Александр Королев - Загадки первых русских князей

• Название: Загадки первых русских князей
• Автор: Александр Королев
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: 5-94538-096-2

Книга представляет собой попытку разобраться в самых запутанных вопросах русской истории IX–X вв., ведь по существу Киевская Русь — это иная цивилизация; мышление человека Средневековья отличалось от сегодняшнего. Временная удаленность событий русской древности, малый круг первоисточников, их ошибочные интерпретации предшествующими исследователями поставили массу вопросов перед современными учеными. Сколько Олегов было среди первых русских князей? Кто погубил киевского князя Игоря? Почему Святославу не «сиделось» в Киеве? Историк А. С. Королев приходит к ошеломляющим выводам: настоящие князья IX–X веков оказываются совершенно не похожими на их летописные портреты…

---

Из «Истории» Льва Диакона Калойского{401}

Из Книги IV

<…>

5. Во время сих его подвигов (подвигов императора Никифора Фоки (963–969). Имеются в виду победы над арабами. — А.К.) пришли от Мисян (так Лев Диакон называет болгар. Болгарское посольство появилось в Константинополе зимой 965–966 гг. — А.К.) послы с известием, что Предводитель отправил их требовать с него положенной дани. Никифор, наполненный гнева и чрезвычайно раздраженный, чего никогда с ним не бывало (ибо, как человек хладнокровный, он не скоро воспламенялся гневом) воскликнул громким голосом: «Ужасное постигло бедствие Римлян (напомню — византийцы считали себя потомками римлян. — А.К.), если они, победители всех неприятелей, должны теперь платить дань, как невольники, бедному и гнусному народу Скифскому». Потом, обратясь к Варду, своему родителю (провозглашенный тогда Кесарем, он случайно вместе с ним находился) спросил его, что значит требование с Римлян дани. «Ужели ты, — говорил он, — произвел меня на свет рабом? Ужели я, самодержавный Государь Римский, платя дань, буду подвластен бедному и презренному народу?» И так приказал бить послов по ланитам, говоря: «Подите и скажите вашему начальнику, одетому в кожух и грызущему сырые шкуры, что сильный и великий Государь Римлян скоро сам придет в твою страну, отдать полную дань для того, чтобы ты, рожденный рабом, научился называть повелителей Римских своими Господами и не требовать с них дани, как с невольников». После сего отпустил их в свою землю; а сам отправился с великим ополчением в поход против Мисян и на пути овладел всеми пограничными городами. Обозрев их землю и увидев лесистые и гористые места (ибо в сей стране, говоря поэтически, всюду опасность стоит на опасности, за горным и лесным местом следует утесистое и наполненное рвами, а далее болотистое и топкое: она находится близ гор Родопы и Ема и, орошаемая большими реками, весьма обильна водою; лесиста и везде преграждена неприступными горами) он почитал безрассудным делом вести войско в беспорядке, по местам опасным и предать на побиение Мисянам. Здесь Римляне часто, говорят, подвергались совершенной гибели.

6. И так решился не подвергаться опасности в местах непроходимых и неизвестных. По сему он возвратился со всем войском в Византию. Почтив достоинством Патрикия отважного и пылкого Калокира, он послал его к Тавроскифам, называемым обыкновенно Россами, с тем, чтобы он, раздавши тысяча пятьсот фунтов (15 центенариев) врученного ему золота, привел их в землю Мисян для ее завоевания. Калокир поспешно отправился; а Государь, назначив конный бег, сам пришел смотреть игры.

Книга V

1. Таким образом Император Никифор, прошед всю Сирию и приморские страны, преодолевши всех врагов и, как говорят, «сделав добычей Мисян» (это старинная поговорка, буквально означает «подвергнуться опустошению огнем и мечом». — А.К.), разорил весьма многие города и, построив в три дня безопасное укрепление на самом выгодном месте пред великою Антиохиею, возвратился, как я выше сказал, в Византию. После сего он отправил к предводителю Карфагенян (имеется в виду эмир Египта. — А.К.) послов и вместе с ними послал ему в подарок меч беззаконного и нечестивого Магомеда, взятый в добычу из одной завоеванной Палестинской крепости и требовал возвратить к себе Патрикия Никиту, плененного во время поражения Римлян в Сицилии и к нему отосланного, как сказано было выше. Он грозил ему в письме, что, если не поспешит освободить его из уз неволи и прислать к нему, он должен ожидать непримиримой брани, от которой все его владение разорено будет Римскими полками. Карфагенянин, устрашенный сим известием, как Скифским повелением, отослал в подарок Государю Никифору не только Патрикия Никиту с прочими пленниками, но и всех невольников Римских, плененных в разных местах и содержавшихся в заключении: ибо страх овладел им, как услышал о сухопутном и морском его войске. Все народы страшились, ужасались непобедимой и неприступной в сражениях силы Никифора, побеждавшего всех неприятелей, как бы по Божию мановению; все старались иметь его не врагом, но союзником и повелителем. Таким образом Патрикий Никита и прочие Римские пленники, освобожденные из уз неволи и заключения, возвратились в Византию. Государь веселился, торжествовал сей день и, за освобождение граждан, совершал, как должно, благодарственные Богу моления. Во время сих деяний Государя в Сирии и Византии, посланный по царской его воле к Тавроскифам Патрикий Калокир, пришедши в Скифию, понравился начальнику Тавров, подкупил его дарами, очаровал лестными словами (весь Скифский народ чрезвычайно корыстолюбив, жаден к подаркам и даже любит сами обещания) и убедил идти против Мисян с великою ратью с тем условием, чтобы он, покоривши их, удержал их страну в собственной власти, а ему содействовал в завоевании Римского Государства и получении престола. Он обещал ему за то доставить великие, бесчисленные сокровища из казны Государственной.

