Алексей Ивакин - 7 дней в июне

• Название: 7 дней в июне
• Автор: Алексей Ивакин
• Жанр: Альтернативная история

Первые семь дней после переноса территории бывшего СССР из октября 2010 года в 22 июня 1941 года – глазами разных людей: от безработного и пенсионера, до главы районной администрации и сотрудника прокуратуры. Непохожие герои, диаметрально противоположные убеждения, уникальные судьбы – в фантастических обстоятельствах.

---

– Ээээ… двадцать шестое – это первый день, значит сегодня – двадцать девятое? Двадцать девятое! Боже, ну какой же я тупой. Ведь у меня сегодня день рождения – сороковник стукнул!

– Гражданин, предъявите ваши уши – окружившие меня со всех сторон опера опасно надвигались, изображая руками борьбу профессора Мориарти.

– Ни за что! Только после пьянки и подарков!

– Вот именно, мне за подарком от части идти надо, а я тут с вами рассусоливаю – командир, слегка нам кивнув – а что с этими шпаками церемонится – проследовал в направлении основного здания.

А мы пошли в столовую. Там, в «специально обученном помещении» нас ждал стол. Нет, неправильно. Там нас ждал СТОЛ.

Александр Суров. Работник компании сотовой связи. Улан-Удэ.

На третий день начала войны и до меня добрались. Вечером раздался телефонный звонок. Мама взяла трубку телефона первой.

– Да… Это квартира Суровых, – она выслушала и с каменным лицом убрала трубку от уха. Я всё понял без слов.

– Мам, я рыльняк сам себе соберу. Ты куда мой рейдовый убрала? Мам, и не надо ничего печь – ну, не успеешь ты. Да, я пряники возьму, сколько осталось. Мам, а что это ты с валосердином… Тебе плохо?

– Саша! Но ведь это война… Ой… Что делать…, - от неё уже чувствительно пахло лекарствами. Он выглядела растерянной и испуганной… Тревожной за меня. Мне стало стыдно, что я повысил на маму голос. Но я ничего не мог сделать…

– Ты же ведь в мирной армии служил. Почему ты…

Тут звонок в дверь, прибежала такая же потерянная Лидия Геннадьевна, наша соседка, тоже вся в слезах – позвонил её сын – и его забирали. На флот.

Блин… я потерял почти сорок минут, прежде чем смог закончить сборы.

Будто камень упал на сердце. Война…

Что ж делать? А что делать? Уже вручили предписание. Вот оно: листок белоснежной бумаги с двуглавым орлом и штампом военного комиссара. И с приказом: как можно скорее прибыть в военкомат.

Я, всё же, простился с матерью. Мы обнялись, сев на дорожку. Мои руки разжали объятия первыми, а мама всё не отпускала.

– Посиди ещё.

Запиликал сотовый, пришла смс: «Санчез! Мы только тебя ждём»

– Мама, – я встал.

– Я вернусь.

Теперь не оборачивайся… Только не оборачивайся…

– Саня! Давай быстрее, – я на ходу запрыгиваю в битком набитый салон микроавтобуса. Он тут же срывается с места в карьер. Сидим друг на дружке, пьём пиво и водку прямо из горла, динамики орут песни о службе в армии, мы обнимаем своих подружек. У кого есть, а у кого нет – те тоже не грустят – дым в салоне – топор можно повесить, и пахнет не только табаком. Доезжаем до центра посёлка – там уже стоят остальные машины наших пацанов. И народ ещё подходит – кто поодиночке, кто парочками, кто пешком, кто на машинах – «Жигули», «Нивы», «Тойоты», «Мазды» и другие японки, микроавтобусы, японские грузовички – вскоре собирается уже приличная толпа. Выбираемся к остальным, чтобы обняться, и выпить на прощание. Кто-то уже влез в дембельскую форму с оборванными украшениями и с наспех прикреплёнными лычками и значками классности. Если у кого-то есть берет – то он уже лихо заломлен на затылке – погранцы, морпехи, десантура, а нас ротный отучал выделяться. И правильно.

– Саня…, -тут я пропущу, ибо нынешняя «мова» у молодежи нецензурна, если кратко – то мы им, агрессорам, натянем половые признаки на глаза и заставим моргать.

– Держи, – ребята протягивают мне белый пластиковый стаканчик, до краёв наполненный водкой, – Жди… Щас вот… Скажем!

– Пацаны! На нас напали колбасники! Ну (цензура) и что… Наши деды их били?

– Да… Да! – невпопад гудит толпа, тут Белый, вэдэвэшник, и мой друг, вдруг резко срывается на крик, – А! Били?!!! Не слышу (цензура)!!!

– ДАААААААА!!! – огненная вода обжигает глотку, прохожие разбегаются от греха подальше…

Моей спины касается чья-то рука. Чьё-то знакомое дыхание и запах хороших духов. Повернув голову я вижу, что не ошибся – перед мной стоит Женя… Ого, это же наша «мисс надменность», только вот сейчас никакой напускной надменности в её глазах нет. Читаю по глазам, что она сейчас «ой как жалеет!», что тогда, на днюхе у общей знакомой, отшила меня.

