Жан-Мари Гюстав Леклезио - Онича

• Название: Онича
• Автор: Жан-Мари Гюстав Леклезио
• Издательство: ЗА0 ТИД Амфора
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2009
• ISBN: ISBN 978-5-367-01170-8 (рус.) ISBN 978-2-07-038726-7 (фр.)

Аннотация издательства 1

Африка, пугающая и притягательная… Она воспламенила кровь Джеффри Аллена, как малярийная лихорадка. Околдовала его жену May. Стала навеки утраченной родиной их сыну Финтану. Видением, грезой, что явилась им на берегах реки Нигер, в колониальном захолустье крохотного городка Онича.

Аннотация издательства 2

Первый же роман принес признание Ж. М. Г. Леклезио. Это был «Процесс» (1963), отмеченный премией Ренодо. Еще одну престижную награду — премию Поля Морана — писатель получил за «Пустыню» (1980). А в 2008 году Леклезио стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Роман «Онича» (1991) несет на себе отсвет детских воспоминаний — о путешествии в Нигерию к отцу в 1948-м.

Онича — маленький порт на реке Нигер, задворки предзакатной Британской империи. Джеффри Аллена приводят сюда грезы о далеком прошлом, его жену May — мечта о будущем. Красная земля Оничи станет родной для их сына Финтана. Чужие колониальному кругу, мелочному, живущему ненавистью, снедаемому разочарованием, они срастутся с Африкой, которая жжет, как тайна, как лихорадка. Яростная и безмятежная.

Об авторе этой книги (от издательства)

Жан-Мари Гюстав Леклезио родился в Ницце 13 апреля 1940 года. Его предки, выходцы из Бретани, в XVIII веке эмигрировали на Маврикий.

Много путешествуя, Леклезио не переставал писать начиная с семи-восьми лет: стихи, сказки, повести, рассказы. Однако ничто из написанного не было опубликовано до «Процесса», его первого романа, появившегося в сентябре 1963 года и удостоенного премии Ренодо. Сегодня на счету писателя около 30 книг. В 1980 году роман «Пустыня» принес ему премию Поля Морана, учрежденную Французской академией.

В 2008 году Леклезио стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.

* * *

Оригинальное название:

J. M. G. LE CLÉZIO Onitsha

Перевел с французского Л. Н. Ефимов

* * *

В оформлении обложки использована картина Анри Руссо «Водопад»

---

И было тяжелое-тяжелое море, и грязь в устьях рек, мутившая глубокую синеву, и берег Африки, порой такой близкий, что удавалось разглядеть белые дома среди деревьев и расслышать рокот на рифах. Г-н Хейлингс показывал May и Финтану реку Гамбия, Формозские острова, берег Сьерра-Леоне, где потерпело крушение множество кораблей. Показывал берег племени кру и говорил: «У Манны, на Гран-Бассаме, на мысе Пальмас нет маяков, вот кру и разводят костры на пляжах, словно это вход в гавань Монровии или маяк на полуострове Сьерра-Леоне, и корабли натыкаются на берег. Нарочно устраивают кораблекрушения, а потом грабят».

Финтан неотрывно смотрел на людей, сидевших на корточках и колотивших по корпусу корабля молотками, словно это была музыка, какой-то тайный язык, словно они рассказывали историю кораблекрушений на берегу кру. Однажды вечером, ничего не сказав May, он перелез через поручни и спустился по ступенькам на грузовую палубу. Пробрался меж тюков к большим люкам, где обитали чернокожие. Был закат, судно шло по грязному морю к какому-то большому порту — Конакри, Фритауну или Монровии, быть может. Раскаленная солнцем палуба все еще обжигала. Пахло отработанной смазкой, маслом, чувствовался едкий запах пота. Пристроившись у ржавых шпангоутов, женщины укачивали своих маленьких детей. Совершенно голые мальчишки играли с бутылками и консервными банками. Было много усталости. Люди лежали на тряпье, спали или смотрели в небо, ничего не говоря. Всё было очень тихим и очень медленным, море сглаживало длинные волны из океанских далей, безразлично проскальзывавшие под затылком корабля к подножию мира.