2. Святослав (Сфендослав — так назывался начальник Тавров), услышав сии слова, не мог удержать душевного стремления: восхищенный надеждою получить богатство, мечтая о завоевании Мисийской страны и, как человек пылкий, отважный, сильный и деятельный, возбудил все юношество Тавров к сему походу. И так, собрав ополчение, состоявшее из шестидесяти тысяч храбрых воинов, кроме обозных отрядов, отправился против Мисян (византийские авторы относили начало похода Святослава к концу лета 968 года. — А.К.) с Патрикием Калокиром, которого, по дружеской с собою связи, полюбил, как родного брата. Мисяне, услышав, что он проходить уже мимо Истра и готовится сделать высадку на берег, выступили против него с тридцатью тысячами войска. Тавры быстро сошли с судов, простерли пред собою щиты, извлекли мечи и начали поражать их без всякой пощады. Они не выдержали первого сего нападения, обратились в бегство и к стыду своему заперлись в Доростоле (укрепленный город Мисян). Тогда, говорят, предводитель их Петр, человек благочестивый и почтенный, тронутый сим нечаянным бегством, получил параличный удар и вскоре переселился из сей жизни. Так происходило в Мисии. Император Никифор, как человек всегда заботливый, неусыпный и никаким удовольствиям совершенно не предающийся (никто не мог об нем сказать, что видел его на пиру когда-нибудь, даже в молодости), узнав о победах Тавров, занялся разными в одно время делами: снаряжал пехотное войско, вооружал сотни, ставил в строй фалангу конную, одевал всадников в железные латы, строил метательные орудия и поставлял оные на городских стенах. Сверх сего, он прикрепил к башне, называемой обыкновенно Сотенною, тяжелую железную цепь и по большим столбам протянул через Воспор к башне Галатской крепости, находящейся на противоположном берегу. Он, как муж деятельный и более всех известных нам людей глубокомысленный, вредным для себя почитал, предпринимать войну вдруг против двух народов. И так за нужное почел один из них склонить на свою сторону: таким образом, казалось ему, весьма легко будет одержать верх над другим и покорить его в короткое время.

3. После сего, не надеясь примириться с Таврами (ибо он уверен был, что Патрикий Калокир, совратившийся с прямого пути, свергнувший с себя иго власти и находящийся в великой силе у Святослава, не захочет уже покориться его воле), он решился лучше отправить посольство к единоверным Мисянам. И так послал к ним Патрикия Никифора Еротика и Филофея Настоятеля Евхаитян, чрез коих напоминал им о единоверстве (они признают Христианские догматы без всякого противоречия) и просил у них дев из царского рода для соединения их браком с сыновьями Императора Романа, чтобы сим родством утвердить взаимную связь и дружество между Римлянами и Мисянами. Они приняли послов с радостью, посадили дев царской крови в колесницу (женщины обыкновенно ездят у них в колесницах) и отправили к Императору, прося защитить их, отвратить висящую над их главами секиру Тавров и сделать ее не действительною. Если бы он помог им, то без сомнения одержал бы победу над Скифами, как и над всеми народами, против коих посылал Римское войско. Но счастье человеческое часто зависит от одной минуты, не редко висит, так сказать, на тонкой нити и обыкновенно уклоняется в противную сторону. Справедливо некоторые думают, что гнев Божий и зависть человеческая противятся сильным и знаменитым мужам, колеблет их, низлагает и в ничто обращает. То же самое сбылось и с Никифором, хотя все дела текли по его желанию, чего ни с одним из его предшественников не случалось. Провидение Всевышнего обращает счастье людей в противную сторону, я думаю, для того, чтобы они чувствовали свою смертность и выше меры не гордились. Уже некоторые, восшедшие на степень блаженства и достигшие славы воинскими подвигами, не страшились даже называть себя Богами и тем оскорблять Провидение. Примером сему служат сыны Алоевы, От и Ефиальт, хотевшие, как говорят, взойти на небеса, Навуходоносор Вавилонский, воздвигший себе истукан и Александр, сын Филиппа, желавший именоваться сыном Амона. И так дела человеческие непостоянны и переменчивы, что испытали тогда и Римляне: они скоро потеряли своего Правителя, какого прежде никогда не имели. Если бы счастье их не оставило, то во время жизни его, они без сомнения положили бы пределы своего владычества на восток в Индии, а на западе на самом краю вселенной. Теперь должно опять начать повествование с того места, от коего мы отступили.