Михаил Катуков - На острие главного удара

• Название: На острие главного удара
• Автор: Михаил Катуков
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Но пока фашистские главари предпринимали судорожные усилия к тому, чтобы предотвратить неминуемое. Тяжелые бои пришлось вести частям И. Ф. Дремова в районе Ангальтского вокзала. На КП комкора я узнал, что смертельно ранен командир 1-й гвардейский бригады полковник А. М. Темник. На следующий день он умер в армейском госпитале.

А произошло это так. Обычно саперы и автоматчики прокладывали путь танкам, предварительно выкурив из щелей фаустников. Попытки применять танки без прикрытия приводили лишь к большим потерям от огня артиллерии и фаустников. Но автоматчиков в бригаде было мало, и танкистам часто самим приходилось расчищать себе дорогу. По узким улицам одновременно могли продвигаться только две машины. Первые танки вели огонь, а следующие стояли на очереди. Если одна из машин выходила из строя, на ее место становилась другая. Так, метр за метром, подавляя огневые точки противника, гвардейцы прорубали себе путь в плотной обороне противника.

Когда совсем поредел строй автоматчиков и саперов, Темник собрал работников штаба и, приказав всем вооружиться автоматами, лично возглавил штурмовую группу. Целый час комбриг действовал как рядовой автоматчик. Уже удалось очистить от врага один квартал. Но тут неподалеку разорвалась мина. Темник был ранен в живот. Абрама Матвеевича отправили в госпиталь. Но спасти его не удалось.

Похоронили комбрига Темника в Берлине у рейхстага, у памятника советским воинам, погибшим в этой последней битве...

Много смертей я видел в годы Великой Отечественной войны, но каждый раз, когда узнавал о новой потере, глубоко страдал. К смерти не привыкают. Тех, кого уже нет с нами, нельзя забыть...

Итак, в полдень 25 апреля берлинская группировка противника была полностью окружена. В это время она состояла из шести дивизий 9-й армии, одной охранной бригады СС, различных полицейских подразделений, десяти артиллерийский дивизий, одной зенитной дивизии, одной бригады штурмовых орудий, трех танкоистребительных бригад, шести противотанковых дивизионов, нескольких батальонов фольксштурма. Все эти соединения и части усиливались за счет местного населения, которое иногда оказывало помощь своим войскам в качестве разведчиков, снайперов, подносчиков боеприпасов, санитаров, саперов и т. д.

Советские войска, действовавшие в столице (47, 3 и 5-я ударные, 8-я гвардейская армии, часть сил 28, 1, 2, 3 и 4-й гвардейских танковых армий), обладали огромным превосходством в силах. Каждому здравомыслящему государственному деятелю было бы ясно, что дальнейшее сопротивление бесполезно, что оно приведет лишь к ненужным жертвам и разрушениям. Но Гитлер все еще пытался продлить агонию рейха.

Наши бойцы и командиры понимали, что война приближается к концу. Каждому хотелось жить, чтобы видеть финал войны с проклятым фашизмом. Но и в эти часы и минуты нельзя сказать, что кто-то из наших гвардейцев проявлял излишнюю осторожность, дабы только сохранить свою жизнь. И танкисты, и пехотинцы дрались на берлинских улицах с неослабевающим упорством, дерзко, смело, не задумываясь, что в уличных боях на каждом шагу поджидает смерть из-за угла.

Утром 27 апреля я собрался поехать на командный пункт 11-го гвардейского танкового корпуса. В это время на КП пришел писатель Михаил Брагин. Поговорили накоротке.

- Возьмите меня на КП корпуса, - попросил Брагин.

Я пробовал его отговорить.

- Стоит ли туда ехать писателю? Там чересчур жарко.

Но Брагин настаивал на своем.

- Ну что делать, поедемте.

Переезд в километраже совсем не велик. Но такая проклятущая дорога любому человеку в сотню верст покажется. Ни одной спокойной улицы. Над машиной то и дело свистят снаряды, болванки, пули...

Наконец доехали. Штаб 11-го гвардейского танкового корпуса помещался в подвале какого-то учреждения. На месте застали начальника штаба. Полковник Нил Григорьевич Веденичев - ветеран 1-й гвардейской танковой армии, старый знакомый, с которым уже не раз приходилось делить опасности войны. Не успели поздороваться, как на голову посыпалась штукатурка. Это пронеслись и сбросили бомбы немецкие самолеты-штурмовики.

- Черти проклятые, покоя не дают, - проворчал Нил Григорьевич, - каждые десять минут налетают... По три-четыре самолета, и аккуратно бьют, прямо по нашему зданию. Видно, пронюхали, что здесь в подвале находится штаб. Надо срочно перебираться в другое место...

Через несколько минут дежурный офицер доложил Веденичеву:

- В результате налета убито пять человек, повреждено два орудия в зенитной батарее.