Никто не говорил, только впереди слышался одинокий голос, который что-то тихонько пел, и это пение сливалось с медленным подъемом волн и дыханием машин. Всего лишь чей-то голос со своими «а-а» и «эйя-о», не то чтобы печальный, не то чтобы жалобный, просто легкий голос человека, привалившегося спиной к тюку, одетого в грязные лохмотья, с глубокими шрамами на лбу и щеках.

Нос «Сурабаи» поднимался на волнах, временами взбивая над палубой фонтанчик брызг, сквозь который просвечивала радуга. Обожженных солнцем людей накрывало холодным облаком. Финтан сел на палубу, чтобы послушать песню человека в лохмотьях. Робко подошли дети. Никто не говорил. Небо пожелтело. Потом настала ночь, а человек продолжал петь.

В конце концов Финтана заметил голландский матрос и спустился за ним. М-р Хейлингс был недоволен: «На грузовую палубу ходить запрещено, ты это знал!» May была в слезах. Она уже чего только не передумала, всякие ужасы: что его смыло волной, что он утонул, высматривала его в безжалостной струе за кормой, хотела, чтобы остановили корабль! Прижимала Финтана к себе, не в силах еще что-то сказать. Он в первый раз увидел ее плачущей и тоже плакал. «Я больше не буду, May, не пойду больше на палубу».

Потом, через некоторое время, спросил: «Слушай, May, а почему ты вышла за англичанина?» Он сказал это с такой серьезностью, что она засмеялась. Сжала его в объятиях, так крепко, что его ноги оторвались от палубы, и закружилась с ним, словно танцевала вальс. Такое не забыть, никогда. Сумерки на носу корабля, медленная песня человека в лохмотьях и May, что прижимала Финтана к себе, танцуя с ним на палубе до головокружения.

* * *

Они плыли к другим портам, другим устьям. Манна, Сетта-Крус, Табу, Сассандра, невидимые средь темных пальм, острова, что появлялись и исчезали, реки с илистыми водами, несущие к морю стволы деревьев, словно мачты, сорванные при кораблекрушении. Бандама, Комое, лагуны, огромные песчаные пляжи. May говорила с чиновником английской колониальной администрации по имени Джеральд Симпсон.

Он тоже плыл в Оничу, направлялся к новому месту службы. Его должность называлась District Officer, D.O.[8] «Я слышал о вашем муже», — сказал он May, ничего больше не добавив. Это был высокий худой человек с подкрученными кверху усами. На его горбатом носу красовались маленькие очки в стальной оправе, а светлые волосы были очень коротко острижены. Разговаривал он тихо, почти шепотом, едва шевеля тонкими губами, словно с презрением. Называл все порты и мысы, бросая взгляд на далекий берег. Говорил о кру, слегка повернув туловище к носу корабля и поблескивая оправой очков. Финтан его сразу же возненавидел.

«Эти люди… Все время разъезжают из города в город, способны продать что угодно».

И неопределенно кивал на человека, который пел вчера вечером в ритме волн.

Еще один человек заговаривал с May, тоже англичанин, а может, и бельгиец, с забавной фамилией Флоризель. Очень большой и толстый, краснолицый, вечно мокрый от пота. Он беспрестанно пил темное пиво и говорил громким голосом со смешным акцентом. Когда May и Финтан оказывались рядом, рассказывал им жуткие истории об Африке, о похищенных, изрубленных в мелкие кусочки и проданных на рынке детях, о веревках, натянутых ночью поперек дороги, чтобы выбивать из седла велосипедистов и тоже пускать на бифштексы. Историю о пакете, предназначенном одному богатому торговцу из Абиджана, в котором на таможне нашли разрубленное на части и завернутое в крафтовскую бумагу тело маленькой девочки, ручки, ножки и голову. Он громогласно рассказывал все это и сам шумно хохотал, один. May брала Финтана за руку и уводила подальше. Ее голос дрожал от гнева: «Он лжец, не верь этим россказням». Флоризель разъезжал по Африке, продавая швейцарские часы. Напыщенно заявлял: «Африка — важная дама, она мне дала всё». И с презрением смотрел на английских офицеров, таких бледных и затянутых в мундиры опереточных завоевателей.

