Алексей Ивакин - 7 дней в июне

• Название: 7 дней в июне
• Автор: Алексей Ивакин
• Жанр: Альтернативная история

Первые семь дней после переноса территории бывшего СССР из октября 2010 года в 22 июня 1941 года – глазами разных людей: от безработного и пенсионера, до главы районной администрации и сотрудника прокуратуры. Непохожие герои, диаметрально противоположные убеждения, уникальные судьбы – в фантастических обстоятельствах.

---

Если вкратце – то сцена была точь в точь из «Джентельменов удачи» – «О! Одеколончик!»

В ответ я собрал автомат, и ушёл проверять в каптёрку к старшине, зарядились ли батареи. После оружия, мы взялись за снарягу – надо было всё «обжить» и подогнать. Видимо, начальник тыла решил, что пора доставать заначки со складов, и вытащил новую экипировку. Получение имущества, подгонка под себя, поиск недостающего – подразумевается активные действия в ближнем тылу противника и оборона своего, затянулось до самого вечера, с перерывом на обед.

Вечером к нам прибыл недостающий штат – как рядовые разведчики, так и командиры.

Надо сказать, что к этому моменту нас вытурили из казармы связисты, и мы переехали в палаточный городок. Но так было даже лучше – меньше суеты. Всё же одно дело – палатка на взвод, другое – шумная «располага». Всё своё на виду и под охраной.

Конечно, двухъярусные кровати на земле, это не есть хорошо, но лежать на них было некогда, разве что в мечтах. Нас уже раскачивали так, что мама не горюй. До ужина успели сбегать до ближайшей речки, переплыть в обе стороны и прибежать обратно.

Когда мы, мокрые и злые, вернулись обратно, то перед тем как забрести в палатку, я заметил, что пробежавший мимо нас на рысях ротный, видимо торопившийся к штабу, говорил со своим замом, что надо успеть перехватить каких-то кавказцев.

– Слышь, – я обратился к остальным, – походу групники будут из ветеранов.

Ребята отнеслись к новости по-разному – кто эмоционально, что нам хана, кто наоборот, я например, что это хорошо – с опытом будут, а значит наши шансы на грамотного командира выше. Но тема не получила развития – все просто вымотались и мечтали лишь об одном – переодеться в сухое.

Пристроив автомат в пирамиду, я ещё раз, почти любовно, проверил радиостанцию, и пошёл за кепи, чтобы идти обираться на ужин, но тут прозвучала команда взводу строиться внутри палатки.

Появился наш ротный, а в тени его шкафоподобной спины – кто-то высокий, и с большим рейдовым рюкзаком. И за ним – ещё кто-то, такой большой, что мысли в страхе замерли в голове.

– Смирно! – временно исполняющий должность командира взвода сделал доклад, ротный кивнул и сделал шаг в сторону…

«Епаный покос! Только не ЭТОТ!!!» Замершие было, мысли заметались, ощутимо стучась в стенки черепа, когда я увидел второго.

Это был мой дядя Серёжа. Или Серьга.

Три контракта в Чечне – первый он подписал после срочной и поехал в 2001 году в Чечню, второй – после первого – там же. Третий – после второго. Дома за эти девять лет, он был только три месяца. Я, даже придя с армии – не спрашивал, где он служил – от него пахло войной. А в глаза я ему и сейчас боюсь смотреть.

Взгляд убийцы.

На гражданке он пил. Когда он пил – вся улица в деревне ходила на цыпочах.

Но обошлось. Пропившись – он устроился на железную дорогу помощником машиниста, затем сам стал машинистом и зажил нормальной жизнью. Разве что начал прятать глаза.

А теперь он заместитель моего групника.

Просто опупеть – сколько всего навалилось.

А ведь только сутки прошли с момента призыва…

Из воспоминаний зам. начальника штаба VI армейского корпуса:

«…Наша 26 пд спешно оборудовала оборонительные позиции вокруг Голдапа и восточнее. Расположение дивизии, как и все тылы ГрА „Центр“ подвергались систематическим налетам авиации русских и обстрелу из крупнокалиберных многоствольных минометов. Потери в живой силе были не настолько велики, чтобы нарушить нашу оборону, но налеты авиации серьезно подрывали доставку в войска всего необходимого. Железная дорога в тылу 26 пд была почти парализована. Многие склады оказались уничтожены ударами с воздуха, несмотря на принятие всех мер по маскировке и отчаянные, но бесполезные усилия зенитчиков. Велико было выбытие автотранспорта. Горючее и боеприпасы приходилось строжайше экономить.