Только Веденичев принял доклад - опять раздался взрыв страшной силы. Подвал содрогнулся, будто ходуном пошел. Мы упали на пол. На нас рухнули шкафы, полки, груды штукатурки. С трудом выбрались из-под завала. Стоим молчим, смотрим друг на друга, ощупываем товарищей, стоящих рядом. Вроде все целы и невредимы. Но лица у всех черные, только зубы блестят.

Когда немного пришли в себя, поняли, что произошло. Оказалось, вражеская авиабомба пробила стену здания и разорвалась в одной из комнат подвала. Не уйти бы нам отсюда живыми, если бы не канцелярские шкафы, стоявшие вдоль стен подвальной комнаты. Хранились в них карточки, папки с делами. Под этот хлам мы и попали в момент взрыва. Они-то нас и прикрыли.

Почистились. Стали думать, почему гитлеровцы упорно бомбят этот дом. Их назойливость показалась мне подозрительной.

- Не иначе, где-то тут корректировщик, - сказал я Веденичеву. - Немцы, видимо, знают, что здесь штаб. Прикажите обыскать здание.

Комендант штаба с группой бойцов тщательно осмотрели здание. Бойцы пробрались в самые отдаленные отсеки подвала и обнаружили человека с радиопередатчиком, немца в цивильном платье. Из допроса выяснилось, что перед нами заместитель директора этого учреждения, член нацистской партии. Притаившись в укромном отсеке здания, он по рации наводил на нас "мессершмитты".

Веденичев развернул передо мной карту Берлина. Красные стрелы упирались в центральный железнодорожный узел. 11-й гвардейский корпус во взаимодействии с 29-м гвардейским стрелковым корпусом вел бой в кварталах, примыкающих к этому району.

- Здесь, - докладывал Веденичев, - обороняются остатки танковой дивизии "Мюнхенберг". Кроме того, нам сильно досаждают фольксштурмовцы.

Доклад Веденичева был прерван появлением Бабаджаняна. Он ввалился в штаб, как всегда, шумный, решительный - весь сгусток энергии.

- Ну как, Армо, горячо приходится!

- Но то слово, товарищ командующий. Ад кромешный. Сегодня фашисты прямо-таки озверели. Пять раз переходили в контратаки. И кто среди них воюет мальчишки! А то и старики! Совсем плохи дела у Гитлера!

- О Гитлере потом. Расскажи, как дела у тебя.

- Все атаки отбиты. Продвигаемся вперед. Но мешают завалы и баррикады на улицах. Ни танку, ни пушке не продвинуться. А саперам к завалам не подойти: фашисты их держат под огнем. Правда, хорошо помогает пехота Чуйкова: выкуривает гадов огнеметами...

Несмотря на все трудности, 11-й гвардейский танковый корпус совместно с 29-м гвардейским стрелковым овладел центральным железнодорожным узлом.

Штаб корпуса перебазировался на новое место, поближе к передовым частям.

В эти дни гитлеровцы сражались не только на земле и в воздухе, но и под землей. Мы знали, что в германской столице есть метро. Но в горячке боя или забыли об этом, или просто недооценили с военной точки зрения значения подземных коммуникаций. А между тем они давали фашистам отличные возможности для маневра. Пользуясь метро, гитлеровцы могли наносить удары с тыла по советским войскам, уже прорвавшимся к центру города.

Так однажды и случилось. Но мы тут же спохватились и приняли нужные меры взяли под контроль все выходы из метро, а кое-где устроили завалы. В общем, парализовали "подземные маневры врага".

Приняли мы меры и к тому, чтобы усилить контроль за безопасностью в освобожденных от врага районах города. Выделили для этой цели артиллерийско-самоходную бригаду, которой командовал В. И. Земляков, получивший звание Героя Советского Союза за Гдыньскую операцию. Воины самоходной бригады патрулировали по улицам, наблюдали за порядком, предупреждали коварные происки врага. В то же время бригада входила в мой резерв.

Па захваченных железнодорожных путях берлинских вокзалов стояли груженые эшелоны. Что в них находилось, мы не знали. Но, патрулируя железнодорожные пути, воины-самоходчики заметили, что местные жители таскают из вагонов мешки с мукой.

Земляков приказал взять груженые эшелоны под охрану: содержимое их растащат, а ведь нам предстояло кормить мирное берлинское население.

Войска Красной Армии медленно, но неотвратимо приближались к центру города. 27 апреля част 8-й гвардейской и нашей армии были отделены от парка Тиргартен - конечной цели нашего наступления - расстоянием в 1 километр. Бои начались в самом центре Берлина, там, где располагались военные и правительственные учреждения Германии, штаб обороны города и бункер Гитлера. Теперь вражеская группировка была зажата на узкой полосе шириной 3-5 километров, длиной 16 километров. Вся эта территория находилась под непрерывным огневым воздействием нашей артиллерии и авиации. В довершение всего противник лишился обоих аэропортов - Темпельхоф и Адлерсхоф. Правда, он подготовил запасную площадку на Шарлотенбургштрассе в Тиргартене, но она находилась под особым контролем 16-й воздушной армии.