Они плыли к лагунам, к мысу Пальмас, к Кавалли, Гран-Бассаму, Труа-Пуэну. Из темной земли выходили облака, отягченные песком и насекомыми. Как-то утром г-н Хейлингс принес Финтану на большом листе бумаги насекомое-веточку, неподвижное и невероятное.

На рассвете «Сурабая» вошла в бухту Такоради.

Двуколка двигалась по дороге прямо к морю. May сидела довольно прямо, укрывшись под соломенной шляпой, одетая в тонкое платье, на ногах — белые теннисные туфли. Финтан любовался ее загорелым профилем, блестящими ногами цвета бронзы. На передке двуколки помещался кучер, правя запаленной клячей. Время от времени он оборачивался, чтобы взглянуть на May и Финтана. Это был чернокожий великан-ганец с великолепным именем — Яо. Англичанин Симпсон собирался оспорить на пиджине[9] цену поездки. «Понимаете, с этими людьми…» May не захотела, чтобы он их сопровождал. Ей хотелось остаться одной, с Финтаном. Они впервые въезжали в Африку.

Двуколка медленно двигалась по очень узкой дороге, вздымая за собой облако красной пыли. По обе стороны простирались огромные плантации кокосовых пальм, из хижин выходили дети.

Потом послышался шум. Финтан уловил его первым, сквозь топот лошадиных копыт и железный скрип двуколки. Шум был мягкий и мощный, как ветер в деревьях.

«Слышишь? Это море».

May попыталась рассмотреть его сквозь стволы пальм. И вдруг они приехали. Перед ними открылся пляж, ослепительно-белый, с чередой длинных волн, падающих одна за другой в ковер из пены.

Яо остановил двуколку под пальмами, привязал лошадь. Финтан уже бежал по пляжу, таща May за руку. Их овевал обжигающий ветер, вздувая просторное платье May, грозя сорвать шляпу. Она заливисто смеялась.

Они вместе бежали к морю, даже не разуваясь, пока пенная вода не залила им ступни и в одно мгновение вымочила их с ног до головы. Финтан вернулся назад, чтобы раздеться. Положил сверху ветку, чтобы одежду не унесло ветром. May осталась в платье. Только сняла свои тенниски и бросила на сухой песок. Волны накатывали из открытого моря, скользили, ворча и шурша по песку пляжа, и обрушивали на берег свою грохочущую воду. А потом отступали, засасывая ноги. May кричала: «Осторожно! Дай мне руку!» И они вместе падали в новую волну. Белое платье May липло к телу. Соломенную шляпу она держала в руке, словно выловила ее из моря. Никогда она не испытывала такого упоения, такой свободы.

На западе пляж был огромным и пустым, с длинной линией пальм до самого мыса. С другой стороны виднелись вытащенные на берег пироги рыбаков, похожие на стволы, поваленные бурей. Вдалеке по пляжу бегали дети, пронзая криками гул моря.

Яо ждал, покуривая в тени кокосовых пальм, рядом с двуколкой. Когда May села на песок, чтобы высушить платье и шляпу, он подошел. Его лицо выражало некоторое неодобрение. Он показал на место, где Финтан и May только что купались, и сказал на пиджине: «Здесь английская дама умерла в прошлом году. Утонула».

May разъяснила сказанное Финтану. У нее был испуганный вид. Финтан посмотрел на море, такое красивое, искрящееся, на косые волны, скользившие по зеркалу песка. Как тут можно умереть? Именно это хотел сказать его взгляд. Именно это думала May.

Все-таки они решили еще побыть на пляже. Большой Яо вернулся на прежнее место в тени пальм и опять закурил. Больше они ничего не слышали, кроме гула волн, обтачивающих рифы, шипения воды на песке. Обжигающий ветер колыхал пальмы. Небо было густого синего цвета, такого резкого, что от него кружилась голова.