Большой проблемой стала паника, постепенно охватывающая все более широкие круги гражданского населения Восточной Пруссии. Начали распространяться нелепые слухи о захвате Эльбинга большевиками, о том, что Данциг полностью выгорел после применения русскими какого-то невероятно мощного оружия, о бомбардировках, разрушивших центр Берлина. Гестапо решительно пресекало эти разговоры, пока они не перекинулись на неустойчивую часть воинских контингентов. Пришлось даже публично расстрелять троих человек – двух немцев и одного мазура – за распространение враждебных слухов.

Тем не менее, приходится считаться с тем фактом, что передовые отряды русских действительно выдвинулись на подступы к Эльбингу, а силы Кригсмарине не смогли сорвать обстрел Данцига русскими боевыми кораблями.

С серьезными осложнениями столкнулась и наша 6 пд. Довольно быстро дойдя почти до самого Каунаса, дивизия оказалась втянута в ожесточенные бои, не приносящие ей успеха. Следовало бы подумать о ее отводе в район примерно южнее линии Казлу-Руда – Вилкавишкис, с тем, чтобы ликвидировать образовавшийся разрыв между 26 пд и 6 пд, и уплотнить фронт. Однако в штабе ОКХ и слышать не хотели о том, чтобы отвести войска. „Темпы продвижения вперед и так недостаточны“, – заявляли там, – „мы серьезно отстаем от намеченного по плану „Барбаросса“. Да фюрер нам голову оторвет, если мы заикнемся об отходе!“. Штаб ОКХ, на короткое время вышедший на связь и сообщивший нам эти сведения, вскоре вновь пропал из эфира. (Тщательно зачеркнуто в рукописи: Мне почему-то кажется, первые правильные выводы из происходящего фюрер уже сделал, когда покинул свою ставку Вольфшанце).

Впрочем, у соседей справа положение было не лучше. У Гота намечались большие неприятности в районе Вильнюса, но и ему не удавалось настоять на отходе к Алитусу, несмотря на яростные споры с ОКХ. Значительные силы связаны задачами по ликвидации соединений большевиков, окруженных в Белостокском выступе, поскольку постоянно предпринимаются довольно организованные попытки прорыва из окружения. Наступление в направлении Барановичи не получило развития, потери в танках и артиллерии оказались чересчур велики, чтобы надеяться на быстрое продолжение этого наступления. К счастью, положение облегчалось тем, что в данном районе правый фланг наших наступающих войск был прикрыт болотами Полесья.

Господство в воздухе авиации противника делало усилия люфтваффе бесполезными, ведущими лишь к утрате материальной части и подготовленных экипажей. Многие аэродромы и полевые площадки были серьезно повреждены или вовсе разрушены. И повсюду ощущалась нарастающая дезорганизация снабжения.

Из-за того, что русские с высокой точностью пеленговали расположение наших радиостанций и наносили по ним бомбовые удары, приходилось вести себя как разведгруппы в тылу врага – располагать немногие уцелевшие радиостанции в стороне от командных пунктов, выходить на связь не больше, чем на 15–20 минут, и тут же переносить радиостанции в другое место. Это оказалось действенным средством, но сильно осложняло управление войсками.

Самому себе я могу честно признаться – неожиданный феномен, с которым мы столкнулись, требует оперативного принятия неотложных политических решений. Иначе будет невозможно поручиться за судьбу этой кампании. Найдется ли у нашего руководства достаточная воля для таких решений?…»

Вечер. Дмитрий Медведев

На столе президента лежал очередной требующий срочного внимания документ – совместная аналитическая записка двух администраций, собственной и премьерской, «Об оптимизации структур исполнительной власти в период военного положения, на примере правительства Российской Федерации». Составленный с учётом советского и зарубежного опыта, накопленного за последние семь десятков лет, он, как всегда, блистал плавностью отточенных формулировок, осторожностью выводов и ещё массой других достоинств, присущих подобным документам мирного времени.

«Похоже, до сих пор до кого-то не дошло, что кончилась относительно спокойная жизнь. Совсем. На ближайшие… десять? Или двадцать? А может быть, на все тридцать лет. И не в одной войне дело. – Глава государства задумчиво барабанил пальцами по столу. – Хорошо, что Светлана не видит, – подумал он, – а то получил бы лёгкий нагоняй за мальчишескую привычку выражать своё нетерпение, или иное сильное чувство, невольной моторикой».

Мысли о супруге вызвали улыбку, а взгляд президента, устремлённый поверх окружающих его вещей, вдруг стал расфокусированным и слегка затуманенным. Всё это продолжалось лишь несколько секунд. Если бы сейчас в кабинет вошёл кто-то посторонний, то он увидел бы главу государства не просто сосредоточенно работающим, а явно чем-то сильно недовольным. Ещё бы! К концу дня негативную реакцию могло вызвать всё что угодно. Даже самая банальная мелочь, такая, как датировка аналитической записки – 29.10.2010/25.06.1941.