто орехов, а фруктов в маркизских долинах — тьма-тьмущая. Особенно на Фату-Хиве, самом южном острове архипелага.

Там не надо, как на Таити, лазить в горы за апельсинами — они растут внизу. Даже красный горный банан феи (любимое блюдо вождя) растет в долинах. На Таити же только самые искусные скалолазы могут добыть феи. Соберут, а потом продают на рынке в Папеэте…

А еще на Фату-Хиве нет бурых крыс, поэтому там не надо для спасения орехов обивать жестью стволы кокосовых пальм. А как там все дешево! Нас, конечно, встретят подарками, среди которых, наверное, будут и верховая лошадь, и целые связки кур.

Там нет автомашин, от которых только пыль и вонь. Нет москитов, нет лавочников…

— Да, там куда лучше, чем на Таити… — вздохнул вождь. — А ведь прежде и здесь было так. Прямо в долине росли феи и много других редкостных бананов. А теперь если и посадишь, все равно не растут. Едва поднимутся над землей, как их губит болезнь. Болезни, автомашины, лавочников — вот что принесли нам на Таити новые времена. Просто спасения нет.

Терииероо гордится своим островом и своим народом. Он может часами рассказывать про старину. Но он знает, что старому Таити пришел конец, и не любит новую культуру. Старается, насколько это в его силах, противодействовать ее вторжению. Да только цивилизация сильнее. Цивилизация гофрированного железа…

Вождь не мог нам сказать, сдает ли кто-нибудь домик. Но он пригласил нас пожить у него, пока мы ждем шхуну. Его дом — наш дом. Нет-нет, никаких возражений!

Что ж, стол великолепный! Вот только эта сырая рыба, так обильно политая кокосовым маслом…

— Ешь побольше плодов хлебного дерева, — посоветовал вождь Лив, — будешь здоровая и толстая.

— У тебя много детей? — спросила мадам Терииероо.

— Нет, — ответила Лив, — мы только что поженились.

Мадам запричитала: замужем — и ни одного ребенка, вот беда-то!

— Ну да и у меня их не так уж много, — утешила она Лив. — Поэтому мы усыновили еще двадцать восемь человек.

— Двадцать девять, — поправил ее вождь.

Супруга вождя сердито шлепнула черного поросенка, который истово чесал спину о мои изъеденные комарами ноги — к нашему обоюдному удовольствию. Поросенок взвизгнул и метнулся к двери, изогнув хвостик задорным крючком. У вождя Терииероо достаточно домашних животных, и они повадками ничуть не отличаются от своих сородичей в других концах света.

Если курица, вскочив на стол, примется клевать дорогое сердцу вождя феи, он взревет так, что кажется — сейчас усы отлетят, и грохнет кулаком по столу. Куры, кошки, собаки, поросята в панике удирают за дверь. А через несколько минут они уже опять тут, у стола, и все тихо-мирно.

Бедняжка Лив никак не могла осилить какой-то фрукт, вкусом напоминающий жареные калоши,

— А вот это что? — спросил я, показывая на бугристый плод в дальнем конце стола.

— Тапо-тапо, — ответил вождь; пока он смотрел в ту сторону, «калоша» исчезла в пасти свиньи, которая просительно глядела на Лив, положив па стол свое рыло-штепсель.

Мы не ленились расспрашивать. Что, да как, да почему… И супруги терпеливо все разъясняли, твердо убежденные, что в Норвегии растет только картофель и лед.

— Вуаля, — сказала мадам Терииероо, подавая нам потрескавшуюся чашку. — Это называется кофе, вкусно, пейте на здоровье.

Набив желудки до отказа, супруги плюхнулись на пол, на циновку из листьев пандануса, и тотчас уснули.

А мы побрели в сад и устроились отдыхать в тени мангового дерева. Умаялись…

Так один за другим проходили наши дни в долине Папену. Счастливые дни.

Вождь заключил, что наше неведение слишком велико — необходимо нас просветить. Он стал моим учителем, а его жена — наставницей Лив. Я должен был научиться добывать пишу, Лив — готовить ее. Добывание пищи сводилось в основном к лазанью по деревьям.

Вождь выбрал для урока невысокую кокосовую пальму возле дома. Вся семья вместе с домашними животными собралась вокруг нас, снедаемая любопытством.

Я обнял ствол и, вспомнив детство, вскарабкался на метр-другой. Но когда я попытался спуститься, то почувствовал, что ствол, состоящий из колец с острыми краями, меня не пускает. Что делать? Висеть на пальме или, нежно обняв ее, ехать вниз?

Зрители покатывались со смеху. Я беспомощно болтался над их головами. А — была не была! Куры бросились врассыпную — ба-бах! — и я сижу на земле, весь в кровоточащих ссадинах.

Бурное ликование. Мадам Терииероо, трясясь от хохота, обняла ближайшее дерево, чтобы показать, как лазают европейцы. К несчастью для нее, это был банан, и тучная женщина в обнимку с хрупким стволом[3] шлепнулась наземь. Вождь едва не задохнулся от смеха.

Много дней спустя, когда ссадины зажили, я решил сделать новую попытку взобраться на пальму. Вождь велел одному из своих отпрысков лезть первому, чтобы я посмотрел, как это делается. Сам Терииероо — некогда первый богатырь на острове — был теперь слишком стар и толст.

Мальчуган обхватил ствол руками, уперся в него пятками, выгнул спину дугой и полез — нет, взбежал, как обезьяна, до самой макушки!

Я попытался сорвать один орех, но он был словно привязан стальной проволокой. Вдруг в кроне что-то запищало, и на меня бросилась тысяча бесов. Миг — и я опять сижу на земле. Правда, на этот раз без единой ссадины: научился лазить на полинезийский лад!

— Ты почему так быстро спустился? — спросила Лив.

— Манупатиа, — объяснил вождь, — жалящая птица.

Увы, корабли доставили сюда также и осу…

— Будь всегда осторожен наверху, — поучал меня Терииероо. — В кронах часто прячутся ядовитые тысяченожки — огромные, длиной с твою ладонь. Они жалят куда злее, чем осы. Но уж лучше пусть ужалит, чем от страха выпускать из рук ствол! Укус можно вылечить луком или лимонным соком.