– Саш, а тебя что… тоже? – голосок то выдаёт.

– Да, – моя рука ложится на её плечо. Она вздрагивает как от удара током, краснеет и всё-таки тоже обнимает меня.

– Дай, – я отбираю бутылку у уже нетрезвого к этому моменту Белого и доливаю в свой стакан. – Держи, – протягиваю Жене нехитрую закуску: кусок чёрного хлеба с колбасой, купленной в ближайшем магазине.

От спиртного её щеки краснеют ещё сильней. А когда мы обнимаемся и целуемся, я чувствую, что наши сердца бьются в унисон. И бились они ещё издавна, просто одна ждала, а другой не решался.

Спустя некоторое время, появляется патруль милиции в полной боевой выкладке – с автоматами, в брониках и касках, и нас просят свалить в военкомат. Мы рассаживаемся по машинам и срываемся с места, с визгом и воем клаксонов, рёвом динамиков и гулом сабвуферов.

Как мы добрались до райцентра, я пропущу, ибо это описание не для слабонервных – колонна, длинная, шла с включенными фарами, заезжая на встречку, лихача и обгоняя всех, кого можно… Кто-то высунулся с флагами ВДВ и России. Со стороны можно было подумать, что стая бабуинов справляет свадьбу.

В райцентре машины пришлось оставить вдалеке от военкомата – всё было забито припаркованным или просто оставленным на дороге автотранспортом, а хаос, по мере приближения нас к нему возрастал – шли провожать своих родных, близкий и дорогих людей на войну. Шли и те, в ком нуждалась наша страна – защитники, молодые и старые, пьяные и трезвые, отцы семейств и прыщавые мальчишки. Стоп… вот прыщавых было мало – в основном – народ, призванный из запаса. Да и что эти дрищи могут… Автомат-то в руках не держали, а от танка, когда он на тебя, сидящего в окопе, наползает, оглушая грохотом, а ты должен сначала выстрелить по нему холостыми – типа отсекаешь пехоту, или портишь триплексы или прицел. А затем, отлежав и отбоявшись свои секунды на дне осыпающегося от тяжести проходящей сверху машины ровика, поднимаешься и швыряешь в пердящую выхлопом корму гранату. Кто-то орал от страха, а кто-то и терял сознание. Это только в фильмах и на словах все смелые.

Не доходя до военкомата, наша компания столкнулась с такими же бухими в пятую точку парнями и вместо драки стала ещё пьянее – встретились старые сослуживцы, и так, обрастая народом, «зёмами» и знакомыми, мы протолкались к воротам военного комиссариата.

Женя прижалась ко мне, а её красивые и тоненькие пальчики крепко сжали мою руку – как-никак кандидат в мастера спорта по дзюдо. Наставал этот гребаный момент расставания. Всё ближе и ближе с каждым шагом.

Стоять и смотреть друг другу в глаза, что-то говорить… И просить Бога подарить ещё пять минут… Две… Одну…

– Саня! Идём! – голоса ребят рвут по живому. Женя успевает что-то сунуть мне в руку. И я вижу слезы на её лице.

Зачем мы играем в эти брачные игры? Чтобы потом вот так вот стоять, даже не успев стать одним целым?!

За воротами комиссариата нас разбили на мелке группы и отсеяли от провожающих злые как собаки милиционеры и ОМОН, пропустили во внутренний двор – тот был битком набит народом. На меня начал действовать алкоголь, я это понял, когда отирал от воротника губную помаду… Ой… Ик… Блин.

В тепле приёмного кабинета меня почти разморило, но я пытался сохранять трезвость мыслей и координацию движений. Протянул свой «военник», подтвердил номер ВУС и после пары формальностей был отправлен на улицу – ждать отправки. Затем была погрузка на автобусы, и в сопровождении машины ГАИ нас повезли в город на центральный сборный пункт.

Организм быстро восстанавливался, то есть спал всю дорогу – на меня спиртное действует только так, и к тому моменту, когда мы прибыли на место я прекрасно выспался.

Нас просто вывалили из автобусов на одной из площадок. Я и ещё двое ребят распихали самых бесчувственных в теньке, подстелив куртки и подложив под головы «несчастным» сумки – земля-то была ещё холодной, несмотря на летнюю жару. Тут очень помог один лейтенант, что отдал приказ своему подчинённому – и тот прибежал с вёдрами холодной воды. Над плацем стоял мат-перемат. Ледяной душ быстро отрезвил всех, и нас погнали на склад – получать нехитрое солдатское имущество.

Затем всех кто прибыл, согнали в один строй и стали разбивать по командам согласно ВУСам и родам войск.

– Команда Кяхта – правый фланг! Команда Иркутск – левый фланг! – расталкиваю своих соседей и выхожу из строя. Кяхта так Кяхта. Нас всех собирают в колонну и гонят на погрузку в подъехавшие армейские грузовики. Успеваю лишь помахать на прощанье оставшимся в строю друзьям и знакомым.